Джорджетт Хейер - Узник страсти

После длительной паузы и с явной неохотой Черк дал капитану обещание. Джон, пожав ему руку, встал и сказал:

– Спасибо, дружище! А сейчас мне надо немного поспать. Я разбужу тебя в шесть.

У мистера Черка были вопросы, которые он хотел бы задать капитану, чтобы получить кое-какую дополнительную информацию. Но к этому моменту он уже составил себе довольно неплохое представление о характере Джона, поэтому не стал тратить время на вопросы, от ответов на которые тот все равно уклонился бы. Вытянувшись на своей импровизированной постели, Черк уснул.

Спустя очень короткое время разбойник уже ехал в деревню, выскользнув из кухни, как только из своей комнаты вышел, зевая и протирая глаза кулаками, Бен.

Услышав, что все утро ему придется дежурить на воротах, мальчик заявил: сегодня его ждет мистер Сопворти, потому что он нужен в «Синем кабане». Капитан отлично знал, что работать в гостинице Бену нравится больше, чем на воротах, и подозрительно заметил:

– Ты не ходишь к Сопворти по воскресеньям!

– Это все из-за того постояльца, который сейчас живет у них, – пояснил Бен. – Поэтому я и сказал мистеру Сопворти, что приду. Я ему пообещал !

– Что ж, мне очень жаль, однако ты не сможешь туда пойти. Ты нужен мне здесь.

– Мистер Сопворти разозлится, если я не приду!

– Не разозлится, я ему все объясню.

– Но конюх Джем сказал, что позволит мне почистить лошадей этой шишки! – воскликнул огорченный Бен. – А это потрясная парочка!

Капитан рассмеялся, однако не уступил. Поэтому, вместо того чтобы развлекать его своей бесхитростной болтовней, Бен позавтракал в ледяном молчании. Впрочем, подобное наказание полностью соответствовало настроению Джона.

Из того, что Черк не вернулся в сторожку, капитан заключил: Стогамбер согласился отправиться с ним к пещере и устроить там засаду. Он приказал Черку ехать не по дорогам, а через поля Хаггейта, а ближе к восьми часам и сам пошел в хлев седлать Бу. Джон запомнил, как неудобно ему было в пещере в сапогах, и на сей раз обул башмаки. Взлетев в седло, он улыбнулся при мысли о том, в какой ужас пришел бы мистер Баббакомб, если бы увидел, что его друг разъезжает верхом, одетый в шерстяные чулки, покрытые пятнами бриджи, фланелевую сорочку и кожаный жилет.

Капитан подъехал к условленному месту встречи раньше Сторневея и, пустив Бу шагом, медленно двинулся в сторону холмов. Прошло немного времени, прежде чем стук копыт заставил его обернуться. Сторневей, приблизившийся к нему верхом, был одет в свое пальто с пелеринами и толстый шарф, укутывавший его горло. Джон сразу заметил, что он ужасно нервничает. Генри тут же разразился длинной речью, жалуясь на холодное осеннее утро и заверяя Джона, который его ни о чем не спрашивал, что Коут все еще храпит в своей постели. Капитан заметил, как Сторневей украдкой посматривает на него, и по направлению этих взглядов заключил, что Генри пытается понять, вооружен он или нет. Не в силах лишить себя этого удовольствия, Джон злорадно произнес:

– Нет, мистер Сторневей, я не вооружен. Зачем мне это нужно?

– Да мне такое в голову даже не приходило! – запротестовал Генри и от неожиданности начал нести околесицу: – Хотя откуда мне знать, может, вы решили убить меня в этой пещере?

– Зачем мне это нужно? – парировал Джон.

Растерявшись еще больше, Сторневей запутался в паутине неоконченных фраз. Джон слушал Генри, размышляя над тем, что даже если бы он заранее не осознавал, что его ожидает, подобная болтовня вполне могла бы насторожить самого капитана. Похоже, Сторневей физически был не способен молчать и очень скоро поделился с Джоном информацией, представляющей для него интерес.

– Вы не должны называть меня мистер Сторневей, – заявил он. – Теперь я сэр Генри Сторневей, знаете ли!

– Я вас поздравляю, – сухо произнес Джон. – Могу я узнать, когда это произошло?

– О, думаю, около пяти часов! Слуга моего дедушки… – совершенно беспардонный тип!.. – не известил меня, так что точнее я вам сказать не могу. Но дело в том, что хозяин Келландса теперь я и кое-кому скоро придется отчетливо осознать это.

То, что Генри не терпелось устроить расправу над дедушкиными слугами, настолько соответствовало натуре Сторневея, что капитан даже не рассердился. Он равнодушно пожал плечами и остаток пути был вынужден слушать бессвязные заявления Генри о том, что тот намерен предпринять в поместье, как только похоронит старика.

Это отвлекло мысли Сторневея от терзающего его беспокойства, но как только они свернули к пещере, оно охватило его с новой силой. Генри погрузился в угрюмое молчание, хотя беспокойное поведение его лошади безошибочно указывало на то, что нервы молодого человека находятся на взводе.

Ограда была надежно привязана к стойкам, закрывая вход в пещеру, а охапки засохшего утесника почти скрывали ее из виду. Пока Сторневей зажигал фонарь, Джон стоял, подняв голову и напряженно прислушиваясь. Он не услышал стука копыт, но наверняка Коут был недалеко, тем более мягкая земля между дорогой и пещерой заглушила бы все звуки, свидетельствующие о его приближении.

– У вас что, нет фонаря? – спросил Сторневей, все еще стоя на колене перед собственной лампой.

Капитан покачал головой, глядя на него сверху вниз.

Похоже, это неприятно поразило Генри, но, сделав паузу, он произнес:

– Жаль, что вы его не взяли! Внизу темно хоть глаз выколи, и, не зная дороги, вы запросто можете оступиться! Возьмите мой, потому что я не хочу, чтобы вы сломали ногу, как это случилось когда-то с моим отцом!

– Вы пойдете впереди, – непринужденно улыбнулся ему капитан.

Немного поколебавшись, Сторневей поднялся на ноги. Он шагнул в зияющий перед ними вход пещеры, и капитан последовал за ним. Время от времени Генри просил Джона пригнуться или ступать осторожнее, но в остальное время молчал, пока они спускались в главную пещеру. Джон вообще ничего не говорил, пытаясь сосредоточенно определить, идут ли за ними по пятам преследователи. Когда до них донесся шум подземного потока, он понял, что в этом замкнутом пространстве река заглушит любые шаги. Это, безусловно, было на руку Стогамберу, однако значительно осложняло его собственное положение, потому что узнать о появлении Коута он смог бы, лишь заметив свет его фонаря, прежде чем тот его потушил бы. А в том, что Коут это сделает, входя в главную пещеру, Джон не сомневался. Все начинало указывать на то, что ему и в самом деле придется играть в прятки в полной темноте, как и предсказывал Черк. Тем не менее близость опасности еще никогда не угнетала дух капитана. Она лишь обостряла его способности, и сейчас он тоже решительно шел вперед.

Когда мужчины вошли в главную пещеру, Сторневей немедленно подвел Джона к сундукам и срывающимся голосом произнес: