Николь Фосселер - Время дикой орхидеи

Навигационная компания Peninsular & Oriental Steam, выполнявшая теперь рейсы Австралия – Сингапур не раз, а два раза в месяц, расположилась западнее устья реки Сингапур. На участке побережья, который природа сформировала в виде просторного, защищенного порта с хорошей глубиной – Нью-Харбора, – вскоре появились и другие крупные предприятия.

Когда сэр Стэмфорд Раффлз основывал Сингапур, он держал в уме вторую Батавию. Более восточная королева обещала затмить Королеву Востока , а то и вовсе свергнуть ее с трона.

Теперь, на своем четвертом десятке, Сингапур, казалось, исполнил это свое обещание.

Паланкин громыхал в горку, потом покатил по равнине, то каменистой, то песчаной. На каждом ухабе Георгину швыряло к Полу, который бережно удерживал ее в объятиях. Запах пыли проникал сквозь щели жалюзи, и прорывающийся луч солнца гладил Георгину по щеке.

– Может быть, лучше было бы сегодня остаться дома, – пробормотал Пол ей в губы, и рука его скользнула от ее талии вниз.

Георгина тихо засмеялась:

– Ты же сам хотел, чтобы мы непременно поехали вдвоем.

Она выглянула в щель, пытаясь в пятнах тени и слепящих просветах солнца, в облаке пыли и листвы определить, где они.

– О нет, – с наигранным укором сказал Пол и снова повернул ее лицо к себе: – Ты испортишь себе весь сюрприз.

– Какой еще сюрприз?

Пол многозначительно поднял брови.

– Ну скажи! – Георгина засмеялась и нежно ткнула его в ребра.

– Наберись терпения. А я буду тебя отвлекать.

Он притянул ее к себе и поцеловал, и теплая щекотка наполнила ее внутренности.

Паланкин замедлил ход.

– Здесь, туан Бигелоу? – послышалось с кучерского облучка.

Пол с трудом оторвался от нее и, выглянув в щель жалюзи, взялся за дверцу.

– Да, здесь. Спасибо, Яти!

Широкая, пыльная дорога пропадала вдали.

Края дороги лежали в глубокой тени могучих деревьев, за которыми с одной стороны поднималась вершина Губернаторского холма, с другой – Маунт София. Здесь пахло солнцем и тенью, пылью, листвой и травой. Сладостью, как от спелых фруктов, как от цветов, и немного свежими, еще зелеными пряностями. Птицы чирикали в кронах деревьев, и серебристо лился с ветвей звон цикад.

Георгина еще никогда не была здесь, разве что проезжала когда-то мимо – может быть, когда они выпускали на волю какаду.

– Идем. – Пол взял ее за руку.

Они зашагали по траве сквозь нескончаемые, как казалось, ряды деревьев; Георгина различила миндальные деревья, мангостаны и мускатные деревья и увидела в ветвях желто-зеленые и кисловатые розовые яблоки.

Пол остановился и расставил руки:

– Как ты смотришь на то, чтобы все это завтра принадлежало нам?

Георгина смотрела вокруг большими глазами:

– Фруктовый сад?

Он засмеялся:

– Да, фруктовый сад.

Его голубые глаза сверкали, и излучаемая им радость окружала его золотым ореолом, который неудержимо притягивал Георгину и заставил ее шагнуть к нему.

– Здесь, на Орчерд-роуд еще все сплошь во фруктовых садах. Здесь полно мускатных плантаций и посадок перца. Но цена на мускат все больше падает. И видишь вон то мускатное дерево? Оно больное! Гляди, кора выцвела, почти белая, а ствол обвит каким-то растением-паразитом… Здесь многие деревья больны и отмирают. Первые плантаторы подумывают, чтобы продать свою землю.

Она выжидательно смотрела на него, не понимая, что он хотел ей этим сказать. Он зашел к ней со спины, обнял ее и прижался щекой к ее щеке.

– Разве ты не видишь? – прошептал он. – Наш новый дом? С большим садом для тебя и наших безобразников?

Она покраснела, как будто этими словами он влепил ей пощечину.

– Георгина?

Ее желудок судорожно сжался.

– Почему ты молчишь?

Слезы брызнули из ее глаз, и она, смаргивая их, отвернулась.

– Но у нас… у нас ведь есть дом, – выдавила она глухо.

Он гладил ее плечи, утешая.

– Я знаю, как много значит для тебя Л’Эспуар. Да и для меня тоже. Но ты должна признать, что он уже старый и отжил свое. Близость к морю за эти годы просто взяла свое.

Ей было трудно дышать, не то что говорить.

– Тогда… давай его обновим.

– Если сделать все, что нужно для его обновления, это встанет как два новых дома. – Он вздохнул. – Я очень ценю твоего отца, но мне с ним тесновато жить под одной крышей, если это надолго. Дом и без того маловат. А теперь, когда мальчики подрастают…

Его ладонь просунулась ей под мышку и легла на ее живот, нежно его поглаживая.

– Я хочу, чтобы у нас еще были дети, – шепнул он ей на ухо. – И лучше сегодня, чем завтра.

Георгина кусала губу. От повитухи Бетари она усвоила, что бывают особо плодовитые дни, а бывают бесплодные, на которые она и старалась ориентироваться, дополнительно предохраняясь при помощи трав. Она не хотела больше детей, пока нет. Не сейчас, когда Дэвид хоть и вырос из пеленок, но оба мальчика просто одержимы жаждой познания и начали отважно исследовать мир всеми своими пятью чувствами, подбивая друг друга на все более смелые приключения в саду.

Георгина высвободилась из его объятий и сделала пару шагов – на землю, которая не давала ей опоры, будто уходя у нее из-под ног под воду.

Под воду реки, заколдованной и текущей по ту сторону времени.

Она глубоко вздохнула и вытерла слезы, прежде чем повернуться.

– Почему ты хочешь обосноваться здесь? Ведь ты все время сомневался, есть ли будущее у Сингапура?

Он сунул руки в карманы брюк:

– Я изменил свое мнение. – Глаза его обратились вдаль, поблескивая холодным блеском. – Если де Лессепсу и впрямь удастся прорыть этот канал в Египте… Я знаю, коммерсанты вроде твоего отца говорят, что такой канал подорвет нам всю торговлю в Индии. Но я не могу себе этого представить. Морские пути в Европу и обратно станут благодаря этому короче, да еще к тому же с пароходами, которых становится все больше, а сами они становятся все быстрее. Гораздо больше я верю в то, что торговля от этого только выиграет. И как раз торговля в Индии. И Сингапур… – Довольная улыбка заиграла на его губах: – Сингапур и от природы щедро одарен. С его-то положением на карте мира. С его естественными портами, его защищенными площадями якорной стоянки. Тут с ним не сравнится ни Пенанг, ни Малакка. Если мы с умом воспользуемся этим подарком природы, с оглядкой и дальновидностью, с техническим прогрессом… То Сингапур может стать еще гораздо больше. Гораздо богаче. – Улыбка его стала шире. – За это время я убедился: лучшее у Сингапура еще впереди.

Георгина невольно ответила на его улыбку; ей нравилось, когда он говорил с ней о делах фирмы. О том, что составляло его будни. Что его при этом занимало, о чем он думал.

В его улыбке появилось что-то нетвердое, неуверенное.