Елена Романова - До любви две мили и один шаг (СИ)

— Джеймс, я не могу.

Его взгляд вдруг потускнел, на дне зрачка вскипела плохо контролируемая ярость.

— Не можешь, потому что не любишь? — его голос охрип от напряжения.

С ним нельзя было играть в эти игры. Я знала, что если солгу и скажу «не люблю», он никогда больше на меня не взглянет, вновь превратившись в циника и женоненавистника. А может мне это и нужно? Порвать все одним махом?

— Не люблю, — сама не знаю, как я сказала это. Все внутри сжалось, перевернулось. Меня замутило.

Его взгляд был не верящим, изумленным, злым.

— Хорошо, леди Блайт. Мы, наконец, поняли друг друга, — произнес он, отступая от меня. Вокруг разлилась холодная пустота. — Остановимся на том, что нас связывала мимолетная страсть.

— Да, это правильно, — я не могла узнать собственный голос, который стал невероятно тих.

— Развлечение для богатой столичной леди в сельской глуши, — вернулся прежний язвительный проповедник.

— Джеймс…

— Не утруждайте себя, дорогая. Мы ведь не так близки, чтобы звать друг друга по имени. Правда? Вы — жена Энтони Блайта, а я будущий супруг мисс Бейли, и она будет гордо носить мое имя.

— И рожать вам детей, — мой разум вдруг затмила нелепая ревность и злость.

— Которых у вас, леди, никогда не будет.

Меня словно ожгло хлыстом. Он постарался ударить меня по самому больному.

— Разговор окончен, мистер Остин, — я едва сдерживалась от слез, — прошу покинуть мой дом.

Он усмехнулся, оглядывая руины.

— Всего доброго, леди Блайт, — поклонился демонстративно низко и покинул меня.

Безымянное поместье, а вернее дом, принадлежащий с незапамятных времен семье Эванс, могло внушать трепет всем проезжающим мимо грешникам, ибо арка и ворота, выкрашенные белой краской, как двери старинного монастыря, порождали множеств ассоциаций. Скрипучий засов, веревочные качели, кудахчущие куры и одна грубоватая служанка, которая была сразу и поварихой и горничной, могли натолкнуть страждущих на недобрые мысли. И я, по правде говоря, не избежала этой участи, поселившись в доме на втором этаже в комнате, которая только ради приличий считалась гостевой. Странная лестница, которая неожиданно вырастала, едва я переступала порог, откровенно страшила. Виды, открывающиеся из моего окна, были не из простых, с замашками на сказочный пейзаж из старинных сказок о феях — заросший сад с дикой вишней и кустами шиповника. Я должна была испытывать пренебрежение, но, к собственному удивлению, меня что-то роднило с этим деревенским уютом.

Вернувшись в поместье Эванс после незапланированной встречи с Остином и скандала, который мы устроили друг другу, я, перво-наперво, ощутила, что в доме что-то поменялось. Странно, почти неуловимо. Скрипучая лестница поглотила меня, заставив завороженно подниматься в комнату. Неужели случилось что-то страшное? Может, Вебер и Найт обоюдно застрелились на глазах квохчущей публики? Или кому-то удалось вразумить этих дураков?

Вдруг до меня донеслись отчаянные стуки. Кто-то ломает дверь? Тот самый убийца, что поджог мой дом? Или меня посетили обширные слуховые галлюцинации?

Представьте, что, затаив дыхание и выпучив глаза, вы пробираетесь в позе крадущегося удава, виляя бедрами, едва не теряя сознание от дурных предчувствий и видите нечто — картину маслом. Мистер Коулл, запыхавшийся и красный со всей мочи долбит в дверь. На убийцу он не похож, но увлекся занятием настолько, что едва бы меня заметил, но тут случилось следующее: за дверью, которую он так старательно колотил, раздался всхлип Шарлотты.

— Мистер Коулл, я прошу вас… Уходите…

И я не выдержала.

— Прошу прошения, — откашлялась и вежливо улыбнулась, — мистер Коулл, — он окаменел, как застигнутый на месте преступления воришка, — потрудитесь объяснить, что здесь происходит?

Он медленно повернул голову, демонстрируя прекрасный синяк под глазом и разбитую губу.

Совершенно замечательная ситуация, скажу я вам.

— Ооо, — протянула, складывая руки и выразительно изгибая бровь. Он не был зол и даже наоборот премило мне улыбнулся, как бы извиняясь за свой внешний вид.

— Леди Блайт, пожалуйста, попросите миссис Эванс выйти из комнаты, — умоляюще прошептал, боясь, что Шерри услышит.

— Не стану этого делать, пока вы мне все не объясните и не убедите, что это, — я взмахнула рукой, подразумевая его синяки, — не ее рук дело.

— Конечно, нет, — даже возмутился, все еще с опаской глядя на дверь, — миссис Эванс попросила меня отвезти ее к мистеру Найту.

— И вы пошли у нее на поводу? — странно видеть Коулла, этого здравого, сильного человека в столь нелепой ситуации.

— Я поступил так, как поступил бы любой мужчина на моем месте.

— Неоспоримый факт, — иронично буркнула и воззрилась на него с ожиданием, — так что же случилось, мистер Коулл?

— Мы приехали к Найту…

В этот момент Шерри, которая подслушивала наш разговор через дверь, и, видимо, очень усердствовала, воскликнула:

— Ничего не говорите! Оставьте меня в покое!

Это грозило перерасти в истерику. Неплохо зная Шерри, могу предположить, что истерика у нее тоже своя, с причудами.

— Шарлотта Эванс, выходите оттуда немедленно и расскажите, что случилось. Я теряю терпение! — рыкнула, притопнув ногой для убедительности. Беременным женщинам перечить нельзя!

— Леди, умоляю… хватит…

Вопль превратился в мышиный писк, и мы с Коуллом переглянулись.

— Продолжайте! — скомандовала ему.

— Продолжать что? — вид у него был растерянный.

— Громить дом, мистер Коулл, что же еще? Ломайте эту дверь. Я разрешаю.

— Но…

— Ломайте, я оплачу ремонт.

— Не смейте трогать мою дверь! — раздался категоричный голос Шарлотты, которая, кажется, всерьез испугалась.

— А вот и нет, моя драгоценная, — произнесла тоном старушки миссис Тейлор, — либо открывай дверь, либо мы ее вынесем вместе с петлями!

— Вы не имеете права!

Я и не имею право? Столичная леди с содержанием в тысячу фунтов могла позволить себе сотню таких дверей и даже больше. Кроме того, на правах ее подруги я могла бесстыдно лезть в ее личную жизнь. А еще, мне ужасно хотелось узнать, кто же поставил этот фонарь под глаз мистера Коулла.

После первого удара крепкого плеча о полотно двери, которое жалостливо скрипнуло, Шарлотта сдалась. Молча выйдя из комнаты, она решительно прошагала мимо, вытирая слезы.

— Прошу в гостиную, — проговорила, сбив меня с толку окончательно. Н-да, так владеть собой не смогла бы даже я, если бы мне случилось так крепко влипнуть в историю с тремя мужчинами: Коуллом, Найтом и Вебером.

Пока мы усаживались, мне на глаза попался портрет мистера Эванса. Эдвард Эванс, при жизни, владелец земель и арендодатель, теперь же просто изображение на стене. Я не чувствовала к нему симпатии, да и возможно ли это, созерцая довольно непривлекательного пожилого мужчину. Не представляю рядом с ним Шарлотту. Хоть убей, не пойму, на что она польстилась, соглашаясь, стать его женой?