Анна-Мария Зелинко - Дезире

— Какой приятный сюрприз, — поддержал ее Жозеф.

— Жозеф, — сказала я запинаясь. — Жозеф, мне нужно, мне… нужно немедленно поговорить с вашим братом.

— Это очень любезно с вашей стороны, Дезире, но вам придется запастись терпением. Император ожидает ответа от правительства из Парижа и пожелал, чтобы ему не мешали…

— Жозеф, я привезла ответ вашему брату.

— Ну? И каков он? — этот вопрос был задан сразу всеми: Жозефом, Гортенс, Жюли, Люсьеном и даже Менневалем. Даже Жеромом и генералом Бертраном, которые тоже подошли к нам. — Ну? Ну же?..

— Я хотела бы, чтобы генерал Бонапарт первым услышал этот ответ.

Лицо Жозефа стало еще бледнее, если это было только возможно, когда я сказала «генерал Бонапарт».

— Его величество на скамье в лабиринте. Вы хорошо знаете лабиринт и его скамью, Дезире!

— Я хорошо знаю этот парк, — сказала я и спустилась по широким ступеням. Позади себя я услышала звяканье шпор.

— Останьтесь, граф Розен. Я пойду одна.

Я хорошо знала лабиринт, который Жозефина заставила сделать по очаровательным эскизам своего художника. Я знала, как нужно идти, чтобы не заблудиться между стенами кустарников, и как найти белую скамейку, на которой могли поместиться лишь двое. Двое, которые хотели сесть, прижавшись друг к другу.

Наполеон сидел на этой скамейке. На нем была зеленая форма, редкие волосы были откинуты назад. Он подпирал рукой бледное одутловатое лицо с волевым подбородком и смотрел отсутствующим взглядом на цветочную клумбу и изгородь перед собой.

Когда я увидела его, волнение мое улеглось. Вместе со страхом исчезла и нежность к воспоминаниям. Я подумала о том, как привлечь его внимание. Потом я сказала себе, что это не имеет значения, так как мы совершенно одни. Однако прежде, чем я позвала его, он повернул голову. Его взгляд упал на мое белое платье.

— Жозефина, — пробормотал он. — Разве уже пора обедать?.. — И только не услышав ответа, он пришел в себя. Его взгляд возвратился в реальную жизнь, он узнал меня, удивился и обрадовался.

— Эжени, ты все-таки пришла?

Нет. Никто не услышал, как он назвал меня «Эжени»! Никто не видел, что он подвинулся на маленькой скамье для двоих, которые хотят быть близко друг от друга.

— Как давно мы с тобой не сидели вот так рядом! Эжени, помнишь ли ты, как это было?.. — он улыбался и морщил губы и лоб. — Когда ждешь чего-либо, то времени достаточно на воспоминания. Я ожидаю ответа от правительства. Я ожидаю чрезвычайно важного ответа… — Он нахмурился, по лбу пролегли морщины. — А я не привык ожидать.

— Вам не следует ожидать, генерал Бонапарт. Я привезла ответ правительства. — Я быстро достала конверт из моей сумочки. Он с треском разорвал его. Я не смотрела на него, пока он читал.

— Как могло случиться, что именно вы привезли мне этот ответ, мадам? Почему правительство не сочло нужным прислать его с министром или офицером? Почему выбрали для этой цели случайную гостью, даму, которая приехала ко мне с дружеским визитом?

— Я не случайная гостья, генерал Бонапарт, и не дама, приехавшая с дружеским визитом — сказала я, глубоко вздыхая. — Я принцесса Швеции, генерал Бонапарт.

— Что вы хотите этим сказать, мадам? — спросил он сквозь зубы.

— Французское правительство просило меня передать вам, что союзники не соглашаются на переговоры, пока вы не покинете Францию. Чтобы избавить Париж от разрушения, необходимо, чтобы вы уехали сегодня вечером…

— Я предложил правительству разбить врага у ворот Парижа, а мне отказывают? — закричал он.

— Передовые части союзников заняли Версаль, — спокойно ответила я. — Вы хотите, чтобы вас взяли в плен в Мальмезоне?

— Не беспокойтесь, мадам. Я сумею защититься.

— Об этом и идет речь, генерал. Нужно избежать бесполезного кровопролития.

Он почти закрыл глаза и колол меня взглядом сквозь маленькие щелочки.

— Правда? Этого хотят? А честь нации?

Я могла бы сказать о миллионах человек, погибших за честь нации. Но он знает цифры лучше меня.

Я сжала зубы. Нужно было держаться. Оставаться на скамейке и держаться.

Но он встал. Конечно, он хотел бегать туда и обратно, но для этого не было места в центре лабиринта. Мне вдруг показалось, что он в клетке, и эта мысль меня испугала.

— Мадам… — Она остановился против меня, и я вынуждена была закинуть голову, чтобы взглянуть ему в лицо. — Вы сказали, что французское правительство желает, чтобы я уехал. А союзники?

— Союзники хотят арестовать вас, генерал.

— В этой бумажке, которую так называемое французское правительство прислало мне с вами, говорится опять о фрегатах в Рошфоре. Почему они не хотят предоставить мне полную свободу?

— Вероятно, это не удобно для правительства.

— Значит, мне следует отплыть на одном из этих фрегатов?

— Порт Рошфор под контролем английского флота, как и все остальные порты Франции. Вы далеко не уедете, генерал.

Он не зарычал. Он молча сел рядом со мной. Нам было так тесно на этой маленькой скамье, что я чувствовала его дыхание. Он дышал глубоко и неровно.

— В ту минуту, когда я увидел вас и узнал, мне показалось, что я на минуту вернулся в свою молодость. Я ошибся, Ваше высочество.

— Почему? Я хорошо помню наш сад и прогулки по нему, когда мы были молоды. Вы были тогда очень молодым и красивым генералом…

Я говорила как во сне, и слова приходили сами, я их не искала. Было жарко и очень тихо в этом уголке парка.

— Один раз, под вечер, когда поля вокруг нашего сада уже укрывала тень, вы мне сказали, что знаете свое призвание. Ваше лицо было таким бледным в свете луны. Тогда я испугалась вас в первый раз.

— И тогда я поцеловал тебя в первый раз, Эжени.

Я усмехнулась.

— Вы думали о моем приданом, генерал.

— Не только, Эжени. Уверяю тебя, не только о нем.

Мы опять сидели в молчании, касаясь друг друга. Его, казалось, занимала какая-то мысль, связанная со мной. Я сжала руки. «Несколько сот человеческих жизней, это ужасно, дитя мое»… Если бы я умела молиться, я бы молилась.

— Если я не дам взять себя в плен, уеду добровольно, что произойдет?

— Не знаю, — грустно ответила я.

— Остров? Еще остров? Может быть, это скала в океане, которую называют островом Святой Елены? Его уже предлагали на Венском конгрессе.

Непередаваемый страх прочла я в его глазах. Его лицо было очень бледно.

— Остров Святой Елены? Да?

— Я не знаю. Где этот остров?

— Где-то около мыса Доброй Надежды. Вот где, Эжени!

— И все-таки, я бы не сдавалась в плен. Никогда, генерал! Скорее, я добровольно пошла бы в изгнание.

Он опять сидел, опершись на руки, и взгляд его блуждал где-то далеко. Я встала.

— Я ухожу, — сказала я очень тихо. Я стояла в ожидании.

Он поднял голову.