Настасья Бакст - Предательство страсти

— Господи помилуй! — Мари мгновенно очнулась от окутавшего ее наваждения. — Изыди! — крикнула она на русского красавца, держа перед собой нательный крестик на тонком шелковом шнурке, с которым не расставалась ни на минуту.

Салтыков изрыгал проклятия и громко ругался на русском языке, Мари не понимала, что именно он говорит, но чувствовала, что все до последнего слова — есть страшнейшее богохульство.

— Немедленно уходите!

— Перестаньте кричать, — прошипел граф. — Сбегутся слуги, и выйдет совершенно никому не нужный скандал. Подумайте о вашей репутации.

Салтыков встал с кровати и устроился в кресле напротив.

— Итак, раз уж небо противиться нашей любви, поговорим о вашем муже.

— Я требую, чтобы вы немедленно ушли, — Мари отвернулась в сторону.

— Вам больше все равно не с кем поделиться, почему бы ни поболтать со мной? — голос молодого графа, как ни странно, подействовал на Мари успокаивающе.

Странно, она как будто раздвоилась. Душа кричала и билась, требуя, чтобы этот наглец немедленно ушел, а тело словно впало в какую-то странную дрему, приступ чудовищной лени, когда не хочется ни разговаривать, ни шевелиться.

— Разве вам не интересно знать, почему он так странно себя ведет? А это странно — обладать такой замечательной красавицей женой, и избегать ее. Более того, я знаю, что он давным-давно охладел к вам, если вообще когда-нибудь любил.

— Вы говорите все это только ради того, чтобы добиться своей грязной цели! Вы хотите, чтобы я поверила вашей лжи, и…

— Поверьте, цель моя вовсе не грязная, а самая свежая и благоуханная…

— Уходите! Я закричу!

— Господи! Да не то уж вы совсем слепая или дура? Любящие мужья не отказываются признаться в этом своим женам, — халат Салтыкова расползся на груди так, что Мари увидела поджарый, крепкий живот графа и, помимо своей воли, подивилась опять, как при таком чудовищном аппетите, он умудряется сохранять безупречную форму. Но вслух она возмутилась.

— Вы подслушивали за дверью! Что ж… Для бесчестного человека это позволительно. Я не удивлена.

— Тогда и вы бесчестная женщина, Мари, — Салтыков сладко улыбнулся.

— Да как вы смеете? — она чуть не плакала.

— Вы вчера тоже подслушивали под дверью у своей экономки. Не отпирайтесь. Я нашел капли воска на полу. Слуги не пользуются восковыми свечами, значит, это были или вы, или Рихард. Муж ваш не пошел бы среди ночи в комнату к Лизхен, у него нет в отношении нее никаких желаний, я узнавал, прежде чем… ну, вы понимаете, — граф подмигнул совершенно покрасневшей от стыда и смущения Мари.

— В России такой обычай? Узнать у хозяина дома, не спит ли он со служанкой? — попыталась она защищаться.

— Насколько я понял, фройляйн Риппельштайн не служанка в этом доме, — невозмутимо ответил Салтыков, сделав вид, что не заметил едкого сарказма в тоне Мари. — Она что-то вроде… Мы называем это — «приживалка». Не служанка, а такая подружка, что всегда под рукой. Не так ли?

— Лизхен… Она мне как сестра, — еле выговорила Мари.

— Даже после того, что вы узнали сегодня ночью?

Баронесса фон Штерн не нашла, что ответить. Несмотря на всю наглость и развязность, русский граф продолжал ей нравиться, еще ни один из мужчин в ее жизни не предпринимал попытки поговорить с ней по душам. Впрочем, Мари много раз слышала от Рихарда, что русские очень странный народ. Они непредсказуемы в своих действиях и подчинены более чувству, чем разуму. Мари всегда хотелось встретить такого мужчину, который не прикидывал бы своей выгоды, вступая в отношения с женщиной. Увы, век трубадуров и прекрасных дам прошел, и меркантилизм воцарился в головах людей. Даже Рихард, будучи влюбленным, спокойно обсуждал с будущим тестем, виконтом де Грийе, вопросы приданого, торгуясь по каждому пункту, как истинный немец. Может быть, то безрассудство и внутренняя свобода, что горели в глазах Салтыкова и покорили сердце Мари? Впрочем, она не могла себе позволить такого легкомыслия как любовь с первого взгляда.

— Итак, вы по-прежнему не хотите поговорить со мной о вашем муже? Я мог бы поведать вам много интересного, — Александр сделал паузу. — Например, о молодой герцогине Браунгшвейгской… — добавил он с расстановкой.

Мари вздрогнула. Неужели ее предчувствие было верным?! Конечно, как она могла забыть о том, что Рихард женился против воли, хоть формального, но все же сюзерена. Вассальное право забыто, но его никто не отменял. Герцог Брауншвейгский не преминул воспользоваться бесплодием Мари…

— Что вы знаете о ней? — тревожно спросила баронесса.

— Ну вот. Это совсем другое дело. — Салтыков откинулся назад в кресле, и удобно устроившись, начал говорить. — Герцогиня очень богата по вашим меркам. Она вторая наследница в этом роду и ей, возможно, достанется до трех миллионов капитала, имение, может быть, виноградники. — Граф опять выразительно посмотрел на Мари. — Она не замужем.

— А хороша ли она собой? — чуть слышно спросила Мари.

— Нет, можно даже сказать, уродлива. С вами — ни в какой сравнение не идет. Она высока, желта лицом и тоща как жердь. В сравнении с приятною округлостью и свежестью ваших форм и дивным цветом кожи…

— Пожалуйста, дальше, — оборвала его Мари, хотя на щеках ее появился легкий румянец. Салтыков заметил, что его слова произвели нужное впечатление, и расплылся в широкой улыбке.

— А что, собственно, дальше?

— Ну, она и Рихард…

— Ах, это! — граф хлопнул себя по лбу, сделав вид, что совершенно забыл, к чему велся весь рассказ. Вид у него был прелукавый. — Ну конечно, они давным-давно состоят в тайном сговоре!

Мари почувствовала, как к горлу ее подкатил жесткий комок. Она схватилась рукой за грудь и с ужасом поняла, что не может вздохнуть. Затем подняла глаза на Салтыкова и увидела, что тот покраснел как рак, у него вздулись вены на шее, а в глазах стояли слезы. Мари хотела спросить, все ли с ним в порядке, но тут граф разразился таким хохотом, что казалось, стены задрожали.

— Вы что, меня разыграли? — она была полна возмущения, но, с другой стороны, ощутила огромное облегчение оттого, что сказанное Александром оказалось неправдой. — Вы наглый, самовлюбленный лгун! Эгоист! — Мари швырнула в Салтыкова подушкой, но, глядя как он корчится в приступе смеха, сама с трудом сдержала улыбку. Неожиданно, вместо того, чтобы увернуться от подушки, граф поймал ее и с силой запустил обратно в Мари. Та чуть не упала. С такой силой пуховый снаряд стукнул ее по голове.

— Да… Да как вы посмели? — отчаянно воскликнула она.

— «Как вы посмели!» — выпучил глаза, передразнивая ее, Салтыков.

Мари не выдержала и прыснула со смеху. Еще ни один мужчина не играл с ней как с ребенком! Положительно, эти русские совершенно непредсказуемы. Они смеялись, глядя друг на друга. Вдруг Александр замолчал и сделал движение в сторону Мари. Она тоже затихла, испуганно глядя на него и чувствуя себя маленьким кроликом, который смотрит в глаза удаву.