Элейн Барбьери - Заря страсти

Впрочем, смерть теперь подстерегала повсюду, смерть вошла в Виксберг и не собиралась сдавать своих позиций. Во дворе маленького дома тети Тео разорвался снаряд. Рива была даже рада, что тетя уже ничего этого не видела — почти всю неделю она пролежала в полузабытьи.

Девушка перевела тревожный взгляд на дверь. Ей кажется или взрывы действительно стали реже и стрельба стихает? Она хотела бы с кем-нибудь поговорить об этом, но все вокруг спали.

На соседней циновке спала Эмили Дансворт; трое маленьких детей прильнули к ее груди, как котята прижимаются к маме-кошке. Чуть подальше устроилась беременная Мэрили Симмонс. Рива опасалась, что роды им придется принимать прямо здесь. Младший брат Мэрили и двое их рабов поочередно дежурили у входа в укрытие, но сейчас все трое крепко уснули.

Кроме них, в палатке были еще Эмма Уинслоу с двумя детьми и Констанс Пирс с сыновьями — подростком и совсем малышом. Все они тоже спали. За последние дни всем пришлось пережить много страшных минут, но здесь и сейчас они чувствовали себя в относительной безопасности.

Осторожно обойдя спящих, Рива выбралась из укрытия. Кажется, обстрел и вправду закончился. Теперь стрельба слышалась только где-то вдалеке.

Рива сделала несколько осторожных шагов и огляделась. Более мрачное зрелище трудно было себе представить. Землю вокруг испещрили черные воронки взорвавшихся снарядов, почернела даже трава, а в воздухе витал устойчивый запах пороха.

На фоне картины полного разрушения Рива увидела, как из-за холма неторопливо восходит солнце. Она тяжело вздохнула. Боже, сколько солдат армии Конфедерации уже никогда не увидят рассвета, потому что для них сегодняшняя ночь стала последней! Неужели среди них и ее брат? Неужели Фостер никогда не вернется?

Даже сейчас, когда канонада стихла, прогулка по холму была небезопасна, но сил сидеть в укрытии у Ривы больше не было, поэтому она решила рискнуть и, выбравшись на тропинку, дошла до того места, откуда открывался вид на Виксберг. В городе все это время продолжались бои. Как странно — здесь уже благословенная тишина, а там по-прежнему ад.

Рива тряхнула головой, отгоняя грустные мысли, и стала наблюдать за тем, как холмы начинали оживать. То там, то тут из укрытий показывались встрепанные головы, удивленные и ободренные тем, что стрельба стихла. Горожане выбирались из укрытий, переглядывались, перекидывались тихими репликами.

Рива, стоя в сторонке, смотрела на эту печальную пародию на мирную жизнь, как вдруг из-за холма показалась чья-то фигура. Человек приближался, и сначала Рива разглядела серый мундир армии конфедератов, а потом узнала знакомые черты. Чарлз!

Девушка кинулась к нему, и лицо ее осветилось улыбкой.

— Чарлз! Есть новости от Фостера? — Она взглянула ему в глаза, и улыбка тотчас растаяла, будто ее и не было вовсе. — Он ранен?

Чарлз торопливо покачал головой:

— Нет-нет, у меня пока никаких новостей от Фостера. — Он приблизился к ней вплотную и обнял за талию, увлекая в сторону от линии укрытий. — Как тетя Тео? Как у вас прошла ночь? — Окинув ее жгучим и беспокойным взглядом и так и не дождавшись ответа, он продолжал: — В городе сейчас опасно. Впрочем, и здесь, конечно, тоже. Я так волнуюсь за тебя, Рива. Каждую минуту молюсь, чтобы с тобой ничего не случилось, потому что… — Он прервал себя на полуслове, тряхнул головой, будто отмахиваясь от ненужных мыслей, и закончил уже более спокойным голосом: — Прости, Рива, я трещу без умолку и говорю глупости. Просто когда я узнал, какие в городе ходят разные слухи, то первым делом подумал, как там ты… и тетя Тео.

— А что за слухи, Чарлз?

— Ну… так… просто слухи.

— Чарлз, ради всего святого, говори, что еще случилось?

— Ходят слухи, что сегодня на рассвете генерал Пембертон вывесил белый флаг.

— Белый флаг? Ты хочешь сказать, что мы сдались? Хочешь сказать, что все жертвы напрасны?

— Пока это только слухи: кто-то сказал кому-то, а тот передал дальше — ничего определенного…

— Но ты сам веришь в эти слухи?

— Трудно сказать… Рива похолодела.

— Чарлз, умоляю, скажи мне правду!

— Ну хорошо… — задумчиво протянул он, окинув ее странным взглядом. — Дело в том, что у меня есть кое-какая конфиденциальная информация. Надеюсь, ты понимаешь, что я говорю об этом только тебе. Может, и не надо было бы говорить, но я считаю, что лучше заранее подготовиться к худшему.

— К худшему?

— Да. Этой ночью был ранен нарочный из штаба генерала Пембертона; его привезли ко мне, и пока я делал ему перевязку, он бормотал о том, что генерал Пембертон хочет просить генерала Гранта о перемирии в честь Дня независимости. Следовательно, это произойдет завтра.

— Но, Чарлз, мы не должны сдаваться, тем более после всего, что уже вынесли!

— Тише, прошу тебя! — прошипел Чарлз, мягко прижимая палец к ее губам. — Нельзя допустить, чтобы среди жителей началась паника. Давай сохраним эту информацию в тайне.

— Ох, Чарлз, я просто не могу…

— И все-таки прошу, возьми себя в руки!

Рива, опустив голову, замолчала; Чарлз, взяв ее за подбородок, заставил ее посмотреть ему в глаза.

— Поверь, я бы отдал все на свете за то, чтобы сказать тебе сейчас, будто все это вранье, но нарочный передал мне, что генерал Пембертон планирует встретиться с генералом Грантом около полудня. Если днем обстрел прекратится, значит, генералы договорились.

— Похоже, генерал Пембертон не верит в то, что Фостеру удастся добраться до штаба генерала Джонстона, или у него есть информация, что Фостер схвачен, ранен, возможно, убит… О Боже, Чарлз!

— Ну что ты, все это не имеет никакого отношения к Фостеру, — мягко отозвался Чарлз, легко проводя пальцами по ее щеке. — Просто позиции генерала Джонстона находятся далеко от Виксберга, и ему в любом случае непросто прийти к нам на помощь…

— Ты думаешь, что с Чарлзом все в порядке? — Рива подняла на него свои прекрасные зеленые глаза. Было заметно, что Чарлз колеблется. Однако он сумел взять себя в руки и твердо ответил:

— Я полагаю, Фостер жив, хотя и не могу этого объяснить — просто чувствую, что с ним ничего не случилось. А ты?

— Да, — со слабой улыбкой отозвалась Рива. — Я тоже так чувствую. Дай Бог, чтобы мы оказались правы.

Даже сейчас Чарлз не мог отвести от Ривы глаз. Война не тронула ее цветущей красоты, и он мог бы — нет, он хотел бы! — любоваться ею часами.

Опасаясь, что эмоции могут перехлестнуть через край, он быстро объяснил девушке, как следует вести себя, если слухи о капитуляции окажутся верными.

— Если днем станет ясно, что осада Виксберга снята, вам с тетей надо обязательно вернуться в город. Запрись в доме. Если янки войдут в город, не нервничай, не делай резких движений, — холодная вежливость в данном случае лучше бурного проявления эмоций. Я приду, как только смогу.