Сьюзен Джонсон - Запретный плод

— Тогда мы должны благодарить твою сексуальную распущенность за то, что сейчас вместе. — Взгляд Дейзи был почти кокетлив.

— Нужно поблагодарить еще и барона, который сломал ногу во время игры в поло, а также настойчивость Валентина. Я раза три категорически отказывался, прежде чем согласился прийти к нему на обед. Я тогда не часто обедал у друзей.

— Почему? — Она пошевелилась, и это моментально отвлекло его. Он опять хотел ее. Не опять — всегда, подумал он.

— Расскажи мне, — допытывалась она, желая узнать больше о человеке, ставшим для нее всем.

Она была так настойчива в своем любопытстве, что он стал более осторожным в выборе слов. Что он должен ей рассказать? Обед в компании благопристойных семейных пар был слишком скучен для него в те времена. Он предпочитал более веселую компанию и откровенный флирт, без долгих предварительных бесед между блюдами в качестве прелюдии.

— Дома у меня был превосходный повар, — сказал он, говоря по сути правду, но уклоняясь от истинных причин. — В клубах, где я иногда обедал, имелись прекрасные винные подвалы, а чинные беседы за семейными обедами надоели мне. В основном это были светские сплетни.

— Ты обедал один? — Она представила его в уединенной столовой за длиннейшим столом.

— Не всегда, — ответил он, понимая, что начинает кривить душой. Обычно это была шумная компания из друзей и красивых женщин в закрытых залах фешенебельных ресторанов. — Не спрашивай, дорогая. Это было так давно, — сказал герцог, ощущая неловкость.

— О! — Дейзи внезапно поняла, что его рассказ не совсем соответствовал действительности. — Но теперь ты любишь меня, — сказала она осторожно.

— Ты не представляешь насколько, — прошептал он, вынимая руки изза головы и проводя ими вдоль ее спины. — С тобой я чувствую себя удивительно молодым, способным на любое безумство. Я согласен даже бросить поло, если ты попросишь, — улыбаясь сказал он.

Его улыбка согревала ее. Да, они будут идти по жизни одной дорогой.

— Я буду любить тебя до конца жизни, — прошептала она.

— До конца жизни… — пообещал он.

Услышав шум открывающейся двери, Дейзи лениво открыла глаза.

— Который час? — спросила она.

Комната была в полумраке, тяжелые шторы закрывали окна, так что фигура Этьена смутно различалась на фоне двери.

— Ты уже одет?

— Уже одиннадцать.

— Так много? — Дейзи с приятными воспоминаниями о вчерашнем дне с удовольствием потянулась на мягких подушках.

— Не слишком много, — сказал Этьен, подойдя ближе к кровати. — Ты хорошо отдохнула?

Он прекрасно выглядел, поутреннему свежий, в белой рубашке и замшевых брюках, и только ботинки для езды верхом были покрыты пылью. Этьен наклонился и поцеловал ее.

— Я не спала так долго очень давно.

— С Парижа?

Она улыбнулась, убирая волосы со лба.

— Ты всегда не даешь мне заснуть допоздна.

— Насколько я помню, — сказал он хитро, — это ты говорила: «Только еще раз». Отрицать было бесполезно.

— Я не слышала от тебя жалоб, — произнесла она кротко.

— Напротив, я тебе очень благодарен.

— Тогда ты не будешь возражать, если я тебя кое о чем спрошу?

Он поднял бровь.

— Пожалуйста.

— Успеем ли мы сегодня коечто купить?

— И это твой вопрос?

— Нет, только часть.

— Полагаю, что да. Ну и ?

— Потом, я думаю, мы можем заняться любовью.

— Я думаю, — сказал он с улыбкой, расстегивая рубашку, — что некоторые вопросы решаются довольно просто.

— Но не все?

— Я решил заниматься своими делами, пока ты спишь. Он бросил рубашку на спинку кровати.

— Хорошо, и будешь все время со мной, когда я не сплю, будешь меня развлекать.

Скинув ботинки, он присел на край кровати и посмотрел на нее.

— Ты можешь оставаться в постели, а я проверю, — он улыбнулся, — готова ли ты к развлечениям.

— Хорошая мысль, — прошептала Дейзи, представив себе предстоящие развлечения. Ее тело было более непосредственным в своих реакциях, оно уже начало подрагивать и пульсировать в ожидании.

И когда минутой позже Этьен мягко приподнял одеяло и накрыл ее тело своим, сказав: «Это утренняя разминка, мисс», у нее отпали всякие сомнения относительно долгого пребывания в постели утром. Она почувствовала, как мир начал таять вокруг нее, как счастье просачивалось в каждый ее вздох, в каждый удар сердца.

Позже Этьен заказал для нее завтрак в постель. Сам он пил кофе, поскольку позавтракал раньше. Когда она закончила есть, он помог ей привести себя в порядок, а затем переодеться в наряды, привезенные из Хелены.

— Ты уже был в городе? — спросила Дейзи, когда увидела висящие в гардеробе платья. — Ты вообще спал?

— Я должен был привезти своих лошадей, — сказал он, беря из гардероба шерстяной жакет. У него не было времени спать. — Теперь я возьму тебя на прогулку верхом.

Дейзи уже оделась и сидела на кровати в кожаных брюках и свитере.

— Как ты привез своих лошадей?

— Как обычно, на яхте.

— Нет, я имею в виду сюда. Так быстро?

— По железной дороге. Мы выгрузили их в Либери Дейл, но я не хотел оставлять их там надолго. Они привыкли, что их балуют.

— Я уже тоже к этому привыкла, — она усмехнулась.

Он передал ей жакет и сказал:

— Не совсем.

— Я еще не утомила тебя? — откровенно спросила она, надевая жакет.

— Я дам тебе знать, когда это случится, — сказал Этьен, застегивая большие красные пуговицы жакета.

— Я очень тебя люблю, — сказала Дейзи, обнимая его. Ее мир резко сужался в его присутствии, в нем было только два человека и еще ребенок, который рос в ней. Это был восхитительный плод их любви.

— Ты принадлежишь мне, — гладил он ее волосы, — а я тебе. Я буду тебя любить всегда.

— Я боюсь, Этьен.

— Я не понимаю, мы же счастливы.

— Тебе действительно нравится Монтана? — Это был ее мир, и она боялась этот мир потерять, хотела гарантий.

— Монтана великолепна, а ты прекрасна. И поскольку теперь у меня здесь есть шесть акров земли, которые я купил вместе с домом, то почему бы тебе не показать ее мне?

Они скакали на лошадях, которые герцог привез из Парижа — прекрасная серая кобыла для Дейзи и его черный фаворит, который помог ему заработать много очков во время игры в поло в этом году. Во время их путешествия долиной к подножию гор Дейзи выполняла роль гида.

Герцог никогда не видел ее верхом, поскольку, когда они были во Франции, она не признавала верховые прогулки как слишком вялые и спокойные. Как он и ожидал, она прекрасно держалась в седле, без труда справлялась с незнакомыми креплениями и сидела на лошади, как лучшие наездники. В кожаных брюках, мокасинах, красном жакете, с волосами, свободно спадающими ей на плечи, она казалась неотъемлемой частью красоты этого края.