Сьюзен Джонсон - Грешница

Первые две победы в скачках дались конюшне Синджина легко, так как в соревновании не участвовали фавориты. Не выставили ни одной лошади и Фергасоны, хотя он заметил их прибытие на конюшни час назад. Синджин упрекал себя за неустанный интерес к Челси и ее поиск. Он внимательно изучал их приближение, ее не было с ними.

Ее младший брат, Колин, был одет в голубой шелковый костюм жокея. Что произошло? Она отреклась от их спора? Ее отец не дал согласие на участие в скачках в Ньюмаркете?

Женщина-жокей произвела бы фурор, хотя иногда они участвовали в более мелких скачках и, как правило, по прихоти какого-нибудь благородного лорда. Но определенно мисс Фергасон сегодня нет.

Словно в ответ на его упавшее настроение, низкие тучи на небе приобрели серый отлив, поднялся ветер, и признаки надвигающейся холодной влажной погоды повисли в воздухе. Олим только косо посмотрел на Синджина, когда тот с необычной резкостью отдавал приказания Фордхэму на старте.

Фордхэм успокаивающе сказал:

— Нечего беспокоиться.

Синджин понял, что был груб, улыбнулся с сожалением и извинился:

— Я, наверное, устал. Прости меня. — Произнесенные слова лишь вновь пробудили воспоминания о мисс Фергасон, еще более омрачая его состояние. Он напомнил себе, что хорошеньких маленьких деревенских мисс уже достаточно, даже с облаком солнечных волос и замечательным знанием лошадей. Он уже не ребенок в отношениях с женщинами. Они были удовольствием, но необходимостью — никогда.

В скором времени лошадей вызвали на старт. Синджин взглянул на двигающихся к стартовой линии участников, и его внимание сразу же привлек жокей Туна. Ему показалось, что мелькнул светлый локон; добродушное настроение было восстановлено.

Челси и Колин были очень дружны, и, когда сестра рассказала брату о возможности выиграть пятьдесят тысяч экю, если она займет его место жокея на Туне, Колин сразу же согласился.

Колин облачился в голубые шелка графов Дамфрисских, так же как Челси, находясь дома. Приехав на поле скачек позже всех и спрятав свой костюм под плащом, Челси заняла место Колина в седле прямо перед вызовом на забег Аркадии. Отец и братья делали ставки и не заметили подмены. Только их конюх Рос знал об обмане. Восемнадцатилетний юноша, полувлюбленный в Челси, охотно согласился им помочь.

— Ты все равно лучше всех скачешь на нем, — застенчиво сказал он, помогая ей закинуть ногу. — Но когда твой папа начнет кричать, я ничего не знал.

Именно Рос провел ее вдоль линии, где столпились болельщики рядом со стартом, и он оставался с ней до последней минуты, помогая успокоить Туна.

— Просто дай ему волю, — сказал он в качестве последнего наставления. — Хотя ты ведь лучше меня знаешь, как обращаться с этим красавцем, — добавил он и дотронулся до носа Туна на удачу.

И Челси осталась одна сзади толпящихся лошадей, ее сердце сильно билось, она в десятый раз поправляла поводья, чтобы они скользили как шелк между пальцев, в последний раз проверяла застежки на стремени, расслабляя на три счета мускулы бедер, чтобы Тун не чувствовал ее напряжения.

У нее был шанс выиграть деньги, чтобы заплатить — кредиторам отца, а также шанс купить собственную свободу. Но другие, грешные мысли говорили ей, что проигрыш вовсе и не проигрыш. Разве не так?

Несмотря на суету, царящую на старте, Фордхэм заметил своего противника, сидящего на Туне, и начал понимать серьезную заинтересованность герцога в победе. Верхом сидела молодая леди или очень красивый мальчик, но, учитывая амурные предпочтения герцога, первое было вероятнее. Она держала свою лошадь немного в стороне от толпы без видимого усилия, а, по слухам, огромный чалый не был спокоен. Видимо, она была первоклассной наездницей.

И когда флаг упал, Фордхэм увидел, что он стартовал первым, Мамелуке предпочитал, чтобы следовали за ним.

Челси, теснимая на старте жокеем герцога Бофортского, думала сначала, что это было из-за предстартовой толпы, пока, спустя три длины, его лошадь не столкнулась с ней снова. Взглянув, она увидела его кривую усмешку, так же как и поднятый кнут, и едва увернулась от удара.

— Нам не надо сучек верхом на лошадях, поняла? — прокричал он, обгоняя ее.

— Паршивая дрянь почти ударил ее! — прошептал Синджин, схватившись за изгородь, не в состоянии ей чем-нибудь помочь.

Добившись большей скорости от Туна, Челси поравнялась с Петронелем герцога Бофортского и, перерезав ему путь, заставила жокея придержать лошадь, чтобы не врезаться в нее.

— Я не сука, — сказала она в тот момент, когда он дернул лошадь в сторону, не более чем в нескольких сантиметрах от нее. И мило улыбнулась, как сделала бы леди.

Тун, наконец, пустился вскачь в полную силу, он, действительно, несся с бешеной скоростью. Без кнута и плети Челси направляла лошадь на мощного скакуна Синджина Мамелуке. Жеребец герцога шел на четыре или пять корпусов впереди и еще три лошади рядом с ним. И тогда она стала разговаривать с Туном низким проникновенным шепотом, ему хорошо был знаком ее голос.

Она тренировала его, и он бежал для нее лучше, чем для кого-либо. Он слегка прижал уши, и она почувствовала, как удлиняется его шаг. Тун обошел лошадь, скачущую с внешней стороны, словно она стояла на месте, и, подойдя к другой, казалось, еще увеличил скорость. Тун обошел последнюю лошадь прямо перед подъемом в гору, но Мамелуке взбирался на гору, словно его энергия была бесконечной.

— Черт с ним, — прошептала Челси. — Он не будет вечным победителем. — Давай, Тун, мой красавец, ты можешь сделать это…

«Черт возьми, — выдохнул Синджин. — Ее лошадь взлетела на гору. Она рядом с тобой, Фордхэм, — про себя предупредил он. — Дьявол, двигайся же! — Дочь графа Дамфрисского умела скакать, как ангел или как дьявол, — подумал он с усмешкой. — Если бы можно было спросить у наездника герцога Бофортского, почему он хотел выбить ее из круга. Да, но она постояла за себя и чуть не повалила его к чертовой матери».

— Скачки в руках Фордхэма, — мягко сказал Сенека, наблюдая, как Тун постепенно нагоняет Мамелуке на последнем участке подъема.

— Я думаю, он уже понял это, — прошептал Синджин, горя желанием самому оказаться в седле и выиграть скачки.

Два скакуна теперь шли вровень, до финиша оставалось пятьдесят ярдов. Ни один из наездников не трогал кнута, не пришпоривал коня. Который победит в конце концов, зависело от индивидуальности. Мамелуке любил «приходить домой» первым. И он это сделал, стараясь изо всех сил, на два шага опередив Туна.

Рев толпы взметнулся в ветреное небо, и болельщики хлынули к победному кругу. Все внимание собравшихся было обращено на Мамелуке. Челси легко проскользнула к подготовленной площадке, где ждали Колин и Рос.