Мэгги Дэвис - Прелестная сумасбродка

По спине у Ника пробежал холодок. Однако герцог Уэстермир не верил в привидения — поэтому выхватил из-под подушки пистолет.

— Стой, где стоишь, — рявкнул он, приподнявшись на локте и целясь призраку в грудь, — иначе получишь пулю в сердце!

— Не надо, ради бога! — послышался из-под шали знакомый голос. — Вы не представляете, каких трудов мне стоило завернуться в эту штуку с головой!

Ник уронил пистолет на постель и открыл рот.

Шаль заколыхалась, словно занавеска на ветру, и начала сползать.

— Какого дьявола? — хрипло спросил Уэстермир.

«Занавеска» сползла на пол, и перед ним предстала полуобнаженная, невероятно обворожительная фигурка.

— Знала бы я, что вы соберетесь в меня стрелять, — проговорило дивное виденье, — надела бы ночную рубашку из толстой фланели! Вы что, всегда спите с пистолетом под подушкой?

Доминик и хотел бы ответить, но не мог. Перед ним стояла воплощенная мечта, из тех, что являются мужчинам только в самых сладострастных снах.

Дрожащее пламя свечи освещало прелестное личико соблазнительницы — нарумяненные щеки, алый, словно вишенка, рот и неправдоподобно длинные ресницы. По обнаженным плечам ее вились золотые кудри. Грудь прикрывал лоскуток кожи, расшитый блестками и стекляшками; со все возрастающим изумлением и восторгом Ник заметил, что в чашечках лифчика прорезаны отверстия, откуда, словно весенние листья из почек, выглядывают набухшие соски. Второй, треугольный лоскуток прикрывал самую интимную часть тела; от него спускались вниз несколько красных полос шелка, отдаленно напоминающих юбку. Ногти на руках и на ногах были окрашены в ярко-красный цвет; при каждом шаге обольстительницы на руках и на ногах мелодично звенели браслеты.

Теперь Ник понял все. Его невеста, неустрашимая мисс Мэри Фенвик, приняла вызов. Она не стала смиренно соглашаться на его условия — нет, вместо этого решила переиграть герцога на его же поле. И для этого превратилась в соблазнительницу, о какой могут только мечтать пресыщенные искатели удовольствий!

Что-то подобное — точнее, отдаленно похожее — Ник в последний раз видел во время войны, в цыганском таборе неподалеку от Гранады. Тогда ему понадобилась неделя, чтобы восстановить в отряде дисциплину и боевое расположение духа.

Цыганская колдунья приблизилась к кровати.

— Уберите же пистолет, — промурлыкала она, хлопая густо накрашенными ресницами, — нам он не понадобится. Я еще понимаю, — игриво добавила Мэри, припомнив одну сцену из «Невинных шалостей», — зачем могут пригодиться в постели горшочек меда или веревка, но оружие…

С этими словами она сдернула со своего кавалера одеяло. От неожиданности Ник попытался вцепиться в него, но опоздал.

— Да вы в ночной рубашке! — разочарованно протянула Мэри. — Ну ничего, я знаю много способов ее снять. Например, поднять подол до колен, — свои слова она сопровождала действиями, — поцеловать сперва одно ваше колено, потом другое, а потом взять в рот ваш большой палец и начать…

— Да что ты такое несешь! — взревел Ник, отдергивая ногу.

Мэри немедленно потянулась за второй ногой — пришлось отдернуть и ее. Слишком поздно Ник сообразил, в какой дурацкой позе оказался по милости этой сумасбродки: он лежал на спине, болтая ногами в воздухе, словно гигантский жук, и свежий воздух приятно охлаждал самые интимные части его разгоряченного тела.

Мэри смотрела на своего возлюбленного с некоторым удивлением — в такой позиции она его еще не видывала.

— Хорошо, Уэстермир, — заговорила она наконец, — не хотите — не надо. Но не понимаю, почему вы отказываетесь — я же вижу, как вы возбуждены!

Ник спустил ноги с кровати и сел, обхватив голову руками. Мэри права: он возбужден, да еще как! И неудивительно: ее цыганский наряд даже мертвого поднимет из могилы!

— Можешь целовать мне ноги, если уж тебе так хочется, — сказал он наконец, — а вот сосать пальцы не надо. Я не охотник до таких развлечений.

С этими словами он сбросил ночную рубашку и швырнул ее через всю комнату.

— О, Уэстермир, — прошептала златоволосая цыганка, глядя на него огромными восторженными глазами, — я и забыла, как вы прекрасны! Никогда не думала, что мужчина может быть так красив!

Ник застонал и протянул к ней руки, но она выскользнула из его объятий.

— Нет-нет, — воскликнула она, — я собираюсь вас обворожить!

Она грациозно встала на колени, приблизив к его лицу полуобнаженную грудь. Ник потянулся губами к розовому соску, но Мэри, легкая, как ветер, и гибкая, как тростинка, без труда ускользнула от его поцелуев.

— Довольно, Мэри! — воскликнул он. — Ты же знаешь, как я хочу тебя! Ради тебя я готов на все!

Мэри уже готова была сдаться. Один взгляд сверкающих черных глаз Уэстермира лишал ее рассудка, а уж вид его обнаженного мускулистого тела…

Но Мэри напомнила себе, что перед ней — враг. Она должна победить этого надменного эгоиста: от ее мужества и самообладания зависит судьба целого города, не говоря уж о ее собственной гордости. Он бросил ей вызов, и она скорее умрет, чем сдастся на милость противника!

Припомнив один волнующий эпизод из «Истории девственницы», Мэри начала ласкать его соски — сперва пальцами, потом губами и языком. Крохотные бутоны плоти, прячущиеся в густой курчавой поросли, затвердели, и Ник громко застонал.

Она прижалась к нему, соблазнительно покачивая бедрами, и сладостный жар охватил ее лоно, соприкоснувшееся с горячей и твердой мужской плотью. Ник попытался схватить соблазнительницу — не тут-то было! Она отпрянула в сторону, но тут же обвила руками его шею и впилась в его губы страстным поцелуем.

Доминик с рычанием схватился за кожаный пояс цыганской юбки.

— Говорю же тебе, Мэри, я готов на все! — хрипло шептал он. — Только сними эту чертову тряпку! Я хочу тебя, я сгораю от страсти! Черт побери, неужели ты не видишь, что сводишь меня с ума?

Наконец он поймал губами ее сосок, и волны сладостной муки пробежали по телу Мэри. Она изогнулась, словно лук в руках умелого стрелка.

— Видишь? — воскликнул он. — Ты тоже хочешь меня! Мэри, любимая, как же расстегивается эта проклятая юбка? Сними ее, ради бога!

У Мэри кружилась голова и перехватывало дыхание, но все же ей удалось овладеть собой. Вот и настало время, думала она. Самый подходящий момент, чтобы поговорить о деле. Именно сейчас — потому что потом, когда они, усталые и счастливые, будут лежать в объятиях друг друга, вся ее храбрость испарится.

И девушка решительно вырвалась из рук распаленного жениха.

— Сначала послушайте меня, Уэстермир! — громко заговорила она. — Раз уж мы вступили в связь, будет только справедливо, если вы выделите мне крупную сумму!