Филиппа Грегори - Вайдекр

Но на эту перспективу я смотрела сквозь пальцы. Я считала, что смогу справиться с подобной угрозой. Джон слишком долго пребывал в замкнутой атмосфере дорогой клиники и не готов к нашей сумасшедшей реальной жизни. Я сумела выдворить его в лечебницу, я смогу и с Селией управиться таким же образом. Их рассказы сочтут бредом. И прозвучит довольно убедительно, если я обвиню их во взаимной склонности, которая и довела Джона до пьянства и свела с ума Селию. Никто не поверит им, если я буду держать голову высоко, как королева, и встречать каждое слово как гнусную клевету.

Но я не предполагала, что они смогут сложить вместе две половинки головоломки.

— Не останавливайся! — обратилась я к Люси, которая послушно продолжала тереть щеткой мои плечи.

Джон был связан своим нежным и бережным отношением к Селии. Я знала это. Я наблюдала за ним в те первые дни, когда он метался между ненавистью ко мне, страстью к пьянству и страхом перед опутывающей нас паутиной. Если бы Джон собрался разоблачить меня перед Селией, разрушить ее брак, разбить ее сердце омерзительной правдой о ее муже, он сделал бы это тогда, когда он, связанный в смирительной рубашке, валялся на полу гостиной. Но он не выдал этой тайны. Он не жалел меня, он оберегал Селию от ужаса, который превратил бы ее жизнь в кромешный ад.

И я не боялась Селии. Если она решится действовать в одиночку, она не станет разоблачать меня. Она дала мне слово чести, а оно много значило для нее, раньше она любила меня, — это заставит ее молчать. К тому же, Селия, подобно моей глупой матери, ставит выше всего респектабельность, а выдать меня означало опозорить всех Лейси. Но сильнее всего удержит ее любовь к Джулии, которая могла перевесить любое чувство. Если Селия публично заявит, что я мать Джулии, то даже опозоренная, я всегда смогу забрать своего ребенка. Какие бы боль и смятение ни царили в ее душе, я была уверена, что она никогда не рискнет заикнуться о Джулии.

Джон и Селия у меня в руках. Они уязвимы, потому что они любят. В отличие от них я была свободна от этих пут. Моя любовь к Ричарду никак не мешала мне. Я могла идти своим путем. Я очень любила малыша, но не стала бы жертвовать собой ради его счастья. Селия и Джон предпочитают страдать. И поэтому я не боюсь их.

— Полотенце, пожалуйста, — сказала я Люси, и она протянула мне грубое, льняное, хорошо прогретое у огня полотенце. Я растерлась им так сильно, что кожа начала гореть, затем расчесала волосы и распустила их по плечам. На моем теле не сохранилось следов двух беременностей. Живот был плоский и твердый, грудь округлая и упругая, а ноги длинные и гладкие, без всяких признаков вен.

Я любовно огладила себя ладонью, от шеи до мягких завитков волос. Я была такой же очаровательной, как всегда. И скоро мне понадобится любовник. Настоящий любовник, а не поденщик, как Гарри. Мужчина, который будет смеяться надо мной и любить меня, обижать меня и доставлять мне радость. Я со вздохом повернулась и протянула руку к Люси за панталонами. Объятия Ральфа — это лучшее, что было у меня в жизни. Один Бог знает, где я еще найду такого. Мне надо смириться с этой потерей и больше не тосковать по нему.

Мне оставалось ждать. Ждать, пока минует это тяжелое время. Ждать, пока появятся деньги и спасут землю от долгов, которые я навлекла на нее. Ждать, пока изобилие зерна избавит моих людей от голода. Тогда я смогу передохнуть. И люди забудут один плохой год, в их памяти останутся лишь те счастливые годы, которые следовали один за другим, пока я была хозяйкой на этой земле.

Сегодня мне предстоит провести еще одно утро в конторе, над столбцами цифр. У мистера Левеллина имеется три закладных на нашу землю: на общинную землю, на новую плантацию и на земли, пошедшие в приданое Селии. Чтобы выплачивать по ним, мне пришлось обратиться к нашим банкирам. Сначала проценты у них были довольно низкие, и я была счастлива оттого, что бог дал мне и Вайдекру короткую передышку. Но они имели право изменять ставки, и сейчас я платила по их займам больше, чем по закладным мистера Левеллина. Я попала в то нелепое положение, когда занимаешь деньги для того, чтобы отдавать другие долги. И если я опоздаю хоть с одной выплатой, они все обрушатся на меня.

В прошлом месяце мне пришлось продать самых упитанных ягнят. А в этом месяце, когда должны совпасть выплаты мистеру Левеллину и банкирам, я вынуждена буду продать землю. Другого выхода я не видела, хоть не сомневалась, что существуют окольные пути, чтобы выбраться из лабиринта долгов. Я знала только одного человека, который был знаком с методами лондонских дельцов и мог подсказать мне, оправданы ли мои страхи или банкиры забавляются со мной, как опытный рыбак забавляется ловлей лосося, а сами тем временем ждут разорения Вайдекра. Только один человек мог бы помочь мне советом. Но сейчас они с Селией обсуждали, как бы им разрушить мои планы.

Спускаясь к завтраку, я считала дни до возможного возвращения Селии. Один день, чтобы добраться до Бристоля. День или два, чтобы повидаться с Джоном и убедить доктора Роуза отпустить его. Два дня — на обратную дорогу. Итого четыре или пять дней. И я оказалась права. На четвертый день после бегства Селии карета показалась на дороге, ведущей к нашему дому, вся в грязи, с одним поломанным фонарем.

— Они здесь, — внушительно сказала я Гарри. — Ты знаешь, что тебе следует делать. Мы говорили об этом, и я уверена, что ты прав. Селия пыталась вмешаться в наши дела. Она убежала из дому к другому мужчине, и это мой муж. Она вела себя, как сумасшедшая. Она опозорила всех Лейси в глазах слуг.

Гарри кивнул. Он тяжело дышал, и в его глазах появился знакомый блеск.

— Придется ее наказать, — сказал он, и я вспомнила о его подвигах в той порочной школе.

— Да, — согласилась я. — До сих пор мы обращались с ней, как с фарфоровой. Будь грубым, доставь себе удовольствие. Ты — ее муж. Ты имеешь право. Ступай и подчини ее себе.

— Я не могу обидеть Селию, — он жаждал, чтобы его уговаривали и произносили при этом много слов.

— Ты не настоящий мужчина, — продолжала искушать я. — Помнишь, как ты верховодил в своей школе? Даже если Селия и очень дорога тебе, ты не должен позволять ей так вести себя. Она сбежала от тебя к Джону. Если ты хочешь сохранить ее, покажи ей, кто здесь хозяин. Ты — ее муж. Ты все можешь делать с ней. Только не слушай ни слова, что она будет говорить.

Глаза Гарри расширились и посветлели. Он даже не притронулся к тарелке с пирожными, глядя на входную дверь с жестокостью и похотью. Мы услышали шум подъехавшего экипажа, и Гарри оказался у двери даже раньше Страйда. Селия выскочила из кареты, не дожидаясь, когда опустят ступеньки. Она была все в том же платье, совершенно помятом и заношенном. В ней не оставалось ничего от леди Лейси, которая подчинила нас с Гарри. Она выглядела обессиленной и испуганной.