Мэри Патни - Удачная сделка

Между Клео и Ротенбургом начался демонстративно бурный роман, который дал твоему отцу достаточно материала для развода. После того бала она больше не появлялась в своем доме. Твой отец отказался ее впустить даже собрать личные вещи. Он приказал все упаковать и отослать Ротенбургу — вместе с вызовом на дуэль. Эдвард в результате даже не был ранен, а Ротенбург получил пулю в легкие и умер спустя пять лет.

Джослин массировала пульсирующие болью виски.

— Боже милосердный, сколько же жизней погубила эта женщина?

— Ты не должна винить мать в разводе. Твой отец был виноват не меньше ее. Может, даже больше, — печально проговорила ее тетка. — Я любила и Клео, и Эдварда, но между ними было нечто роковое, что заставляло их проявлять все самые дурные черты их характера.

— И поэтому она убежала с другим мужчиной, — с глубочайшим презрением заметила Джослин. — Какое высокоморальное решение всех проблем!

— Клео не была женщиной легкого поведение. Она никогда не завела бы любовника, если бы твой отец не довел ее до этого. В конце концов она полюбила Ротенбурга, но он был католиком, и его семья отказалась принять разведенную женщину. Хотя он все равно был готов на ней жениться, она не захотела ссорить его с родными, поэтому жила с ним до его смерти как любовница.

Стараясь подавить невольное восхищение, которое вызвал у нее отказ матери разрушить отношения любовника с родными, Джослин спросила:

— А как она умерла?

— В день после похорон Ротенбурга она поехала верхом на его жеребце и… и попыталась перепрыгнуть через слишком широкий овраг. Погибли и конь, и она сама. — На лице Лоры отразилось страдание. — Пожалуйста, не думай о ней плохо, Джослин. Пусть она отдавала свою любовь не слишком осмотрительно, но сердце у нее было доброе, и она щедро открывала его другим.

Так вот какой была история благородной, прекрасной и страстной Клео, графини Кромарти. Душевная боль, которая жила в душе Джослин с раннего детства, вырвалась на свободу. Вскочив с дивана, она зашагала по комнате, нервно ломая руки. Едва справляясь с мучительными спазмами, перехватившими горло, она страдальчески вскрикнула:

— А если она была такая чудесная, то что же таится во мне?

Она стремительно повернулась к тетке, и из глаз ее хлынули давно сдерживаемые слезы.

— Что же во мне такого ужасного, что моя собственная мать могла бросить меня? Без капли раскаяния или сожаления?

Она пыталась сказать что-то еще, но не смогла. Тело ее вдруг бессильно обмякло, и она скорчилась на полу, обхватив себя руками, словно пытаясь закрыть ту рану, которая истерзала ее душу.

— В чем я виновата? — прорыдала Джослин, чувствуя, что ее сердце готово разорваться. — В чем же я виновата?!

— Боже милосердный! — дрожащим голосом воскликнула Лора. В следующую секунду она уже опустилась на колени рядом с Джослин и обняла ее, укачивая, словно малое дитя. — Милая моя девочка, неужели ты так думала все эти годы? Почему ты ни о чем меня не спрашивала? Я сказала бы тебе правду!

— Я и так знала правду, — пробормотала Джослин. — Что моя мать — шлюха и что она бросила меня! Ушла, даже не оглянувшись.

— Все было совсем не так! Клео долго пыталась добиться, чтобы ты была с ней. Один раз она поехала в Чарлтон-Эбби, чтобы повидаться с тобой. Думала, что Эдвард в Лондоне, но он оказался дома и пригрозил, что отстегает ее плетьми. Кричал, что убьет ее, если она еще раз попытается проникнуть к тебе.

Клео пыталась убедить его, доказывала, что если ты не можешь унаследовать его титул, то он должен отдать тебя ей. Когда Эдвард отказал ей, она упала перед ним на колени умоляя, чтобы он позволил хотя бы увидеться с тобой Но он не согласился и на это. — Лора расплакалась. — Я была в ужасе, но всю глубину ее страдании я смогла понять только тогда, когда сама стала матерью.

— Мне кажется, что отец счел меня самым подходящим средством для того, чтобы наказать ненавистную жену, — с горечью проговорила Джослин. — И возможно, она хотела заполучить меня по той же причине — чтобы причинить ему боль. Я была пешкой в войне короля и королевы.

— Не путай гнев Эдварда по отношению к Клео и его искреннюю любовь к тебе, — ответила Лора. — Позже он признавался мне, что страшно боялся, как бы она с Ротенбургом тайком не увезли тебя на континент. И этот страх имел под собой основания. При разводе женщина не имеет абсолютно никаких прав. В глазах всего света на Клео осталось клеймо неверной жены, и власти и пальцем не пошевелили бы, чтобы помочь ей. Я уверена, что если бы она могла тебя выкрасть, то сделала бы это. В течение следующих пяти лет, до самой смерти Клео, твой отец следил за тем, чтобы тебя постоянно охранял один из особо доверенных слуг.

— А мою няню Джилли он выгнал потому, что боялся, как бы она не встала на сторону моей матери? Лора вздохнула:

— Наверное, так оно и было. Я говорила ему, что это жестоко и по отношению к тебе, и по отношению к Джилли, но он боялся, как бы она не позволила твоей матери увезти тебя. Вся прислуга души в Клео не чаяла. Ты во многом на нее похожа.

Потеря любящей и заботливой Джилли была равносильна потере второй матери. А потом она потеряла и тетю Лору — та вышла замуж. К тому времени как Джослин исполнилось пять лет, она уже знала, что любить кого-то — значить терять их.

Удивляясь осведомленности тетки, Джослин спросила:

— А откуда вам так много известно о мыслях и чувствах моей матери?

— Она стала мне сестрой, и мне невыносимо было ее потерять. Мы переписывались до самой смерти Клео. Я посылала ей твои рисунки, рассказывала, как ты растешь. После того как я вышла замуж и уехала из Чарлтон-Эбби, домоправительница писала мне о тебе, чтобы я могла передавать все новости твоей матери. Клео часто спрашивала, говоришь ли ты о ней, но ты ни слова о ней не упоминала, — тихо добавила леди Лора. — Я не могла заставлять ее страдать еще больше, и я лгала — говорила, что ты часто о ней спрашиваешь, вспоминаешь ее.

— Я все время о ней думала, только боялась спрашивать, — прошептала Джослин.

— Чего же ты боялась? — Лора ласково гладила ее по голове.

Джослин зажмурилась, пытаясь освоиться с совершенно новыми ощущениями.

— Кажется, я считала, что если когда-нибудь спрошу о ней, то папа отошлет из дома и меня тоже.

— Он никогда не сделал бы ничего такого! — Лора крепко обняла племянницу. — Он любил тебя сильнее всего и всех на свете. Поскольку ты никогда не спрашивала о матери и казалась всем довольной, он решил, что так лучше для тебя — никогда не упоминать о прошлом. Он был очень рад тому, что их развод тебя не затронул.

— Не затронул? — Смех Джослин звучал почти истерически. — Да вся моя жизнь была исковеркана из — за их развода!