Сьюзен Робинсон - Помолвка

Этот поцелуй, длившийся несколько минут, разжег в ней огонь, возбудил боль и удовольствие. Его рука поднялась по ее телу и накрыла грудь, заставив ее еще сильнее затрепетать. Вскоре ночная рубашка заскользила вверх по ногам и она почувствовала, что рука Росса дотронулась до ее икры. Удивительно. Мужчина дотронулся до ее ноги. Мужчина, который сводил ее с ума своими грубыми выходками и своими поцелуями, касался ее ноги.

Потом она почувствовала его губы на своей груди и едва не закричала. Спина ее выгнулась, руки вытянулись и нащупали его ягодицы. Она вцепилась ногтями в мышцу под тканью его брюк. Отчаянно пытаясь ослабить желание, которое он возбудил в ней, Джорджиана подчинилась зову своего тела, приподняла бедра и раздвинула ноги. Он устроился между ними, целуя другую ее грудь.

Рука его скользнула к поясу брюк и быстро расстегнула его. Джорджиана оцепенела от нахлынувших на нее чувств. Тихий стон вырвался из глубины ее тела. Услышав его, Ник поднял голову и посмотрел на нее. Она увидела боль в его глазах, гримасу, исказившую его лицо.

— Проклятие, — сказал он. — О Боже, как жалко, что ты оказалась девственницей.

Потрясенная, Джорджиана услышала его стон, почувствовала, как его тело прижалось к ее телу. Она вскрикнула и оттолкнула его. Росс повалился на пол. Джорджиана схватила халат и соскочила с шезлонга. Ник выругался, приводя свою одежду в порядок.

— Куда вы собрались? — спросил он.

— Оставьте меня в покое.

Он встал перед ней, расставив ноги, сжав кулаки и тяжело дыша.

— Теперь вы понимаете? Вы должны уехать. Если вы останетесь, то я быстро докажу, что вы не можете носить в себе отпрыска Трешфилда.

— Я остаюсь, и вы ничего не докажете, сэр. Если бы в вас было хоть немного благородства, то вы не принуждали бы меня делать то, чего я не хочу.

— То, что сейчас произошло между нами, трудно назвать принуждением, голубка. Возьмите свои слова назад.

— И не подумаю. Вы проникли в мою комнату, как какой-нибудь грязный развратник.

Он медленно пошел к ней — черная тень в серебристом свете.

— Ваше поведение тоже не назовешь непорочным.

— Не подходите ко мне!

— Слишком поздно, голубка. Одно из двух: либо вы носите ребенка Трешфилда и вам нечего бояться, либо вы упрямая глупая девственница. В любом случае вам явно нравится прикасаться ко мне, хотя вы знаете, что это сводит меня с ума.

Она попыталась увернуться от него, но он кинулся за ней. Она бросилась в другую сторону. Ник не отставал. На этот раз он схватился за перила балкона, и она наскочила на него. Ник надавил своим телом на перила, и послышался скрип.

Раздался металлический скрежет, и Джорджиана почувствовала, что тело Ника проносится мимо нее в пустоту. Она закричала и успела схватить его прежде, чем он упал. Упираясь ногами в пол, она стала тянуть его на себя. Ноги его повисли над сломанными перилами, и вес его неудержимо тащил ее вниз. Одна нога ее поехала, ударилась о перила и застряла между перекладинами. Ценой неимоверных усилий она смогла остановить его падение через сломанные перила, выступающие над полом балкона.

— Хватайтесь за мою руку, — крикнула она.

Он отпустил перила, повернулся и схватил ее за запястье. Ей казалось, что руки ее оторвутся под огромной тяжестью, но она продолжала крепко держать его, пока он подтягивался на руках и искал ногами опору. Неожиданно тяжесть покинула ее руки, и Ник влез на балкон.

Задыхаясь, они упали на пол. Через некоторое время Ник встал и помог ей подняться. Они подошли к дыре в перилах и посмотрели вниз. Если бы Ник упал, то он пролетел бы почти двадцать футов и ударился бы о камни мощеной дорожки.

— О Господи, — сказала Джорджиана.

— Да, разрази меня гром!

Он опустился на колени и дотронулся до перил в том месте, где они переломились, и тихо присвистнул.

— Вы верите в приметы?

— Думаю, да.

— А я — нет. Тем более в этом случае. Эти перила подпилены.

— Подпилены? Что вы этим хотите сказать? — Джорджиана хотела подойти ближе, но он остановил ее.

— Не подходите. Это опасно.

Кто-то забарабанил в дверь гостиной, и они повернулись. В наступившей тишине послышался голос Эвелина.

— Джорджиана? С вами все в порядке? Я слышал странный звук.

Вслед за ним закричал граф:

— Что у вас там за шум, черт возьми! — Джорджиана резко повернулась и уставилась на Ника с испуганным видом.

— Не беспокойтесь. — Он прошел в гостиную и вернулся со свернутой кольцом веревкой.

— Никогда не выхожу на дело без инструментов. — Он привязал один конец веревки к уцелевшим перилам, подергал ее и вернулся к Джорджиане.

— Не забудьте отвязать и спрятать веревку.

Джорджиана с изумлением смотрела, как он исчез за балконом. Она подошла к краю балкона, посмотрела вниз и увидела, что он ловко спустился по веревке и спрыгнул на землю. Потом отошел на несколько шагов и поклонился ей, одновременно сделав изящный жест рукой.

— «Прощай, прощай! Я буду говорить тебе „прощай“ до завтрашнего нашего свидания».

— Ш-ш-ш. Замолчите и уходите отсюда, — прошипела Джорджиана, развязывая узел веревки. Стук в дверь усилился.

Ник прижал руку к груди.

— «Но в горький плен мой разум ты взяла, тебе служить — иного нет желанья!»

Джорджиана бросила в него веревку. Веревка попала ему в лицо, но он отбросил ее в сторону, выставил вперед одну ногу и отвесил ей еще один поклон.

— Вам не нравится Вордсворт? Пертуи учит меня также стихам Байрона. «Сквозь темные ресницы милых глаз нам вниз сияет кротость сожаленья».

— Николас Росс, я сейчас впущу их, так что вам лучше вернуться в дом. Я больше не буду вас просить.

— «Она взглянула на меня в порыве страсти, и я услышал сладкий стон».

Джорджиана сложила руки лодочкой вокруг рта и перегнулась через перила.

— Ночью я придвину к двери платяной шкаф!

— Если я захочу войти к вам, я войду. — Он исчез в темноте прежде, чем она успела возразить, и крикнул на прощанье: — Спасибо, голубка.

На следующее утро Ник сидел, склонившись над письменным столом в комнате для переодевания и пытался закончить еще одно письмо Джоселину. Ему потребовалось много времени и усилий, чтобы выразить свою обеспокоенность и в то же время скрыть тот факт, что Джорджиане грозила опасность. Кто-то умышленно подпилил перила.

Он не хотел, чтобы Джоселин тащился через океан, а именно так он и поступит, если узнает, что кто-то пытался убить его сестру. Ник не думал, что этим человеком может быть леди Августа. Хотя она и была душевнобольной, но едва ли у нее хватило бы сил подпилить железные прутья перил. Но зато любой другой член семьи, кроме графа, мог сделать это.

Ник закончил письмо, содержащее недостатки Джорджианы — ее своеволие, вызывающее поведение, себялюбие и ее нежелание смотреть в лицо фактам.