Сьюзен Робинсон - Помолвка

— О, это не имеет значения. — Она опустила голову.

— Правильно. — Он некоторое время внимательно смотрел на нее. Затем одним быстрым движением схватил ее и поднял на руки.

— Мистер Росс!

Он улыбнулся ей и неожиданно повернулся на 360 градусов.

— Здесь нет никаких верзил поблизости.

— Опустите меня.

Она охнула, когда он начал кружиться, прижимая ее к себе. Она завизжала от страха, тогда он остановился и поставил ее на ноги. Она зашаталась, едва не упав, и он снова легко подхватил ее на руки. Она уставилась на него с изумлением.

— Ну вот, — сказал он. — Разве верзилы вертятся как детские волчки?

— Я… Ник.

Это слово, будто горячий техасский ветер, разгорячило его кровь. По его венам пробежала теплая волна возбуждения. Улыбка исчезла с его лица, и рука, державшая ее ноги, опустилась. Держа ее спину одной рукой, он дал ей медленно сползти вниз вдоль его тела и не отпустил, когда она встала на ноги. Теперь они стояли тесно прижавшись друг к другу.

— Ты произнесла мое имя, голубка. — Он погладил ее по спине и прижал к себе еще сильнее, так что груди ее вдавились в его грудь. — Я предупреждал тебя насчет этого.

Она подняла на него глаза и сказала просто:

— Я не забыла.

Ник с трудом расслышал ее, так как кровь, устремившаяся по его венам, шумела уже в ушах. Опершись ладонями о каменную стену храма, он прижал Джорджиану к ней своим телом, накрыл ее губы своими и почувствовал податливую мягкость ее грудей и напряжение между своими ногами. Он так долго не дотрагивался до нее.

Целуя ее послушные губы, он почувствовал, что ногти ее вонзились в его спину. Потом руки ее коснулись его волос.

— Ваши раны.

— Какие раны? Скажи мое имя еще раз.

— Ник.

— Вот так.

— Ник.

Он провел зубами по ее голому плечу.

— Ник.

— Боже, больше не произноси моего имени, а то ты сведешь меня с…

— Нет, — сказала она, приложив палец к его губам. — Ребекка сказала, что тетя Ливи велела ей приготовить сегодня вечером баню с бассейном.

Ник поцеловал ее палец и повторил эти слова, даже не вдумываясь в них:

— Баня с бассейном. — Губы его замерли. — Баня с бассейном?

Не говоря больше ни слова, он поднял ее и быстро вошел в храм. С каждым шагом возбуждение его усиливалось, и напряжение между его ногами превратилось в боль, когда он сбежал по лестнице к бассейну. Он почувствовал аромат жасмина, но почти не заметил теплый золотой свет, отражающийся от стен.

Почти обезумевший от желания, он начал срывать с Джорджианы одежду. Руки его дрожали, когда он развязывал шнуровку и снимал ее нижние юбки, глаза его видели только ее кремовую кожу. Лишь плеск воды, когда он вошел в нее, отвлек его на мгновение от ее тела.

Теплая вода заключила его в свои объятия, хотя Джорджиана обвила его шею своими руками. Тело его вдруг стало невесомым и еще более чувствительным. Дрожа от возбуждения, он поднял Джорджиану, и они поплыли, подталкивая друг друга своими телами. Неожиданно она легла на спину, так что тело ее оказалось перед ним, а груди поднялись из воды. Ноги ее обхватили ею бедра, она изогнула спину и прижалась к нему.

Издав сдавленный крик, Ник бросился на нее, и они погрузились под воду. Волосы ее, расплывшиеся вокруг ее головы под водой, показались ему черным шелком. Он подтянул ее к себе за руки, вынырнул и привлек к себе, стараясь не задеть ее заживающей раны. Он с силой оттолкнулся от дна, и они оказались у лестницы, спускающейся в воду. Он оперся коленями о нижнюю ступеньку, Джорджиану посадил на ту, что повыше, и устремился к ней, в то время как она еще крепче обхватила ногами его бедра. Джорджиана напряглась и приподняла свои бедра. Ник чувствовал, как вода вспенивается вокруг него, когда он резким движением пытался проникнуть в ее упругое податливое тело.

Руки его нащупали ее чувствительные места, губы его последовали за ними и начали ласкать их, в то время как голова его снова оказалась под водой. Ее рука нашла его, сжала и потянула к себе. Он ответил на ее зов и стремительно вошел в ее горячую, изнемогающую плоть.

Он чувствовал только ее тело, окутавшее его, и воду, колышущуюся вокруг них все быстрее и быстрее. Из бассейна выплеснулись большие волны и растеклись по мраморному полу. Они покрывались пеной, по мере того как их движения становились все более неистовыми. Когда Джорджиана издала слабый крик, он изогнул спину в последнем отчаянном движении и тоже закричал. Когда они достигли удовлетворения, он прильнул к ее рту своими губами. Она обвила рукой его шею; он стоял в воде, продолжая с силой прижимать ее бедра к своим.

Придя в себя, он крепко взял ее за руки, лег на спину и поплыл, держа ее над собой. Они еще долго оставались в воде — неразделимая плоть, парящая в смутной золотой дымке удовлетворенности.

Джорджиана просунула руки в рукава корсажа и повернулась, чтобы Ник застегнул многочисленные пуговицы на спине. Тело ее все еще горело после любовных утех, на ее руках и груди по-прежнему были видны красные пятна. Ник застегнул последнюю пуговицу, приблизился к ней и поцеловал ее обнаженное плечо. Выйдя из состояния блаженной безмятежности, она ощутила тепло его губ и погрузилась в океан чувственности, из глубин которого ее позвал его голос:

— Ты уверена, голубка, что это то, что тебе нужно?

— Я запрещаю тебе задавать мне этот вопрос теперь, когда ты сам так умело доказал, что точно знаешь, что тебе нужно.

— Просто я не уверен, что ты до конца представляешь возможные последствия нашего брака.

Она повернулась, обвила руками его шею, встала на цыпочки и поцеловала.

— О Господи! Неужели мне придется отказаться от удовольствий светского сезона, от всех этих замечательных балов, к которым я так привыкла? — Она приложила руки к своим щекам в притворном ужасе. — Боже! Неужели мне придется отказаться от визитов и глупых разговоров? Как же я буду жить без них?

— Посмотрим, как ты заговоришь, когда это произойдет.

— Ах, да ну его, этот свет! У нас с тобой нет ни времени, ни интереса к балам, визитам и

прочей чепухе.

— А как насчет твоего отца?

— К черту моего отца!

Ник откинул голову назад и рассмеялся.

— Черт возьми, если так пойдет дело, ты скоро и Древний Египет пошлешь к черту, — лицо стало серьезным. — Нам нужно будет объясниться с твоим отцом, голубка.

— Не беспокойся об этом. Когда он узнает, какая я безнравственная и развратная, он вытащит из постели архиепископа Кентерберийского, чтобы тот поженил нас. Он сделает все, чтобы соблюсти приличия. — Она заглянула в его глаза и едва не утонула в их синей глубине. — Ты уверен, что хочешь жениться на девушке из семьи, в которой полно честолюбивых болванов?

Надев накидку ей на плечи, Ник пробормотал: