Сьюзен Робинсон - Помолвка

— Сэр, ванна готова. Если я смогу без риска для своей жизни войти в комнату, то я подготовлю один из дневных фраков сэра.

— Извини, Пертуи.

— Сэру нужно успокоиться. Возможно, если сэр согласится прочитать вслух небольшой отрывок из Платона, которого мы читали вчера вечером…

— Нет.

Пертуи наградил его суровым взглядом, которого Ник уже начал побаиваться.

— Прошу вас, сэр. «Возлюбленный Пан и все другие боги»…

— Ох, ну ладно! «Возлюбленный Пан и все другие боги, навещающие это место, придайте красоту моей душе; и пусть моя бренная плоть и внутренний мир обретут покой. Пусть мудрость сделает меня богатым и пусть у меня будет столько золота, сколько мне необходимо». — Ник помолчал и затем посмотрел на своего слугу. — Ты ужасно назойливый тип, Пертуи.

— Да, сэр.

— Почему ты со мной возишься?

— Я смотрю на вас как на испытание, сэр.

— Это потому, что ты обещал Джосу присмотреть за мной, не так ли?

— Маркиз действительно попросил меня занять эту должность, но я не остался бы, если бы счел эту ситуацию неприемлемой.

— Спасибо, старина.

— Як вашим услугам, сэр.

Ник встал и улыбнулся своему слуге. — Как ты думаешь, сколько времени понадобится, чтобы выгрузить и перенести в дом гранитный саркофаг?

— Что, сэр?

— Ничего. Скорее приготовь мою одежду, чтобы у меня был респектабельный вид. Мне предстоит важное дело. Если я не буду торопиться, то леди Джорджиана вышвырнет меня отсюда.

Как бы ей хотелось, чтобы Джоселин был здесь и она могла высказать ему все, что думает о его своенравии. Она допускала, что он осудит ее, может быть, даже попытается удержать от этого шага, но она никогда не думала, что он пошлет сюда своего эксцентричного друга. Какая наглость!

Джорджиана нагнулась, ее служанка Ребекка помогла ей надеть двадцатиярдовое кремовое кружевное платье и стала застегивать сзади юбку. Она кипела от возмущения в течение последних двух часов, когда наблюдала за выгрузкой и перенесением саркофага. Теперь она хотела скорее подготовиться к чаю, чтобы успеть поговорить с Трешфилдом и убедить ею прогнать мистера Николаса Росса. Когда она думала о том, что этот мужчина — почти незнакомец сует свой нос в ее личные дела, ей хотелось плеваться.

Ее мать никогда бы не одобрила такого нарушения правил хорошего гона со стороны дочери. Это крайне несправедливо, что такие мужчины, как мистер Росс, которые ведут себя с непростительным нахальством, могут отделаться лишь обращенными на них яростными взглядами. Но женщина, тем более дочь герцога, не должна оставлять безнаказанными такие поступки.

Впрочем, она не должна лгать самой себе. Она была зла на всех мужчин, подобных мистеру Россу, чьи внешность и обаяние позволяли им хитростью добиваться расположения невинных душ. Она должна признаться самой себе, что не стала бы терпеть мистера Росса, даже если бы он был образцом хорошего тона — она была научена горьким опытом своих отношений с лордом Силверстоном.

Лорду Силверстону, как и десяткам других молодых людей, желающих заполучить в жены дочь герцога, ее представили во время первого светского сезона в Лондоне. Он был наследником благородного титула и красив своей бледностью и округлым подбородком, делавшими его столь непохожим на грубого мистера Росса.

Она была очарована его тонкой восприимчивостью, его благовоспитанностью, густыми ресницами и печальными карими глазами.

Джорджиана была поражена, когда, станцевав с ней раз на балу, он попросил ее руки. Потрясенная, она двигалась, словно во сне, в то время как герцог вел с Силверстоном переговоры относительно брачного контракта. Все ее мечты о независимости испарились при мысли о том, что она станет женой Силверстона.

Это наваждение продолжалось до ее первого серьезного разговора с Силверстоном, После очередного обсуждения условий брачного контракта Силверстон встретился с ней в гостиной дома на Гросвенор-сквер. Когда он вошел в комнату, Джорджиана наклонилась немного вперед, чтобы стать пониже. Силверстон был ниже ее. Помня о своих недостатках и о том, что Силверстон может жениться на одной из многих других наследниц, она смущенно молчала.

Однако ей не нужно было беспокоиться о том, чтобы что-то сказать, поскольку Силверстон начал читать ей лекцию. Он был уверен в том, что она знает о своих будущих супружеских обязанностях, и доволен тем, что женится на девушке, хорошо подготовленной к тому, чтобы взять на себя ответственность за большое хозяйство. В конце концов она набралась смелости и сказала ему о своем намерении создать детский дом.

— Едва ли это подходящее занятие для новобрачной, — произнес Силверстон. — Нет, для этого у нас будет слишком мало времени — светский сезон и все такое прочее. Нужно много работать, Джорджиана, чтобы завоевать авторитет в свете.

— Но я хочу…

— Я вижу, что нам нужно поговорить откровенно, — сказал он. — Я горжусь своей честностью, Джорджиана. Скоро вы сами оцените эту черту моего характера. Я не из тех, кто скрывает свое мнение. Скрытность приводит к отсутствию взаимопонимания и ссорам между супругами.

Силверстон потер свой круглый подбородок и посмотрел на нее внимательным взглядом.

— Я думаю, нам нужно поговорить начистоту. Я многим жертвую, делая вам предложение, потому что, откровенно говоря, жениться на вас — это все равно что жениться на Тауэре или на кафедральном соборе. Я уверен, что вы знаете о недостатках вашей внешности, и готов закрыть на них глаза. Но союз с таким знатным родом, как ваш, стоит этой жертвы.

Он разволновался и закончил свою речь с самодовольным пылом, не заметив бледности Джорджианы.

— Ваша жертва не потребуется, — произнесла она после небольшой паузы.

Он смотрел в окно на проезжающие кареты, и удивленный взгляд, который он бросил на нее, говорил о том, что он не ожидал от нее ничего, кроме согласия.

— Что не потребуется? — переспросил Силверстон.

— Ваша благородная жертва. Я не желаю причинять вам никаких неудобств. Прощайте, милорд.

— Джорджиана, вы сами не знаете, что говорите. Я ухожу и поговорю с вами завтра, когда вы успокоитесь.

Несмотря на внешнее спокойствие, Джорджиана чувствовала себя униженной. Почему она должна оставлять безнаказанными оскорбления, которым подверг ее этот низкий человек?

— Я не собираюсь выходить за вас, Силверстон, и, если хотите, объясню вам почему. Вы ничтожество, скрывающее свои аппетиты под личиной честности. Вы обожаете откровенность? Пожалуйста. У вас нет подбородка, сэр, и вы коротышка, хотя это не имеет для меня никакого значения. Но я совсем не желаю выходить за чванливого тупицу.

Дочери герцогов не должны называть своих женихов тупицами и ничтожествами, однако вид красного разгневанного лица Силверстона стоил того, чтобы разорвать с ним отношения. Герцог был вне себя от ярости. И с того дня Джорджиана уже никогда не отказывалась от своего намерения выйти за пожилого поклонника.