Пенелопа Томас - Отчаянная

— Когда такое случается, я отлично разбираюсь в людях, — бесстрастным тоном произнес мистер Ллевелин. — В противном случае она бы уже не работала у меня.

Выходило, что я напрасно к нему обратилась, поскольку он не собирался увольнять Элеи. Можно было уходить. Тем не менее, я подняла голову и дерзко посмотрела ему в лицо.

— Прошу простить меня за то, что отняла у вас время, — вызывающим тоном сказала я. — Но вы можете успокоить себя тем, что эти несколько секунд, проведенные в моем обществе, избавили вас от миссис Причард.

Он посмотрел на меня пристально и неожиданно для меня громко рассмеялся. Я удивилась переменам в его лице. В этот момент мистер Ллевелин выглядел почти обычным человеком. Но он быстро спохватился.

— Надеюсь, вы не ожидаете, что я буду вас за это благодарить? — язвительно произнес он.

— Я научилась не ждать от вас любезностей, мистер Ллевелин, — сказала я. — А теперь, когда нет необходимости в моем присутствии здесь, я желаю вам всего хорошего.

Мимо островерхой пальмы я направилась к двери.

— Подождите минутку! — окликнул он. Я повернулась и увидела, что мистер Ллевелин рассматривает меня удивленным взглядом.

— Может быть, вы скажете, почему вас так беспокоят неприятности одной из моих служанок?

— Вы обошлись с ней несправедливо. Наше присутствие здесь некоторым образом могло быть тому причиной.

— Черт возьми, так и есть!

— Чепуха все это! Настоящая причина в вашей привычке думать о нас самое худшее.

— Я был бы дураком, если бы думал иначе.

— Это, сэр, ваше мнение. Я же думаю, что ваша поразительная способность видеть нас только в плохом свете как раз и показывает, что вы дурак… А сейчас, если вы простите меня, я пойду. Мы уже спорили об этом, и не стоит повторяться.

— Конечно, не стоит. Будет мудрее вам поберечь свои силы для простаков. Но не для меня.

Я с удивлением подумала, что в этом человеке было что-то от моего отца. Поэтому, казалось бы, мне легче понять и терпеть. Но все получалось иначе. Возможно, потому, что отсутствовала мягкость и доброта моего отца. Вместо этого я видела сильную личность, властность и уверенность, которые зачастую сопутствуют богатству и красоте. Неравноценная замена доброте, если вести речь о формировании хорошего характера.

— Что-нибудь не так, мисс Кевери?

— Нет, ничего.

— Тогда ответьте еще на один вопрос, прежде чем уйти.

— А именно?

— Вас послала миссис Мэдкрофт от имени служанки? Или это была ваша инициатива?

— Миссис Мэдкрофт об этом ничего не знает, иначе она, несомненно пришла бы сама.

— Не сомневаюсь.

Он произнес это таким тоном, что мне снова захотелось дать ему пощечину.

Решив, что лучше нам расстаться, пока я не потеряла самообладание, я посмотрела второй раз на дверь и не спеша направилась к выходу. Мне не хотелось уйти надменно, по крайней мере, так, неуклюже, как это сделала миссис Причард. Она лишь дала мистеру Ллевелину лишний повод для иронической улыбки. Мне оставалось всего несколько дюймов, чтобы исчезнуть за дверью, когда он окликнул меня и попросил подождать. Я неохотно повернулась.

— Мне пришло в голову вот что. Так как вы наш гость, то вам, наверное, интересно было бы узнать что-нибудь об имении.

— Вы хотите показать мне Эбби Хаус?

— Если это доставит вам удовольствие. Или вам неприятно мое общество?

Само предложение показать мне имение вызвало у меня недоверие. Кто знает, что задумал мистер Ллевелин? Может быть, это вызов? В таком случае, лучше отказаться. Но насмешливый взгляд его серых глаз делал отказ невозможным, и мистер Ллевелин прекрасно понимал это.

— Экскурсия в вашем обществе огорчит меня еще больше, чем ваша нелюбезность, — холодно сказала я. — Разве вы не знаете, что все, что я узнаю, будет немедленно включено в ближайший сеанс?

— Я намерен познакомить вас с историей дома, а не со мной лично, — самодовольно улыбнулся он. — Тем более, подобная экскурсия, надо полагать, вам задана. Не так ли?

Я сочла более разумным промолчать.

Он предложил мне руку, я неохотно взяла ее, и мы пошли. С холодной улыбкой он провел меня в холл, который совсем недавно, казалось, обещал мне свободу. Мускулы под моей рукой были твердые и мощные, как я себе и представляла. Здесь все ясно и понятно. Другое дело — внутренний мир хозяина имения. У меня не вызывало сомнения, что мистер Ллевелин не притупил бдительность, не изменил свои намерения. Просто он готовился к атаке другого рода — атаке без предупреждения. Несомненно, эта атака имела все основания быть более впечатляющей.

Внешне наша прогулка выглядела вполне чинно и благопристойно. Но если бы кто-нибудь заглянул в наши мысли и переживания, он не поверил бы, что это те же самые люди. Но проникать в сознание, к счастью, пока не дано никому.

Итак, по старинному монастырю неторопливо прогуливались мужчина и женщина. Это хозяин имения показывал гостье свои владения. Он вел ее спокойно, как' положено в таком случае. И хотя глаза хозяина оставались холодными и непроницаемыми, с его губ не сходила улыбка.

— Не сомневаюсь, вы догадались по названию, что первоначально здание было монастырем, — произнес мистер Ллевелин. — В этом качестве им перестали пользоваться в конце пятнадцатого века, и один из моих предков купил эти земли.

Он замолчал, ожидая, что я проявлю интерес к истории его имения и семьи. Что ж, надо замещать Салла, которая удалилась не без моего содействия.

— Сколько лет главному зданию?

— Семьсот лет.

— Так много! Никогда бы не подумала.

— Оно хорошо сохранилось.

Я старательно придерживалась правил светской игры. Он хозяин, я гостья, мы гуляем по его имению, ничего не держа в голове, кроме желания приятного времяпрепровождения. Это, конечно, сделает его атаку еще более неожиданной и сильной. Но когда-то она еще будет. А сейчас мы прогуливаемся по Эбби Хаус, этому очень древнему строению, и мне здесь все страшно интересно. И мне уже трудно различить, где кончается игра и начинается самый неподдельный интерес к зданию, его прежним и нынешним владельцам.

— Его перестраивали несколько раз, — продолжал между тем, мистер Ллевенил, и слова, казалось, сами собой слетали с его губ. — Мой отец был последним, кто вносил архитектурные изменения. Но он так же. как его отец и дед, ограничился лишь жилой площадью монастыря. Остальная часть комплекса осталась нетронутой со времен средневековья. Когда я был ребенком, я находил все старинное прелестным.

Я осмелилась взглянуть на него, чтобы получить представление о нем в детстве. Но вместо этого получила лишь уклончивую улыбку. Ладно, попробую разобраться сама. Безусловно, в детстве он не был таким ершистым и недружелюбным. Откуда и когда взялись у него эти черты? Может быть, во время уединенного скитания по этим продуваемым сквозняками туннелям и кельям?