Пенелопа Томас - Отчаянная

Он вернулся через несколько минут с довольным, немного важным видом и велел мне взять шляпу и пальто.

— Там во второй половине дня часто дует бриз, — объяснил он.

Этим было сказано все.

Салли и Фанни ждали в фойе возле огромной плетеной корзины. Их можно было принять за сестер. Фанни выше и красивее, Салли полненькая и более женственная. У Фанни движения легкие и веселые, как и ее обычное настроение, в поведении Салли много суетливости и пустоты. Но сейчас обе они выглядели спокойными, довольными и свежими. Обе в льняных юбках-клеш и матросских блузах. У обеих светловолосые локоны выглядывали из-под соломенных шляп, которые они надели, чтобы защитить свои белоснежные лица.

По сравнению с их одеждой мое платье с черной мантильей совершенно не смотрелось. Салли пренебрежительно глянула на меня и не упустила случая подколоть.

— Навряд ли это подходящая одежда в такую жару, — не без удовольствия заметила она. — Ты будешь себя чувствовать ужасно неудобно.

— О, ради Бога, — запротестовала Фанни. — Ей будет хорошо. Кроме того, она в трауре и у нее нет выбора.

— А как насчет миссис Мэдкрофт? — продолжала наскакивать не меня Салли. — Ты ей, конечно, понадобишься?

— Наоборот, — ответил за меня мистер Ллевелин. — Она готовится к сегодняшнему сеансу с духами и проводит день в медитации.

Я взглянула на мистера Ллевелина, желая узнать, насколько новость насчет предстоящего сеанса расстроила его. Выражение его лица не изменилось, только мышцы напряглись на щеках. Однако от того светлого настроения, с которым он пришел приглашать меня, не осталось и следа. Мне показалось, что темный покров набросили на нашу веселую компанию.

Фанни схватила меня за руку и повела к выходу из фойе.

— Не слушай Салли, — прошептала она. — Просто ей хочется побыть с Эдмондом наедине.

Но уходить мне было уже поздно, и я пошла за ними в экипаж, ожидавший на улице, у двустворчатой двери. Экипажем оказалась легкая коляска с кожаным верхом и сиденьями напротив. Мистер Ллевелин помог нам подняться в коляску и каким-то образом получилось так, что я оказалась рядом с ним. Салли сидела напротив. Она решила, что с местом ей повезло меньше, чем мне и в течение почти часовой поездки пыталась восполнить потери, то и дело посылая улыбки Эдмонду и сердитые взгляды мне. Я начала опасаться, что она себе навредит.

Мистер Ллевелин, к ее огорчению, был рассеян. После посадки он кивнул извозчику, тот взял вожжи, и почти без толчка мы тронулись с места. Затем мистер Ллевелин все время сидел с прямой спиной, положив руки на бортик коляски.

Окрестности Дорсета радовали нас живописными видами и мирным настроением. Отары овец теснились тут и там на поросших вереском пустошах, которые то поднимались холмами, то опускались долинами, напоминая легкое движение морских волн. Оштукатуренные, крытые соломой коттеджи встречались на каждом повороте дороги, и мне начинало казаться будто я листаю страницы сказочной книги. Потом я отбросила всякие мысли и просто наслаждалась созерцанием пейзажа.

— Винни и Эглантина не пожелали поехать? — спросила Салли с легкой обидой. — Хорошо бы еще кого-нибудь взять…

— Им нужно обсудить личные проблемы, — ответил мистер Ллевелин, и его рот с плотно сжатыми губами превратился в одну прямую.

Фанни хихикнула, и в ее глазах мелькнул намек. Наверное, она знала какой-то секрет Винни и Эглантины, или же ее развлекала ревность подруги. Не хотелось разбираться. Да и не время. Эдмонд успокоил Фанни холодным взглядом и повернулся ко мне.

— Вы знакомы с этой местностью, мисс Кевери? — спросил он тоном, в котором прозвучало столько теплоты, что она оказала на меня действие более сильное, чем солнечные лучи, и я почувствовала, как мои щеки покраснели и стали цвета кожаных сидений.

Я покачала головой.

— Мы редко выезжали из Бристоля, — призналась я. — Разве что во время каникул выезжали в Уэлс.

— Какая жалость, — сказала Салли очень вежливо. — Я училась на континенте, и мы с покойным мужем неоднократно путешествовали по Италии и Франции. Нельзя быть по-настоящему образованным, не путешествуя.

— У всех но-разному, а кое-кто все-таки недостаточно, — сказал мистер Ллевелин просто и необидно, а главное так, что трудно было понять, что и кого он имел ввиду.

Салли подняла голову, чтобы ответить. Затем остановилась, внезапно истолковав сказанное им по-своему. С ее лица сошел нежный румянец, и она сказала что-то неразборчиво.

Фанни прикрылась рукой, словно зевнула.

— Я думаю, мы не станем мириться с твоим плохим настроением, Эдмонд, — неожиданно вспылила она. — В противном случае, лучше остаться дома.

— Не думаю, что я сказал что-нибудь обидное, — ответил он, выглядя немного удивленным.

Я не сомневалась в том, что его наивность была напускной, но Салли приняла за чистую монету и засияла улыбкой. Она легко хлопнула Фанни по руке и отчитала ее за то, что она изводила брата.

— Вам обоим должно быть стыдно, — назидательно произнесла Салли. — Вы всегда предполагаете худшее друг в друге. Сегодня вы должны помириться и постараться быть веселыми.

. Хороший, конечно, совет. Но, по-моему, те, кому она его адресовала, не обратили на него внимания.

Поездка до побережья длилась чуть больше полчаса. Мы скрашивали ее, по мере наших сил, короткими отрывочными разговорами, в основном о пейзаже, открывавшемся из коляски в пределах видимости.

У Салли главным занятием было изучение нашего хозяина. Она делала это, когда видела, что он не обращает на нее внимания. Мистер Ллевелин откровенно игнорировал ее, уделяя основное внимание Фанни. В ответ Салли делала вид, что ничем не интересуется, кроме бриза и запаха соленого воздуха, который она вдыхала с изумительным артистизмом. Что касается меня, честно говоря, я чувствовала себя совершенно заброшенной. И страдала от странного ощущения, что я занимаю большую часть мыслей моих соседей по коляске. Надо заметить, что это очень неприятное состояние.

Кучер резко остановил коляску на отвесном берегу.

Внизу, вдоль побережья, тянулись меловые утесы. За ними простиралась узкая полоска песка, и на западе располагался Дедл Доо, выступавший над сине-зелеными водами. Море дугой врезалось в первобытные скалы и соединялась с землей узким перешейком. Над нашими головами визгливо кричали прилетевшие с моря чайки. В нос ударил острый запах сели и морских водорослей.

— Я умираю с голоду! — с неподдельной искренностью воскликнула Фанни. — Неужели после завтрака прошло всего два часа?

— Это научит тебя за завтраком есть как следует, — уколола Салли, но сама не без интереса посмотрела на плетеную корзину.

В конце концов, мы решили съесть ленч для пикника, затем спуститься вниз на песчаный берег, к подножью скалы.