Синди Холбрук - Притворщица

— По старой памяти? — переспросила Изабель. — О Боже! Так Люси — ваша любовница?

Терренс немного помолчал, подумал.

— Нет, она не была моей любовницей. Иначе мне не зачем было бы приезжать вчера в театр. И мои денежки были бы целы, — он сокрушенно вздохнул. — А Люси… Мы познакомились с нею несколько месяцев тому назад.

— Разумеется, мы с ней только друзья и ничего такого… эдакого… Ну, скажем, почти ничего… Вы… Вы — развратник, сударь! — возмущенно выдохнула Изабель.

Она вскочила с места и ногой отпихнула подальше от себя валяющееся на полу полосатое шелковое платье.

— Вы — распущенный тип, милорд! Сначала вы принуждаете меня стать вашей актрисой, теперь заставляете меня рядиться в платья вашей бывшей любовницы!

Терренс медленно поднялся с колен. Серые глаза его стали холодными, колючими.

— Я ни к чему вас не принуждаю. — Он пристально посмотрел в лицо Изабель. — Разве не так? Ну скажите, к чему я вас принуждаю? Верните мне мои деньги, и через минуту здесь и духа моего не останется!

Изабель покраснела.

— Я… Мне нечем заплатить вам.

— Понятное дело, что нечем. — Он сделал шаг по направлению к девушке. — А если смотреть глубже, то вам не очень-то и хотелось бы заставить Молли вернуть мои деньги, ведь так? Вы же хотели дать ей денег, чтобы она отстала от Джоша?

Изабель промолчала. Ей нечего было сказать в свое оправдание.

— Ну так верно я говорю или нет? — повторил Терренс.

— Верно, — огрызнулась Изабель. — Верно.

— Интересно было бы узнать, что думает сам Джош обо всем этом. Он хоть в курсе, что заботливая сестричка заплатила его любовнице за то, чтобы та оставила его в покое?

Щеки Изабель запылали еще сильней.

— Я… Я не знаю. Джоша не будет в Лондоне до будущего месяца.

— Ясненько, — ледяным тоном протянул Терренс. — Значит, вы все это проделали за спиной у братца? Обманщица!

— Я не обманщица!

— Да ну? Отделаться от любовницы брата в то время, когда его нет в городе, — это что, разве не обман?

Изабель гордо вздернула подбородок:

— Я сделала это для его же блага!

— Для его блага? — криво усмехнулся Терренс. — Вы сделали это во имя того, что сами считаете благом. Посчитает ли это благом сам Джош — сомневаюсь. Вы присвоили себе право распоряжаться судьбой своего брата, да еще втихомолку, у него за спиной! Не смейте впредь и заикаться о морали, мадам! Еще большой вопрос — кто из нас двоих более безнравственен!

— Что? — Изабель была потрясена неожиданным сравнением. — Уверяю вас, я и близко не подойду к тому, что вы называете своей «моралью»!

— И слава богу! — огрызнулся Терренс. — А теперь садитесь на место и начнем работать.

Изабель с недовольным видом подчинилась, вернулась на свой диванчик, уселась на него и спросила:

— А что, собственно, мне предстоит сделать? В чем заключается моя роль?

— У меня есть бабушка, — вздохнул Терренс, — несгибаемая мор-р-ралистка. Точь-в-точь как вы. — Он вновь опустился на колени возле сундука. — Вы вот пытаетесь устроить жизнь своего несчастного братца, а она с невероятным упорством пытается устроить мою судьбу. Я понятно объясняю?

Терренс принялся разбирать платья, раскладывая их прямо на ковре. Затем вытащил из необъятных глубин сундука боа из крашенных в красный цвет перьев. Больше всего это боа походило на большую дохлую змею.

— А ну-ка, прикиньте! — Он швырнул Изабель это пурпурное чудовище.

Она легко поймала боа в воздухе и тут же чихнула. От перьев исходил приторный запах дешевых сладких духов. Тяжелый запах. Убийственный. Изабель передернуло.

— Вокруг шейки, вокруг шейки, — руководил ее действиями Терренс.

Изабель брезгливо поморщилась и осторожно пристроила надушенную змею на краешек плеча.

— И как же бабушка собирается устроить вашу жизнь?

— Через женитьбу, моя милая, как же еще? — произнес он, не отрываясь от бездонного сундука.

На сей раз у него в руках оказался корсет — вульгарное сооружение из красно-золотого шелка, перехваченного аляповатыми, покрашенными золотой облупившейся краской шнурками и обрамленное кружевными оборками не первой свежести. Увидев корсет, Изабель только прищелкнула языком. Терренс оторвался от сундука и вопросительно посмотрел на нее.

— Вот уж это я никогда не надену! — решительно заявила Изабель. — Никогда и ни за что!

Глаза Терренса лукаво блеснули.

— Ну что вы, дорогая! Подойдите поближе, не бойтесь! Я думаю, вы будете просто неотразимы в этом… хм-м…

— Нет, — убито прошептала Изабель. Не хватало еще обсуждать такую интимную и… двусмысленную деталь костюма с этим психанутым джентльменом, который затеял какую-то дурацкую игру и запросто называет ее своей дорогой и милой! — Нет уж, увольте!

— Нет так нет! — неожиданно легко отступил он и небрежно бросил корсет на пол. — Тогда для начала займемся вашими волосами. Откуда у вас на голове взялся этот прилизанный пучок? Вчера его не было. А мне нужно, чтобы было как вчера. Волосы должны лежать свободно и быть слегка растрепанными. Вчера же это было?

— Вчера я просто не успела причесаться, — призналась Изабель.

Это было правдой. Она ринулась на поиски Молли под влиянием минутного порыва. Ах, как был прав покойный отец, учивший ее семь раз отмерить, прежде чем один раз отрезать! И какой бездарной ученицей оказалась его дочь!

— А сегодня утром у меня было время причесаться, — закончила она.

— Вы их не причесали, — сказал он с отвращением. — Вы просто взяли и все испортили. Сделайте, как было вчера.

Изабель растерянно подняла руки и стала нащупывать шпильки, которыми были заколоты волосы. Пальцы дрожали и плохо ее слушались. Боже, как это ужасно, как неприлично — распускать волосы перед едва знакомым человеком.

Ей почему-то подумалось о публичном доме. При всей скудости своих познаний о проститутках Изабель знала, что они начинают свой… «сеанс» с очередным клиентом с того, что распускают перед ним волосы. А затем медленно снимают с себя жалкие платья, распускают шнурки на корсетах — да-да, точно на таких, как вот этот, что лежит у нее под ногами… Или это входит в привилегию их клиента — снимать и расшнуровывать?

Здесь познаний Изабель стало явно недостаточно. И уж совсем белым пятном для нее было то, чем проститутка занимается с мужчиной дальше, когда все уже снято и сброшено, и свеча золотит своим светом мягкие изгибы обнаженного женского тела. Они задувают свечу и… Изабель попыталась представить обнаженного мужчину, не смогла, смутилась и покраснела. В довершение всего ей никак не удавалось нащупать в волосах последнюю шпильку.

— А что за… что за идея у вашей бабушки насчет свадьбы? Я что-то не совсем понимаю, — переключилась она на более реальные вещи.