Вирджиния Хенли - Талисман

— А теперь ты начинаешь говорить глупости. У кого я могла научиться всему этому, если не у тебя?

В Лондоне в большом зале Вестминстерского дворца состоялся суд над Уильямом Уоллесом. Ему предъявили нескончаемый список обвинений, и поскольку король объявил мятежника вне закона, ему не позволили защищать себя. Он был тут же признан виновным и приговорен к повешению и четвертованию. Рассказы очевидцев казни достигли Шотландии, и англичане и шотландцы были потрясены необыкновенной жестокостью наказания. Говорили, что сначала Уоллеса привязали к хвосту лошади и протащили через весь город, после чего на его шею накинули петлю и повесили, но затем полуживого сняли с эшафота. Ему отрезали гениталии, а потом выпустили внутренности и сожгли их на костре. Все это время Уоллес был еще жив.

Его голову выставили на шесте на лондонском мосту, правую ногу отослали в Берик, левую в Перт, правую руку в Ньюкасл, а левую в Стирлинг.

Когда жители Шотландии узнали о варварской казни, их ненависть к Эдуарду достигла апогея.

Семейства де Уоренов и Брюсов оказались в немилости у короля, и причиной тому, похоже, стало их возмущение его жестокостью. Вскоре Эдуард прислал официальное письмо об отставке Джона де Уорена с должности наместника Шотландии, в котором приказывал в ближайшее время дать отчет о состоянии казны. Вместо него король назначил четырех правителей, среди которых не было Роберта Брюса, самого знатного шотландского графа. Эдуард назначил нового шерифа Ланарка и потребовал от Брюса возвращения долгов, числившихся еще за его дедом.

Роберт опасался, что при аресте мятежника были найдены какие-либо документы, имеющие отношение к нему. Он знал, что такие серьезные улики помешают ему договориться с графом Ольстером, но когда Эдуард де Бург прибыл с обещанным визитом, Роберт вздохнул с облегчением.

Он был рад узнать, что правитель Ирландии также считал действия короля в отношении Уоллеса заслуживающими всяческого презрения. Не теряя времени, Брюс предложил объявить о его помолвке с Элизабет де Бург, попросив взамен у графа Ольстера поддержки его притязаний на шотландский трон.

— Балиоль мертв, и мы знаем, что дни короля Эдуарда сочтены. Его наследник не представляет угрозы ни для кого, разве что для самого себя.

— Но тебе придется сразиться с Комином. В конечном итоге нам всем нужно будет выбирать между вами. Знаешь ли ты, что он на правах родственника требует себе все владения Балиоля?

— Вот уж чего не могу себе представить! Эдуард Плантагенет никогда не согласится на эти требования, — рассмеялся Брюс.

— Да, в последнее время Комин тоже в немилости у короля, — согласился граф Ольстер.

Они беседовали всю ночь, и Эдуард де Бург, размышляя о будущем, понял, что выгоды от предложения Брюса намного превышают возможный риск. Поэтому Роберту не пришлось долго уговаривать могущественного ирландского графа дать согласие на тайную помолвку с его дочерью.

Необходимые документы были составлены и подписаны, а ночью на торжественной церемонии Элизабет де Бург едва не лишилась чувств, когда Роберт Брюс под бдительным оком ее отца произносил клятвы любви и верности.

В конце недели Элизабет в сопровождении Роберта вернулась в Дамфрис. Отец пообещал в недалеком будущем устроить ей короткую поездку в родную Ирландию. Юная Элизабет пребывала в состоянии эйфории и вся светилась от счастья, хотя Роберт так и не начал по-настоящему ухаживать за ней.

В Дамфрисе, когда все обитатели замка отправились спать, Линкс и Роберт вели тихую беседу.

— Джон выглядит отдохнувшим, — сказал Роберт. — Но сегодня за ужином он был очень расстроен несправедливым отношением к нему короля.

— Я не сомневаюсь, что кто-то из наших врагов нашептывает королю всякие небылицы о нас, — ответил Линкс. — Подозреваю, это дело рук Фитцуорена. Он мог вернуться в Англию. Если это правда, я найду и убью его. Мы с Джоном приняли решение уехать в свои английские владения. Когда Эдуард прикажет нам подавить поднятое Брюсом восстание, мы будем слишком далеко от Шотландии и сделаем вид, что не слышали призыва взяться за оружие.

— Я уверен, что пришло мое время. Если я сейчас не буду действовать решительно, то могу опоздать. Никогда еще король не был так настроен против меня. Да и мой враг Комин тоже.

— То есть?

— Комин требует отдать ему все, чем владел Балиоль.

— Боже! — присвистнул Линкс. — Это огромное состояние и очень много земли. Речь идет о половине Шотландии. Жаль, что ты не можешь присоединиться к тем, кто выступает против короля Эдуарда.

Брюс улыбнулся, а Линкс снова наполнил кубок друга.

— Ах ты, хитрая свинья, признавайся, что ты задумал?

— Я намерен отправить письмо Комину с таким предложением: один из нас должен поддержать претензии другого на корону. Проигравший в качестве утешительного приза получит все земли и замки. Что ты об этом думаешь?

— Блестящая идея! От этого предложения он не сможет отказаться, поскольку в любом случае проигравшего не будет.

— Пришло время, когда я должен руководствоваться собственными интересами.

Линкс усмехнулся. Разве Роберт когда-нибудь отступал от этого правила?

— Мы с Комином не доверяем друг другу. Естественно, я никогда не поеду в Далсвинтон, а он в Лохмейбен. Для встречи нам понадобится нейтральная территория.

— Добро пожаловать в Дамфрис, — предложил Линкс.

— Не стоит впутывать тебя в эти дела, — покачал головой Брюс. — Мне хотелось бы, чтоб ты благополучно добрался до Англии еще до того, как мы заключим соглашение.

— А как насчет францисканского монастыря? Вы оба будете в безопасности в этом святом месте.

— Твое предложение не лишено здравого смысла, — согласился Роберт. — Жаль, что ты покидаешь Дамфрис, но когда я стану королем и между нашими странами воцарится мир, ты должен вернуться сюда.

— Мои жена и сын — шотландцы. Не сомневайся, когда-нибудь мы обязательно вернемся в Дамфрис.

— Джейн расстроена? — с тревогой спросил Роберт.

— Нет, благослови ее Господь. Она готова исполнить все мои желания, хотя Англия немного пугает ее.

— Она имеет хоть какое-то представление о роскоши, которая царит в поместье де Уоренов?

— Нет, конечно, или ты думаешь, что она вышла за меня из-за денег?

— А по какой еще причине она могла выйти за такого уродливого грубияна, как ты?

И друзья рассмеялись.

Роберт Брюс незаметно пробрался на женскую половину и тихо постучал. Джори открыла дверь.

— Любовь моя, я пришел попрощаться…

Она бросилась в его объятия, твердо решив, что Роберт не увидит ее слез. Джори хотела, чтобы он запомнил ее лучезарную улыбку.

— Роберт, любимый, ты навсегда стал частью меня самой!