Кэтрин Харт - Шелк и сталь

Какое-то время он лежал тихо, пытаясь отдышаться. Затем сквозь неистовые удары собственного сердца до него донеслись чьи-то голоса. Голоса! Не боясь причинить себе новую боль, он завопил:

— Эй, помогите! Помогите!

Затем он откинулся на спину и прислушался. Его слуха достигли скребущие звуки, тяжелые удары и глухой шум сдвигаемых тяжелых предметов. Приглушенный голос крикнул:

— Ты где, парень?

Брендон в ответ заорал что было сил:

— Здесь! Где же мне еще быть!

— Сюда, ребята! Мы на правильном пути! Ну-ка, сдвинем это бревно. Теперь осторожно! Не хотелось бы, чтобы вся куча обломков свалилась ему на голову!

«Нет, конечно, не хотелось бы», — умоляюще подумал Брендон. Он уже хорошо слышал голоса, ворчание и тяжелое дыхание людей, работавших ради его спасения. Он крепко зажмурился, стараясь защитить глаза от пыли и штукатурки, падающей на лицо. Открыв их в очередной раз, он увидел робкий луч мерцающего света. Его страшила мысль, что он ослеп, и сейчас он с большим облегчением понял, что видит.

— Как вы там? — окликнул его приветливый голос.

— Мне лучше. Я вижу свет, но у меня защемило ноги.

Опять голоса, тяжелое дыхание, света стало больше, вот раздался звук падения чего-то, затем послышалось внятное проклятие одного из мужчин, скрип. Все эти звуки чутко, с нетерпением улавливал Брендон, пока люди его откапывали.

В образовавшийся проем вдруг хлынул свет, и Брендон увидел ноги людей.

— Сюда! Я здесь! — громко закричал он.

Перепачканное грязью лицо всматривалось в него из проема.

— Итак, вот и вы! — улыбнулся человек. — Оставайтесь на месте, через несколько минут мы вас вытащим.

Брендон тоже улыбнулся, вздохнув с облегчением.

— Я никуда не собираюсь уходить. — Несмотря на сильную боль в боку, у него хватило сил пошутить.

Прошла, казалось, целая вечность, пока они вызволили его ноги. Ноги он не чувствовал, но, зажатые в течение долгого времени, они так онемели, что он не мог ими даже пошевелить.

— Осторожнее, ребята! Еще неизвестно, может, у него где перелом!

Человек, руководивший спасательными работами, взглянул на лежащего Брендона.

— У вас где-нибудь болит?

— У меня сильная боль в правом боку, что-то, кажется, с ребрами. И еще что-то с головой. Ноги понемногу отходят, но я не могу ими пошевелить.

— Не пытайтесь пока двигаться. — Он опять улыбнулся, на грязном лице ярко блеснули зубы. — Кто-нибудь еще есть здесь?

— Насколько мне известно, нет.

Один из мужчин схватил Брендона за ноги, другой под бедра, и они вытащили его из-под стойки. От боли у него закружилась голова, темнота опять затуманила сознание, но он успел мельком увидеть страшную картину разгрома в комнате.

Брендон не почувствовал, когда его положили на носилки и вынесли к приспособленному под санитарную повозку крытому фургону с матрасом на полу. И не увидел встревоженного судью Генри, который наблюдал за тем, как его осторожно укладывали в фургон. К счастью, он также не почувствовал ужасной тряски, пока его везли по искореженным улицам в Дом Техники, сейчас временно приспособленный под больницу и морг, поскольку Центральная больница была разрушена землетрясением. Брендон лежал, блаженно безучастный ко всему, что происходило вокруг него, и не подозревал о толчках, которые сотрясали Сан-Франциско еще долгих три часа.

Землетрясения случались в Сан-Франциско и раньше, но это, последнее, оказалось самым губительным за десятилетия существования города. Оно разрушило большинство деловых районов, засыпав все улицы обломками зданий. Вдали от коммерческого центра повреждений было значительно меньше, однако почти все дымоходы в Сан-Франциско обрушились. Во всем городе были выбиты стекла, осыпалась штукатурка, потрескались стены, разбились хрупкие старинные вещи.

После того как прошел шок от первого удара, люди начали оценивать ущерб и подсчитывать, что у них, к счастью, осталось. Они уже могли подшучивать над тем, как они бежали из своих трещащих домов, в ночном белье, босиком, с распущенными волосами. Рассказывали друг другу о своей первой реакции, сравнивали потери, выясняли недоразумения. Многие не представляли себе размеры разрушений в нижней части города. И уж никак не предполагали, что самое страшное еще впереди.

Когда появились первые очаги пожара, Пожарный департамент не встревожился: у него было достаточно людей и средств для тушения огня. Первую неожиданность пожарные испытали, пристегнув брандспойты к водоразборным кранам — вдруг обнаружилось, что в них нет воды. Тут-то реально осознали масштабы бедствия и подняли тревогу. Выяснилось, что все водопроводные линии разорваны землетрясением на части: резервные магистрали из озер Кристалл-Спрингс и Сан-Андре скручены и разрушены, таким образом, воды для борьбы с возникающими пожарами нет. Город оказался беззащитным перед самой грозной стихией — перед огнем!

И действительно, еще не стихли первые парализующие содрогания земли, как в нескольких районах возникли пожары. Около порта, в северном районе Маркет-стрит, уже работали пожарные, сдерживая огонь. В южной части этой улицы несколько очагов пламени угрожали слиться в один. Для борьбы с грабежами и разбоем была задействована армия. Обсуждалась возможность использовать для укрощения огня вместо воды динамит. Генерал Фанстон немедленно взял на себя командование, помогая координировать усилия в борьбе с новой грозной опасностью. Скоро на границе с пожарами установили динамитные заряды, которые, преграждая огню путь к строениям, должны были усмирить его безжалостную ярость. Любопытных зевак то и дело направляли расчищать завалы, откапывать и подбирать людей. Многие помогали доставлять раненых в госпиталь, передавали донесения, выполняя роль курьеров.

Огонь, тем не менее, бушевал, пожирая все на своем пути, перескакивая через ограждения, заставляя пожарных и армию отступать перед ним на заднюю линию защиты. Теперь уже новые очаги пожара полыхали к северу от Маркет-стрит в дальней части города, угрожая соединиться с пожарами, возникшими на других направлениях. Только чудо могло теперь спасти Сан-Франциско, но нынешний день представлялся скорее днем гибели и бедствий, чем днем чудес.

Лорел находилась в самом центре этого ада, с огромным трудом пробираясь на юг к Маркет-стрит. Изнуренная, ослабевшая от голода, уставшая до изнеможения, она, подгоняемая страхом, продолжала тяжело брести. На улицах было полно людей, спасавшихся от наступающего огня. Мимо проносились пожарные машины, время от времени воздух сотрясали взрывы. Все вокруг покрылось густым слоем пепла, в едком, раздражающем дыму было невозможно дышать и ничего не было видно. Летавшие в воздухе горячий пепел и тлевшая зола грозили создать новые очаги огня.