Сюзанна Энок - Не устоять!

— Какое же это слово! — возмущалась ее младшая сестра, тыкая пальчиком в лист бумаги, над которым склонился Рейфел.

Нахмуренные брови Рейфа не могли скрыть веселого блеска в его глазах.

— Слово «поспешность».

— А мне кажется, это вообще какие-то каракули, которые прочесть нельзя!

— Ах, нельзя прочесть… Вы тут обмолвились недавно, сколько вам лет. Что-то я запамятовал… Четыре?

— Мне восемь! — веселилась Мэй. — И я умею читать! И писать тоже умею.

— Ну что ж, я это тоже умею делать. — Рейфел что-то небрежно накарябал внизу страницы и сложил лист пополам. — И делаю это лучше, чем вы, сударыня.

— Да все ваше письмо — одни закорючки и больше ничего!

— Неправда. — Рейф чуть улыбнулся в ответ, надписывая на письме адрес.

— Нет, правда!

— Это…

Фелисити кашлянула.

— Прошу прощения, что вмешиваюсь в ваш жаркий спор, но я отыскала на чердаке старую одежду нашего деда… От гардероба Найджела ничего не осталось, а потом вы все равно немного выше брата. Вот я подумала, что, пока вы дождетесь своей одежды из Лондона, вы могли бы переодеться в это…

— Очень любезно с вашей стороны, мисс Харрингтон, — поднялся из-за стола Рейф.

Он подошел и взял узел у нее из рук. Потом, не отпуская ее руки, поднес ее к губам и легонько поцеловал, не отрывая при этом глаз от ее лица. На этот раз Фелисити была уверена, что он пытается с ней флиртовать. Хотя ей и раньше уже доводилось быть объектом для флирта, она не могла припомнить, чтобы один мимолетный поцелуй вызывал у нее такой приятный озноб. Вдруг Фелисити сообразила, что вся она — одежда, обувь, лицо, руки — перемазана в пыли, и, покраснев, торопливо убрала руку.

— Нет нужды меня благодарить, — слегка сдавленным голосом выговорила девушка, чувствуя себя неуклюжей школьницей, — Эти вещи все равно некуда было бы девать. Так что, пока мы будем дожидаться приезда Найджела, вы, может быть, захотите…

Рейф положил узел с одеждой в ближайшее кресло и повернулся к Фелисити:

— Чем я могу вам помочь?

Он убедил себя в своем дворянском происхождении, и прекрасно — проще всего будет сыграть на его благородстве, подумала Фелисити.

— Я понимаю, что ваша знатность не позволяет этим заниматься, но здесь, кроме нас с Мэй, больше никого нет, и некоторые вещи нам просто не по силам.

Рейф скрестил руки на груди и с острым, неподдельным интересом взглянул на Фелисити:

— Например?

— Ну, для начала в столовой и в спальнях на втором этаже ужасно протекает крыша.

Фелисити не стала продолжать, чтобы одним перечислением их проблем не отбить у незваного гостя всякую охоту помочь. Она понимала, что, каким бы здоровяком ни выглядел Рейф, необходимость приложить пусть незначительный, но физический труд могла поставить его в неловкое положение.

— Вы хотите, чтобы я починил вам крышу, — скорее сообщил, чем спросил он.

— Ну… — протянула Фелисити и, сделав шажок вперед, ласково положила ладонь ему на плечо. — Ведь по вашим словам выходит, что эта крыша принадлежит вам.

— Так-так… Верно! — Прищурив глаз, мужчина повернулся и снова подхватил: узел с одеждой. — Есть ли у вас лестница, спрашивать, наверное, не нужно? Молодая женщина молча кивнула и отступила, не сумев скрыть торжествующую улыбку. Какое счастье, когда при малейшем дожде на тебя с потолка ничего не капает!

— Лестница за конюшней.

— Ладно, — вздохнул Рейф. Он повернулся к Мэй и шутливо нахмурился: — Юная мисс на сей раз сумеет удержаться и не станет охаживать мои бока граблями, когда я выйду в одежке кровельщика?

— Не беспокойтесь, Мэй будет со мной готовить ленч.

— Лис! Ну что ты, в самом деле…

— Отлично. — Рейф, направился к дверям, при этом чуть задел плечом Фелисити и вышел.

— Лис! — воскликнула Мэй, заставляя старшую сестру выйти из задумчивости. — Ты что, забыла? Ленч уже готов! Заботами нашего принца Уэльского!

Рейф поднял обе руки над головой и с любопытством оглядел свободные рукава рубашки цвета слоновой кости.

— Клянусь Богом, я начинаю чувствовать себя историческим персонажем.

Дедушка Харрингтон, пока пребывал в добром здравии, явно отдавал в одежде предпочтение фасонам двора короля Георга Третьего. Хотя Рейф в таком костюме и чувствовал себя участником какого-то дурацкого бала-маскарада, он не мог не отметить, что все было на удивление чистым и вполне ему впору. Решительно отложив в сторону шляпу (из-за громадной шишки на затылке) и роскошные туфли, потому что не выносил пряжек, он натянул сапоги и отправился за конюшню, где, кроме лестницы, обнаружил бочонок с дегтем и некоторое количество кровельной дранки.

Голова все еще болела, и, наверное, разумнее было бы лезть на крышу завтра. Однако на востоке, у горизонта, клубились подозрительного вида темные тучи и, похоже, вовсе не собирались дожидаться, когда голова мистера Бэнкрофта придет в порядок. Сидеть сложа руки он никогда не умел. И потом, напомнил себе Рейф, любая мелочь, которую он приведет здесь в порядок, пусть немного, но прибавит к цене, которую он решится запросить за эти руины. Неподалеку он обнаружил в траве засыпанную углями и пеплом проплешину, явно предназначенную для костра, который он без колебаний и развел, благо дровяного мусора вокруг было полно. Рейф успел присмотреть и жестяное ведерко для того, чтобы растопить деготь. Лестница на вид была прочной, разве что малость нескладной, но Харрингтоны, вне всякого сомнения, не раз ею пользовались. Вернее, так: дом имел бы намного более пристойный вид, если бы этой лестницей пользовались чаще. Насвистывая фривольную солдатскую песенку, Рейф вознес горячую благодарность самому себе за то, что в молодые годы предпочитал болтаться среди слуг и ремонтных рабочих, нанятых для приведения в порядок участка и построек в Хайброу, после чего потащил лестницу через сплошь заросшую травой и сорняками лужайку к дому и наконец взгромоздил ее у задней стены. После этого он вернулся к конюшне поискать старую кисть или хотя бы веник.

— Вы вовсе не были обязаны рассчитываться за наши припасы.

Рейф от неожиданности вздрогнул. В проеме двери стояла Фелисити, уперев руки в бока; Она явно была расстроена. В солнечном свете темные волосы ее отливали бронзой, и Рейф откровенно уставился на девушку, понимая, что ведет себя неприлично, но не имея сил отвести взгляд. В его довольно смутных размышлениях о возможной продаже поместья и путешествиях по миру Фелисити места не отводилось. Рейфел Бэнкрофт привык добиваться и получать только то, что было интересно и нужно лишь ему самому. К Фелисити Харрингтон его влекло все сильнее, и, насколько он знал себя, мысль приударить за прелестницей пришла ему в голову в тот самый момент, когда он увидел ее в первый раз.