Гэлен Фоули - Принц-пират

— Если она тебе не по нраву, отдай ее нам!

— Ну-ну! Сеньорита Монтеверди все еще под моей опекой.

— Разве ты не овладеешь ею?

— Нет, даже если бы она была последней женщиной на Земле, — шутливо отозвался Лазар.

— Но почему, кэп? Она красивая девчонка.

Действительно, почему же нет?

— Да, довольно симпатичная, — согласился Лазар.

— И вроде умна… для женщины.

— О да, Господь наделил ее умом и добродетелями, — признал Лазар. — В ней столько добродетелей, и она стоит на таком высоком пьедестале, что может говорить с Богом. Поверьте мне, ребята, ни один из нас, работяг, не достоин касаться и подола ее платья.

Все рассмеялись, но Лазар еще не закончил:

— Нет, синьоры, несмотря на все прелести синьориты Монтеверди, боюсь, она жестокая и ханжа, а к тому же маленькая язвительная мегера. И кто бы ни имел несчастье жениться на ней, несомненно, раньше времени сойдет в могилу, заклеванный ею до смерти.

На глаза Аллегры навернулись слезы. Закрыв рот рукой, она бросилась в свою каюту, заперла дверь и зарыдала. Аллегра знала, что каждое его слово — правда.

Тем же вечером Лазар стоял в коридоре у двери во вторую каюту, борясь с собой. Мрак неумолимо обступал его со всех сторон. Он просидел в каюте много часов над письмами, которые собирался отправить из Аль-Кума бывшим советникам своего отца. Лазар устал до изнеможения, но каждый раз, когда пытался заснуть, его преследовали кошмары. Даже стоя тут, у двери, он слегка дрожал.

Дорогая!

Если бы только он мог войти и забыться в ее объятиях.

Ночи, которые провел Лазар, обнимая Аллегру, были одними из самых прекрасных и спокойных в его жизни. Он отдал бы и свой корабль, и все золотые монеты, чтобы отказаться от своего вызывающего, идиотского ультиматума.

Прислонившись лбом к двери ее каюты, Лазар закрыл глаза.

«Помоги мне, дорогая! Мне страшно». Он вздрогнул и издал протяжный вздох. Но не постучал. Лазар не хотел и не мог дать ей еще один повод презирать его. Слова Аллегры впились отравленными стрелами в его душу. Нет, он во что бы то ни стало завоюет ее уважение.

Он не был ее Принцем, тем прекрасным человеком, которого заслуживала Аллегра, но хотел им стать.

Если я переживу это дело, то, может быть, тогда я буду достоин тебя.

Когда капитан вызвал ее следующим вечером, Аллегра покинула свое убежище. Она пряталась в маленькой каюте весь день, боясь, как бы не пострадала ее уязвленная гордость. Девушка стыдилась показаться на палубе.

Направляясь к его каюте, Аллегра решила хранить молчание. По крайней мере она не опасалась, что Лазар позвал ее, намереваясь совратить. Нет, он не хотел ее, «даже если бы она была последней женщиной на Земле». У Аллегры подкосились колени при мысли о том, что она сейчас увидит его. Девушка постучала в дверь его каюты.

— Войдите.

Глубоко вздохнув, она вздернула подбородок и вошла. Лазар стоял за письменным столом, одетый так, как в первый вечер, — настоящий головорез, весь в черном.

Аллегра тут же подумала, что это не предвещает ничего доброго.

— А, хорошо, что ты пришла.

Аллегра закрыла глаза и, бесстрастно глядя на него, спросила:

— Какова твоя воля?

— Присаживайся.

Не глядя на нее, Лазар достал пару своих дуэльных пистолетов и поставил рядом мешочек с порохом. Аллегра неуверенно подошла к креслу, села и чинно сложила руки на коленях.

Так и не взглянув на нее, Лазар зарядил оружие.

— Через полчаса я сойду на берег. Есть несколько советов, которые я хотел бы дать тебе. Во-первых, ты должна оставаться внизу, пока мы не покончим с этим делом.

Аллегре очень хотелось спросить почему, но она промолчала. Что ж, хоть раз надо показать ему, что она не сомневается в нем. Он явно знает, что делает.

Лазар потер лоб; это был жест усталого, измученного заботами человека.

— Во-вторых, я должен кое-что сказать тебе. — Скрестив руки на груди, он в упор смотрел на Аллегру. Она приготовилась услышать язвительную отповедь, вроде тех слов, что ненароком подслушала накануне. — Я вел себя возмутительно, и мне искренне жаль.

Аллегра изумленно взглянула на него.

— Могу я просить вас о прощении? — спросил Лазар. Она растерялась.

— Конечно.

— Благодарю. Я сожалею обо всем в этой истории. Я разрушил вашу жизнь, как вы неоднократно указывали, в ответ же вы, сеньорита Монтеверди, дали мне столько, что я никогда не смогу расплатиться с вами.

Господи, да что такое случилось с ним?

— По этой причине я сделал вас единственной наследницей в своем завещании. Дайте мне вашу руку.

— Твое завещание?

Когда Лазар подошел к ней, Аллегра покорно протянула ему руку, и он вложил в нее маленький ключик.

— Это ключ от сейфа. Если мне не суждено вернуться, я хочу, чтобы драгоценности Фиори перешли к вам. Я знаю, что вы не продадите их. Я назначил старого Фицхью вашим опекуном. Он доставит вас к моим хорошим знакомым на Мартинике. Эти пожилые дамы позаботятся о вас до тех пор, пока вы не найдете достойного мужа. Уверен, что вы встретите человека, которого сможете выносить не меньше, чем вашего бывшего жениха, и поскольку вы все еще… в общем, вам не придется краснеть перед будущим мужем.

Побледнев от страха, Аллегра смотрела на него:

— Боже, Лазар, тебе действительно угрожает опасность?

Он бросил на нее циничный взгляд.

— Ты что, наконец забеспокоилась обо мне, дорогая?

— Почему мы приплыли сюда?

— А, кое-какие пиратские дела, — насмешливо сказал он, возвращаясь к письменному столу.

Ее сердце неистово колотилось. Ладони вспотели.

— Прошу, не будь несносным хотя бы сейчас! Что это за место?

— Это своего рода ад. — Лазар горько усмехнулся. — Я жил здесь какое-то время, мальчиком. Когда я покинул остров Вознесения, у меня был королевский перстень. Хозяин этого города украл его у меня. Сейчас я вернулся за ним.

— Кто он?

Лазар пристально смотрел на девушку, словно размышляя, стоит говорить ей или нет.

— Его зовут Саиф-дель-Малик, Меч Чести.

— А ты сможешь заставить его вернуть перстень?

— Когда он узнает, что пушки всех моих шести кораблей нацелены на Аль-Кум, его превосходительство будет вынужден подчиниться мне.

— А что, если он все равно откажется?

Лазар долго молчал.

— Я сделаю все, что в моих силах, Аллегра, но если он попытается унизить меня, буду сражаться насмерть. Саиф-дель-Малик больше не опозорит меня. Он может лишить меня жизни, но не гордости.

— Он не посмеет! — воскликнула Аллегра, понимая, о каком позоре говорит Лазар. — Ты уже не мальчик. И потом, рядом с тобой будут твои люди.

— Нет, я пойду один.

Аллегре показалось, будто ее ударили кинжалом в живот.

— Один?!

— Это единственный путь. — Лазар мрачно улыбнулся: — Не печальтесь, сеньорита Монтеверди. Если я не вернусь через два часа, члены Братства откроют огонь по Аль-Куму из всех пушек. Так что, возможно, вскоре вы навсегда избавитесь от меня.