Эллен Марш - Бегство от грез

– Спасибо, что нашли время подумать обо мне. Обещаю быть осторожной, пока не вернется Квин. Я буду держать двери запертыми и не выходить ни под каким предлогом. К тому же мой лакей прекрасно владеет огнестрельным оружием.

– Будем надеяться, что до этого дело не дойдет, дитя мое, – сказал, усмехнувшись, Гросвенор-Винтон. Он поцеловал ей руку и пошел прочь. Ровена, стоя у окна, наблюдала, как отъехал его экипаж.

– Плохие новости, мадам? – раздался из-за двери испуганный шепот.

Ровена обернулась.

– Полина! Вы подслушивали!

– Да, мадам. Но боюсь, я ничего не поняла из вашего английского разговора.

– Бессовестная! Я прикажу Джерарду наказать вас, – резко сказала Ровена, – или сделаю это сама. Но вам повезло в том, что мне нужно слишком много сделать. И вам также. Идите вниз и соберите ваши вещи. Велите Джерарду сделать то же самое.

Глаза горничной от страха расширились.

– Мы уезжаем, мадам? – спросила она, едва дыша. – Наполеон здесь?

– Еще нет, но, думаю, скоро будет.

Ровена подошла к входной двери и как следует заперла ее.

– Надеюсь, майор Йорк успеет вернуться до того, как это произойдет, и, конечно, мы сразу же должны быть готовы уехать.

– Ох, мадам...

Ровена обернулась, подбоченясь.

– Ради всего святого, Полина, нельзя так пугаться! Людовик отрекся от французского престола и месье Гросвенор-Винтон предполагает, что будет огромный скандал, когда эта новость станет всем известна. А теперь пойдемте, мы должны еще много сделать.

Но ни Ровена, ни Джон Гросвенор-Винтон не могли предположить, какая паника охватит англичан, когда им станет известно об отречении Людовика.

В Париже царил хаос. Заграждения на дорогах, которые должны были перекрыть Наполеону вход в город, теперь не давали англичанам возможности выезда. В отчаянии они оставляли свое имущество, которое немедленно продавалось слугами. Лошадей и мулов покупали за огромные деньги или открыто воровали. Дороги скоро переполнились людьми и экипажами. Между тем потеплело, снег перешел в дождь, поэтому подмерзшая было земля быстро превратилась в месиво всякой грязи, и паника перешла в открытый ужас. В портах Булони, Кале, Остенде и Дюнкерка англичане в отчаянии ожидали возможности переправиться через пролив, видя в этом единственное спасение, хотя море штормило и не всем было суждено остаться в живых.

Когда наконец наступил вечер, все улицы Парижа опустели. Страх покровом лег на город, и оставшиеся жители, трепеща, ожидали возвращения Наполеона и его мести. Пале-Рояль, салон Этранжер были пусты, и мрачная тишина окутала высокие здания и неосвещенные площади. Не слышалось больше ни громких выкриков с требованием уступить дорогу, ни цоканья лошадиных копыт по бульварам.

Тишина, казалось, поселилась везде, даже на улице Сент-Оноре, некогда полной шума и движения. Казалось, надо всем вокруг повисла какая-то заглушающая все звуки паутина, даже над маленьким домом на углу одной из соседних улиц, где у окна на верхнем этаже одиноко бодрствовала Ровена Йорк. Она тоже была погружена во все усиливающуюся тишину, по мере того как угасал день, и теперь, глядя на темные контуры крыш, она испытывала нарастающий страх, медленно, неотвратимо заползавший в сердце.

Квин должен был вернуться несколько часов назад. Мальмезон был не так далеко, и Ровена не сомневалась, что Квин выехал в Париж сразу, как только узнал новость об отречении Людовика. Но тогда почему его все еще нет? Может быть, движение на дорогах помешало ему проехать?

– Я должна ждать, – думала Ровена. – Ждать и не паниковать. Даже если утром Наполеон займет резиденцию в Тюильри, как сказал мистер Гросвенор-Винтон, он будет слишком занят, чтобы арестовывать наполовину француженок, жен незначительного количества британцев, официально и спокойно живущих в городе.

Но вечер перешел в промозглую черную ночь, а дождь все стучал и стучал по крышам. Ровене ничего не оставалось делать, как ждать. Она спустилась в гостиную, меряя шагами комнату и ломая руки. Тиканье часов из вишневого дерева, казалось, эхом отдавалось в ее обеспокоенном сердце, да юбка шуршала от шагов в тишине. Квина все еще не было.

– Мэм-саиб! Проснитесь, пожалуйста! Ровена подняла голову. Под глазами у нее были темные круги, а лицо распухло от слез. Она увидела крадущуюся мимо окон гостиной фигуру. Комната была совершенно холодной, так как огонь догорел несколько часов назад. Ровена задрожала, отбросив волосы от лица и оглядываясь вокруг. Неужели она заснула на софе? Как могло такое случиться, если вернулся Квин? Или это только продолжение сна?

– Мэм-саиб!

Подойдя к двери, она обнаружила на пороге Исмаила. Его борода была в грязи, тюрбан сидел косо. Сон сразу слетел с нее. Она кинулась к ординарцу, схватив его за руку.

– Ох, Исмаил, слава Богу, вы здесь! Где Квин?

– Извините, мэм-саиб, но он все еще в Маль-мезоне. Я приехал один. Дороги совершенно невозможные, – добавил он мрачно, когда она отвернулась с приглушенным восклицанием. – Я собирался вернуться прошлой ночью, но смог добраться до вас только к утру.

Он нахмурился, мысленно возвращаясь к бесконечным милям этих ужасных дорог, на которых его лошадь по колено утопала в грязи, в то время как ледяной дождь сек его руки и лицо, а ноги в сапогах замерзали. Но мэм-саиб не желала слушать об этом. Она хотела знать, почему не приехал ее муж, и Исмаил неторопливо собирался рассказать ей, понимая всю трудность этой задачи.

– Майор Йорк не может вернуться в Париж, – говорил он со своей обычной простой грубоватостью, обращаясь к узкой спине Ровены, потому что та все еще стояла отвернувшись. Он видел, что ее плечи сотрясаются от рыданий, и безжалостно продолжал:

– Я здесь, чтобы отвезти вас в Шартро по его приказу. Он послал со мной отличную лошадь, предполагая, что в Париже вы не найдете лошади для верховой езды.

– Майор-саиб предположил правильно, – холодно сказала Ровена. – Конечно, он слышал об опасности для тех из нас, кто остался в городе. Почему же в таком случае он не приехал за мной сам?

– Извините, мэм-саиб, он не смог.

– Почему? – потребовала ответа Ровена, поворачиваясь к нему и затаив дыхание. – Он болен, Исмаил? Он ранен?

– С ним все нормально, мэм-саиб.

– Тогда почему, скажите Бога ради, он не приехал?

Темные глаза Исмаила сверкнули.

– Потому, что сегодня он уехал в Бельгию.

– В Бельгию? Для чего?

– Потому что конгресс в Вене постановил считать Наполеона Бонапарта преступником во всем мире. Они сформировали Большой альянс, чтобы принять против него совместные действия, и каждая нация согласилась послать армию в одну, тысячу человек для войны во Франции. И майор Йорк получил отставку из девятого кирасирского полка, для того чтобы присоединиться к британской кавалерии.