Эллен Марш - Бегство от грез

– Вашего отца...

– Грейэми Роберт Данн, шестой граф Лесли. Лахлен отодвинул стакан в сторону.

– Но самым замечательным, с тончайшим букетом, является виски тридцатипятилетней выдержки, приготовленное моим двоюродным дедушкой, Джоном Стюартом Лесли. Он был одним из тех редких талантов, которые до тонкости знают свое дело.

– Джон Стюарт Лесли, – Тарквин наморщил лоб, повторяя это имя. – Не дедушку ли Ровены де Бернар вы имеете., в виду?

– О, капитан Йорк! У нашей семьи запутанная и сложная история. Первоначально эта винокурня и титул графа были пожалованы дедушке Ровены. Однако наследником всего имущества стал мой дедушка Медоу, младший брат Джона, который во время восстания 1745 года сражался на стороне Стюартов, а после поражения восстания был выслан из страны во Францию.

– Те из шотландцев, которые остались в живых после восстания 1745 года, были утоплены, четвертованы или повешены, – вспомнил Тарквин.

– Или же были доставлены морским путем в чужую страну, где они закончили свои дни в ужасающей нищете. Но моему двоюродному дедушке Джону была уготована иная судьба, он совсем неплохо устроился в жизни. После того как почтово-пассажирское судно доставило его на французский берег, он первым делом сумел подыскать себе женушку-француженку по имени Анна-Мария де Бернар, которая в качестве приданого преподнесла ему винодельню в долине реки Шаранты.

– Вы имеете в виду Шартро?

– Да.

– Но Шартро известен марками своего коньяка, а не винами.

– Так оно и есть. Моему двоюродному дедушке Джону вскоре наскучило заниматься производством вин, и он начал экспериментировать с виски, а это дело всегда было для него привлекательным. Конечно, у него ничего не вышло. Во Франции невозможно вырастить подходящий сорт ячменя, да и климат слишком теплый для соложения. В конце концов он отказался от своих опытов с виски и переключился на изготовление коньяка. Шартро знаменит своими сортами винограда, который используется только для приготовления коньяка.

– И в этом деле он достиг успеха?

– Да, его коньяки были вне конкуренции, а положение, которое он достиг в обществе, давало ему все шансы на возвращение своего титула и всех своих земель, если бы он возвратился в Шотландию. Но он не захотел этого сделать. У него и его жены Анны-Марии была дочь Джулиана, которая вскоре после революции вышла замуж за своего троюродного брата Жана Филиппа. Я предполагаю, что Джон не хотел покидать ее и своих внучат, Симона и Ровену. И когда он умер, то дело его унаследовал зять, что совершенно в порядке вещей.

– А что, Жан Филипп и сейчас занимается делом, которое унаследовал от Джона?

– Нет, отец Ровены погиб в Пруссии, в битве при Эйлау в 1807 году. А Джулиана... По правде говоря, мне не удалось повидать ее. Говорят, она была невероятно красива и, по-видимому, отличалась хрупким телосложением. Она пережила смерть своего мужа всего лишь на полгода, и я думаю, что горестные переживания в связи с утратой мужа ускорили ее смерть.

– Вполне возможно, – согласился Тарквин.

– Во всяком случае, – продолжал Лахлен, откидываясь в кресле, – появление Ровены в этом замке напрямую связано со смертью ее матери. Ситуация во Франции была неспокойной, и Джулиана, естественно, переживала за безопасность своих детей. Сын Джулианы Симон – ему тогда уже исполнилось четырнадцать лет – сам мог позаботиться о себе, ведь молодому человеку это легче сделать. Что касается Ровены, то ее решено было отправить сюда.

«Интересно, понимала ли Джулиана, что дочь ее способна позаботиться о себе вовсе не хуже, чем ее братец? По-видимому, леди Лесли виновата в том, что ее предвзятое отношение к девушке оказало влияние на взгляды ее сына», – решил про себя Тарквин. Вслух же он сказал:

– Странно, что ваша тетя могла пожелать, чтобы ее единственная дочь воспитывалась так далеко от дома.

– Джулиана и ее родители в годы революции здесь оставались во Франции. Однако многие аристократы, находясь в ссылке, жили здесь, и мне понятно, что Джулиане очень нравилось это место и мои родители пришлись ей по душе.

– А теперь мисс де Бернар возвращается во Францию, – сказал Тарквин сухо, – хотя я сомневаюсь, что положение в стране за шесть прошедших лет изменилось к лучшему и что жить в ней стало сравнительно спокойнее. Ваши родители, конечно, учли это обстоятельство?

– Мои родители и я все понимаем, капитан, – заверил его Лахлен с горячностью. – Но Ровена и слушать не хочет тех, кто уговаривает ее остаться. Ее бабушка скончалась в декабре, а брат остался в Шартро с тетушкой, молодыми кузинами и двумя помощниками, работающими на винокурне. Ровена непреклонна в своем решении вернуться во Францию, в родной дом, а моя мама ей в этом не препятствует.

– Леди Лесли определенно дала понять, что желания ее племянницы совпадают с ее собственными, – заметил Тарквин.

Лахлен засмеялся, его голос был грубовато-резким.

– О, я совершенно в этом уверен. Моя матушка и Ровена...

Внезапно он прервал свою речь, не желая прибавить что-либо к сказанному, и, с вежливым участием всматриваясь в лицо капитана, отметил про себя, что у того усталый вид.

– Я сам провожу вас в отведенную вам комнату. Сомневаюсь, что кто-либо из слуг явится сюда сейчас, в такой поздний час, если я даже и попытаюсь вызвать его звонком. Слуги предпочитают тут не появляться, и именно поэтому мне так нравится проводить здесь время. Я стремлюсь к уединению.

– А ваша кузина?

– Ровене нужна смена впечатлений, – несколько загадочно произнес Лахлен.

Сделав несколько поворотов по темному коридору, они наконец очутились у дверей отведенной Тарквину комнаты. Вежливо пожелав капитану доброй ночи и приятных снов, молодой человек исчез в темноте.

Утро следующего дня выдалось холодным и сырым, туманная пелена нависла над горной долиной, зажатой в кольце гор. Снег, выпавший прошлой ночью, растаял и напоминал о себе только кое-где сохранившимися белыми пятнами. Облака нависли низко над землей сеял беспрерывный мелкий дождь, вересковые болота и поля переполнились избытком влаги.

Темные от торфяной крошки потоки воды с глухим шумом устремлялись по каменному настилу внутреннего дворика замка и вливались в ручей, который убегал в сторону скрытой в тумане горной долины, куда было обращено окно комнаты, отведенной капитану для отдыха.

Сморенный усталостью, Тарквин проснулся довольно поздно, позавтракал, сидя перед камином и наслаждаясь его теплом.

Слуга сообщил ему, что графиня его уже ожидает. Капитан облачился в свою полковую форму ярко-красного цвета и в сопровождении слуги отправился в гостиную леди Лесли, спускаясь по бесконечным лестничным маршам и минуя множество мрачных коридоров.