Барбара Смит - Одна безумная ночь

– Он негодяй каких мало! – заявила Люси Стокфорд и ударила кулачком по подлокотнику своего стула. – Представляете, он еще выдает себя за респектабельного джентльмена. А ведь на самом деле был членом этого богопротивного клуба.

На последнем заседании Лиги Люцифера Розочки искали ценное изваяние, похищенное одним из членов клуба. Тогда они и увидели Гарольда Раунтри, хотя официально познакомились с ним только сейчас.

– Возможно, пока нам не стоит ей рассказывать... – в задумчивости проговорила Инид. – Было бы жестоко разбить моей внучке сердце. Она заплатила за свои прегрешения и заслужила право на счастье.

Люси бросила на Инид сочувственный взгляд:

– Если мистер Раунтри скрывает от нее свое прошлое, будет еще более жестоко позволить ей заблуждаться и верить, что он может составить подходящую партию.

– Возможно, он исправился, – предположила Инид. – Он действительно кажется вполне благопристойным джентльменом. Если они любят друг друга, я бы не стала их разлучать.

– Любят? – переспросила Оливия с сомнением, и ее крючковатые пальцы сомкнулись вокруг набалдашника из слоновой кости. – Помяните мое слово, все, что ему нужно, – это ее богатое приданое. И наши связи в обществе.

Инид в растерянности пожала плечами:

– Но как нам узнать его истинные мотивы? Мы не можем заниматься расследованием, пребывая в четырех стенах.

– Все очень просто. Давайте спросим Брэндона.

– Ах... – вздохнула Оливия. – Увы, мой внук неисправим. Одно время я думала, что они с Шарлоттой... – Она умолкла и отвернулась к окну с безжизненным зимним пейзажем.

Сердце Инид исполнилось сочувствием к подруге. Оливия редко жаловалась, но ее мечта увидеть Брэндона счастливым женихом становилась все призрачнее. Ему было уже тридцать семь лет, но остепениться и обзавестись семьей он явно не торопился.

Тяжко вздохнув, Инид проговорила:

– Помните, как мы когда-то строили планы, чтобы свести их вместе под одной крышей? Наконец-то они вместе, но, похоже, следуют противоположными курсами.

– Да, противоположными, – кивнула Люси. – А вы, конечно, заметили, как вчера вечером они смотрели друг на друга?

– Они ссорились, – с грустью в голосе проговорила Инид. – Они всегда ссорятся.

Пальцы Оливии, сжимавшие набалдашник трости, пришли в движение.

– Мне кажется, что эти двое никогда не найдут общего языка. Если один скажет, что солнце восходит на востоке, другой непременно это оспорит.

– Да, верно, – кивнула Люси. – Но все же я не могу не думать...

– Не думать... о чем? – оживилась Инид. – Поделись с нами.

– О том, что Розочки никогда не сдаются. – Люси подмигнула подругам. – Давайте, мои милые, сообща выработаем план.

Чтобы собачонке не пришло в голову снова кусаться, Шарлотта крепко зажала ее под мышкой. Спускаясь по лестнице, она раз десять извинилась перед мистером Раунтри за случившееся.

Слуга подал гостю плащ и шляпу и занял свое место у двери. Мистер Раунтри уже хотел откланяться, но тут Шарлотта проговорила:

– Не могли бы вы уделить мне немного времени?

– Да, конечно, – ответил Раунтри с улыбкой. – Я бы мог зайти завтра...

– Нет, сейчас. Пожалуйста...

– Если это так важно, я задержусь.

Его любезность почему-то встревожила Шарлотту, но она все же решила, – что непременно поговорит с ним. Они отошли от двери и направились в библиотеку. Внезапно Фэнси снова зарычала, и Шарлотта вдруг вспомнила, с какой решительностью Брэнд поставил собачонку на место.

Но Брэнд – дерзкий и самоуверенный. Со временем и мистер Раунтри сумеет завоевать расположение Фэнси. И конечно же, он будет прекрасным мужем. Раунтри подождал, пока Шарлотта усядется на диван. Затем снял шляпу и устроился на стуле напротив. Откашлявшись, он проговорил:

– Если вас смущает моя реакция на ваше присутствие здесь, то прошу поверить, я всецело смирился с ситуацией.

Шарлотта опустила собачонку на колени и в растерянности уставилась на гостя:

– Смирились с ситуацией? Вы не хотите видеть меня в Лондоне?

– Вы неправильно меня поняли. Я имел в виду дом графа Фейвершема. – Раунтри поджал губы. – Этот человек – известный всему Лондону распутник. Конечно, я знаю, что такая достойная леди, как вы, не должна быть в курсе... Но его похождения, его увлечение картами, женщинами... Поверьте, об этом весь Лондон говорит.

Эти слова, как ни странно, задели Шарлотту за живое. Хотя она придерживалась аналогичного мнения, Брэнд был для нее как член семьи, и она не собиралась выслушивать критику в его адрес от постороннего человека. Когда-то Брэнд учил ее верховой езде, таскал для нее за чаем сладости и однажды даже помог вызволить старую обезьянку из неволи странствующего цирка.

И он первый ее поцеловал. Много лет назад... Но она обуздала своевольные мысли, сосредоточившись на главном – на страшных подозрениях, не дававших ей покоя. Брэнд уверял, что Гарольд Раунтри проиграет выборы, если распространятся слухи о его прошлом.

Собравшись с духом, Шарлотта проговорила:

– Если то, что я о вас слышала, – правда, вы не в том положении, чтобы бросать камни в других.

– Прошу прощения, вы о чем? – Раунтри взглянул на нее с удивлением. – Я вас чем-то оскорбил?

– До меня дошли слухи, что вы были членом клуба, известного под названием Лига Люцифера. Это правда?

Раунтри поспешно отвел взгляд – было очевидно, что вопрос поставил его в затруднительное положение. Шарлотта молча ждала ответа. Впрочем, и так уже было ясно: Брэнд не лгал, когда говорил, что Раунтри являлся членом клуба. Хотя, конечно же, это не означало, что он убийца.

Раунтри откашлялся и вполголоса пробормотал:

– Будь проклят этот Фейвершем. При всех его отрицательных качествах он еще и сплетник. Никогда бы не подумал...

– Значит, это правда?

– Увы, к моему величайшему сожалению. – Он тяжко вздохнул. – Миледи, вы позволите мне объясниться?

Шарлотта кивнула:

– Я вас слушаю.

По-прежнему глядя куда-то в сторону, Раунтри заговорил:

– Как-то раз один мой знакомый уговорил меня посетить вечеринку... Вечеринку в доме человека, входившего в Лигу. Пожалуйста, поверьте, подобного рода развлечения мне совершенно чужды. Я хотел не столько участвовать, сколько посмотреть... – Он снова вздохнул и бросил свою шляпу на стол. – Разумеется, я поступил неосмотрительно, и мне нечего сказать в свое оправдание. Я совершил ошибку и с тех пор горько об этом сожалею. Надеюсь, вы меня простите.

Если бы он начал отпираться, Шарлотте было бы проще дать выход гневу. Она чувствовала себя обманутой, потому что верила в его безупречность, и разочарованной, потому что ее идеал оказался далеким от совершенства.

«Лицемерка, – сказала она себе. – Кто ты такая, чтобы осуждать этого человека?» Действительно, ее собственное прошлое в такой же степени достойно порицания. Ей следовало немедленно во всем признаться, чтобы они могли забыть обо всем и простить друг друга, возможно, дружно посмеявшись над своими давними прегрешениями.