Патриция Кемден - Золотой плен

Катье спрятала сжатые кулаки в сборках юбки.

– Хорошо же ваш король платит семьям тех, кто отдал за него жизнь! – язвительно бросила она.

Ноздри графа гневно раздулись, он смерил ее холодным взглядом.

– Будет вам плакаться. Брат вашего мужа, маркграф Геспер-Обский владеет половиной земель в Южных Арденнах. То-то ему было бы приятно узнать, что вы тут нюни распускаете, словно чумазая крестьянка!

Катье задохнулась от негодования. Да, этот подлец прекрасно понимает, что семья Филиппа относится к ней именно как к чумазой фламандской крестьянке, – недаром так злобно блестят его глазки.

Ну нет , граф , – подумала она, – не надейтесь , что вам удастся водить меня на цепочке , как медведя в базарный день!

С полыхающими очами она шагнула к Рулону, и неизвестно, что было бы, не вмешайся второй офицер:

– Господин граф, мы не можем найти женщину. Катье порывисто обернулась к нему.

– Еще бы! Как вы ее найдете, когда ее здесь нет? Едва ли она смогла бы спрятаться под стулом или в ящике буфета.

В ответ на подобную дерзость француз положил руку на эфес шпаги и в упор посмотрел на владелицу замка.

– Так где же она? – снова спросил граф де Рулон, с трудом сдерживая бешенство.

– Если ее нет в замке Д'Ажене, тогда не знаю. Почему бы вам не спросить ее мужа?

Второй офицер хмыкнул.

– Вы, видно, не слышали, мадам, что ваша сестра обошлась со своим супругом... хм... весьма решительно.

Катье переводила настороженный взгляд с одного незваного гостя на другого. Лиз , Лиз , что ты опять натворила ?

– По-вашему, у меня нет других дел, кроме как собирать сплетни по всей округе?

– Весьма решительно, – ухмыляясь, повторил француз. – Старый доблестный шевалье Д'Ажене был найден слугами раздетым донага, привязанным к постели и с кляпом во рту...

– Довольно! – рявкнул граф де Рулон; его правое веко непроизвольно подергивалось. – Обойдемся без ненужных подробностей. Ваша сестра бежала с астрологом своего мужа. Где она, мадам? Мы должны ее найти!

– Кто это – мы? Французы?

Не в силах устоять на месте, Катье начала расхаживать взад-вперед по каменному полу. Внезапно задержалась у окна, привлеченная новым зрелищем, и тут же стремительно выбежала на веранду. По залитому солнцем полю двигались шеренги солдат. Пальцы ее опять невольно сжались в кулаки: даже отсюда чувствуется запах растоптанного зерна. Так, пожалуй, они зимой без хлеба останутся!

– Где ваша сестра? – прошипел сзади граф.

Катье уже открыла рот, чтоб дать ему еще одну отповедь, но забыла обо всем, услышав детский крик, доносившийся с лужайки.

– Петер!

Она сбежала по ступенькам, завернула за угол и увидела, как сын бьется в руках мужланистого солдата, а другой солдат держит под уздцы маленькую черную лошадку.

Мальчик тянулся ручонками к своей любимице.

– Тока! Тока! Нет, не надо! Тока!

– Пусти его! – завопила Катье и кинулась к солдату, но чья-то рука снова удержала ее.

– Что ж вы за звери такие? Зачем вам пони в вашей грязной войне? – выкрикнула она, вырываясь. – Эту лошадку ему подарил мой покойный муж! Мало того, что ребенок лишился отца, так вашему слюнявому королю надо отобрать у него последнее!

Из глаз Рулона выплеснулась волна ненависти.

– Попридержите язык, мадам, а то как бы ваш сын и матери не лишился.

Бекет Торн взглянул на солнце. Полдень только что миновал, значит, в запасе у него час, от силы полтора. Он снова понаблюдал в трубу за людьми на веранде и не мог не восхититься дерзостью этой золотоволосой женщины. У графа де Рулона был такой беззаботный вид, когда он подъезжал к замку, а теперь мадам де Сен-Бенуа явно довела его до белого каления. Ай-ай-ай , какая неприятность! – усмехнулся он про себя. Француз привык, что все падают перед ним ниц, и вдруг такой пассаж!

С торжествующей усмешкой Бекет проследил взглядом за французскими войсками. Топают себе по колосящимся полям и не подозревают, какой сюрприз ждет их за гребнем холма.

Англичанин расправил плечи, так что треснули швы камзола, в душе проклиная низкорослых голландцев. Ветки вонзились ему в бок, и он осторожно отодвинулся, чтобы не разрушить маскировку. Затем снова приник глазом к трубе, разглядывая пылающее гневом лицо вдовы. Ничего не скажешь, хороша! Жаль, что таким красавицам нельзя доверять...

Скоро здесь грянет бой, и полковник Бекет, командующий отрядом армии герцога Мальборо, поведет его против отборной конницы французского короля.

– Но прежде чем ударят пушки, я узнаю, где скрывается твоя сестра, – В голосе его зазвенела сталь. – Вот увидишь, я не стану терять с тобой время!

Будь он проклят, если не вырвет у фламандки сведений о Лиз Д'Ажене и турке, скрывающемся под именем астролога Онцелуса. Когда Бекет встретился с ним, он носил другое имя...

Сжав в кулак руку в черной перчатке, он занес ее для удара по воображаемому врагу; кружевной манжет соскользнул, обнажив множество шрамов на запястье. Имя этой турецкой собаки, этой подлой душонки – Эль-Мюзир!

Четыре года продержал его турок в плену, и он оттого только не отдал Богу душу во время адских пыток, что не мог умереть, не отомстив тому, кто осмелился называть себя его господином. Бекет стиснул челюсти и едва слышно процедил сквозь зубы: Hur adam , hole olmiyan ! Я человек , а не раб! – слова, затверженные как заклинание в страшные годы неволи.

Бекет тряхнул головой, разгоняя кровавый туман, застивший глаза. Как бы там ни было, он не должен давать волю ярости, если хочет одолеть такого коварного, изворотливого и безжалостного врага.

Немало храбрецов уже сложили головы в погоне за этим зверем и его наложницей. Бекета провести ему будет трудно, а разжалобить – тем более. По крайней мере, теперь он знает, под какой личиной прячется турецкий дьявол, так что пусть не ждет пощады.

А Лиз Д'Ажене, видно, меняет опасных любовников, как другие женщины меняют платья. Бекет прищурился, пытаясь без помощи трубы разглядеть хрупкую золотистую фигурку вдалеке. Небось и эта убьет и не поморщится, по примеру своей сестры.

Всадник в мундире французской армии во весь опор мчался к замку. Рука англичанина вновь потянулась к подзорной трубе. Запыхавшийся гонец резко осадил лошадь, отчего та взвилась на дыбы и чуть не сбросила его. Едва соскочив с седла, он упал на колени перед Рулоном и подал ему свиток.

Граф развернул, прочел и наотмашь ударил гонца по лицу тыльной стороной ладони. Тот поднялся, утирая кровь, хлынувшую из носа. Каким же трусом надо быть, чтоб вымещать злобу на посыльном! Как будто он виноват в том, что французы недооценили хитрость герцога Мальборо.