Вирджиния Линн - Любовь авантюриста

– Да ты бесстрашный любовник, старина! Неудивительно, что эту бедную крошку вовсе не радуют твои романтические порывы.

Мелодичное, непривычное для уха произношение убедило Саммер, что высокий мужчина с копной белокурых волос и блестящими голубыми глазами был земляком Джеймса, если не родственником. Она с любопытством оглядела всех троих. Все они были одного типа, с решительными, резкими чертами лица и сросшимися на переносице бровями, хотя оттенок волос у всех был разный.

Саммер еще больше утвердилась в своих догадках, когда Джеймс недовольно проворчал:

– Даллас, что ты здесь делаешь? Ведь письмо от матери я получил только сегодня утром.

– Мы приехали за тобой, парень, – весело ответил Даллас. Его взгляд скользнул по покрасневшему лицу Саммер и ее горящим вызовом глазам. – Я так понимаю, скоро будет свадьба?

– Нет, – ответила Саммер, прежде чем Джеймс успел открыть рот. – Свадьбы не будет. Это совершенно точно!

– Нет, будет! – сказал он, сверля девушку взглядом.

Глядя на виконта и улыбающиеся лица его братьев, Саммер внезапно поняла, что снова теряет контроль над собственной судьбой.

Тидвелл распахнул перед Саммер дверь, и она, на мгновение остановившись, почувствовала за своей спиной присутствие Джеймса.

– Я предполагаю, ты знаешь, что все это просто нелепо, – она дерзко вздернула подбородок, – и незаконно.

– Допускаю, что нелепо, – холодно ответил он. – Но не незаконно.

Саммер удивленно обернулась и увидела напряженную улыбку на губах виконта. Однако его черные, обрамленные густыми ресницами глаза не улыбались.

– По крайней мере, не там, куда мы едем.

Саммер вновь отвернулась и судорожно вцепилась в полы своего плаща. В ее груди шевельнулось недоброе предчувствие, когда она вышла во внутренний двор.

Перед домом остановилась блестящая черная карета, украшенная резьбой, и кучер уже приготовился ехать, намотав на рукавицы кожаные поводья. Тишину серого туманного утра нарушал стук конских копыт по выстилавшим дорогу булыжникам и громкий звон металлической сбруи.

Положив руку на спину Саммер, Джеймс слегка подтолкнул ее, что выдавало его нетерпение и упрямство. Под ее ногами мягко зашуршал гравий. Даллас и Йен уже поджидали их у кареты, держа под уздцы трех оседланных коней.

Оба шотландца были такими же высокими и внушающими страх, как и Джеймс, только Даллас – мускулист и белокур, а Йен – худощав. Братья казались такими разными, но в же время были очень похожи.

Саммер бросила взгляд на лошадей и ощутила очередной прилив гнева. Совершенно очевидно, что Джеймс собирался ехать верхом вместе со своими братьями. У него даже не хватило смелости сесть вместе с ней в карету! Черт бы побрал его и все семейство Камерон, зло подумала Саммер, останавливаясь возле кареты. Она окинула братьев хмурым взглядом, заметив при этом, что Йен был слегка расстроен, в то время как Далласа вся эта ситуация откровенно забавляла. Джеймс же выглядел угрюмым и неприступным.

Саммер повернулась к нему, и вокруг ее ног взвились облака из муслина и темно-синей ткани плаща.

– Зачем тебе это? Ведь ты хочешь этого не больше, чем я.

– Не важно, чего хотим мы оба. – Джеймс раздраженно вздохнул и бросил взгляд в сторону братьев.

Молодые люди тактично отошли в сторону, сделав вид, что очень заинтересовались резьбой на латунной сбруе лошадей, запряженных в карету. Саммер не смотрела на них, хотя каждой клеточкой тела ощущала их присутствие.

– Если бы ты просто отправил меня назад, в Новый Орлеан... – начала было она, но Джеймс решительно взял ее за запястье.

– Достаточно. Мы можем обсуждать это до тех пор, пока нам обоим нечего будет сказать.

Запрокинув голову, Саммер зло улыбнулась:

– Возможно, тебе действительно нечего сказать, но у меня накопилось множество вопросов.

– Не сомневаюсь в этом, дорогая, – виконт на мгновение сжал ее руку, – но мне не хотелось бы их выслушивать.

– Ну конечно! Твердолобый бык!

Саммер выдернула руку и отвернулась. Однако когда она собралась проскользнуть мимо него, Джеймс быстро наклонился и преградил ей путь.

– Не устраивай сцен, – тихо произнес он. – Потому что ты все равно проиграешь.

Болезненно осознавая, что Джеймс прав, Саммер стояла, не произнося ни слова и не двигаясь. Краем глаза она видела, как Летти забралась в карету, с опаской поглядывая в их сторону. Ну что ж, по крайней мере, с ней поедет ее служанка.

– Пора. – Голос виконта напомнил ей о том, что они теряют время, и губы Саммер упрямо сжались.

– Я никогда не прощу тебе этого, – произнесла девушка, стараясь не обращать внимания на застрявший в горле ком.

Она увидела, как Джеймс пожал плечами, а потом ощутила его руки, помогающие ей подняться в карету. Виконт усадил ее на бархатное сиденье и убрал внутрь кареты свисающие концы плаща.

– Как хочешь, дорогая. – Он наклонился и заглянул в открытую дверцу кареты. Губы его внезапно изогнулись в широкой улыбке, которая поразила Саммер, словно удар молнии. У нее перехватило дыхание, и сквозь пелену тумана до ее слуха донеслось:

– Все же я думаю, ты изменишь свое мнение после рождения одного или двух детей.

Ответ Саммер потонул в шуме колес и цоканье конских копыт по мостовой. Глядя на свою разгневанную госпожу, Летти совершенно справедливо рассудила, что в сложившейся ситуации ей лучше помолчать.

Саммер почти не замечала проплывавших мимо богатых особняков Мейфэра. Она была в ярости от того, что ее желания вновь не были приняты во внимание. С какой стати мужчины отождествляют женщин с детьми? Терпеливая улыбка на губах, снисходительное похлопывание по руке – «да, дорогая, я понимаю, что разрушаю твою жизнь, но лучше, если это сделаю я, а не ты», – и бедной женщине остается лишь смириться с судьбой. И почему она решила, что Джеймс Камерон другой?

Джейми... Самоуверенный, упрямый, глупый шотландец. Почти такой же ужасный как Бартон Шрайвер, хотя в отличие от него способный хоть иногда чувствовать угрызения совести.

Саммер постаралась не думать о том, как бы стали развиваться события, встреться она с виконтом во время котильона на балу в Новом Орлеане. В зале играла бы музыка и слышался смех, Джеймс улыбался бы своей соблазнительной улыбкой, которая заставляла сердце Саммер уходить в пятки, а кровь быстрее бежать по жилам. Она вложила бы свои руки в его ладони и танцевала бы с ним до следующего утра.

Но конечно, это всего лишь игра воображения. А реальностью была суровая правда, которую Саммер тщательно скрывала. От этой мысли у нее мгновенно пересыхало во рту, а ладони становились влажными. Саммер лгала. Лгала, потому что Джеймс не хотел оставить ее в покое, а вместо этого выспрашивал имена ее дяди и жениха. Уязвленная гордость и гнев не позволяли ей сказать всей правды... хотя, конечно, лучше было бы честно все рассказать.