Мила Ваниль - Выйду замуж по любви

— Я сам.

Наталка ушла в дом, зато во двор выскочила девчонка, чуть помладше Яры, и почти голая: на груди полоска ткани и на бедрах.

— Деда, это вы ее нашли в лесу?

— Агась.

— И что, ничегошеньки не помнишь?

Этот вопрос уже был адресован Ярославе, но она опешила от того, что девчонка не стеснялась стоять перед мужчинами голышом, и ничего не смогла ей ответить.

— Дуся, отстань от человека.

— Ага, как шмотки дай, так Дуся! А тут и спросить ничего нельзя… — надулась девчонка.

— Дуся, спасибо, я верну, как в следующий раз приеду, — пообещал Леонид.

— Да ладно, они все равно старые, — махнула рукой Дуся. — Пусть носит.

«Вот, значит, почему на штанах дырки, — поняла Ярослава. — А Леня врет, что мода такая! Подсунули мне обноски…»

И снова — не возразить, не возмутиться. Денег на приличные платья у Ярославы нет. У нее вообще ничего нет — ни денег, ни документов, ни жилья. Нет уж, лучше помалкивать и никого не злить.

— Спасибо, — выдавила она, обращаясь к девчонке.

— Дуся, иди-ка, помоги мне, — крикнули той из дома, и она убежала.

— Все, едем, — поторопил Леонид. — Садись в мою машину. Лучше вперед.

Ага, в лесу они ездили на машине Потапыча, а у Лени есть своя. Не такая страшная, даже, можно сказать, элегантная. Ярослава не стала упрямиться, уселась, куда велели.

— Пристегнись.

— Что?

Леонид вздохнул, вытянул откуда-то сбоку ремень, накинул на Яру и щелкнул замком.

— Так положено, — терпеливо пояснил он, — иначе оштрафуют.

— Держи, — Потапыч сунул ей на колени сверток. — Надеюсь, память к тебе вернется, девонька.

— Я тоже надеюсь, — соврала Ярослава. — Спасибо.

— Лень, ты звони, что там, да как, — попросил Потапыч. — Я ведь тоже вроде как… соучастник.

— Конечно, позвоню, — пообещал Леонид. — И я все еще надеюсь на коп сходить, потом договоримся, когда.

— Агась. Счастливо!

— А это что? — спросила Яра, указывая на сверток.

Машина выехала с проселочной дороги на широкий тракт с ровным и гладким покрытием. Пожалуй, не у одной кареты в их мире не было такого мягкого и быстрого хода. Яра старалась не удивляться тому, что видела. Много машин на дороге — понятно, тут все так передвигаются. Столбы с проводами вдоль тракта — оба слова она узнала от Леонида — и по ним идет электричество. Еще одно новое слово. А из свертка на коленях вкусно пахло, и это сейчас волновало ее сильнее всего.

— Разверни, да посмотри, — посоветовал Леонид. — Тебе поесть собрали. Я за рулем все равно не смогу.

Яра разворошила пакет и обнаружила в нем блины с начинкой, бутерброды и бутылку молока.

— А как… есть? — обескуражено поинтересовалась она.

— Молча, — хмыкнул Леонид.

— Без тарелки? Без ножа и вилки? И пить прямо из бутылки?!

— Это проблема? Тогда жди до дома, там сервирую тебе стол.

Нет уж, перспектива и дальше сидеть голодной ее не устраивала. Яра взяла в руки блинчик и надкусила. Начинка оказалась сладкой, ягодной. Липкий сок тут же потек по пальцам.

— В бардачке салфетки есть, возьми.

— Где?

— Прямо перед тобой ящик.

Ярослава не видела никакого ящика, и Леонид, притормозив, сам открыл дверцу. Кое-как разобравшись с салфетками, Яра столкнулась с новой напастью — никак не могла понять, как открыть бутылку. Леонид объяснил, что открывать не нужно, достаточно вытянуть трубочку посередине. Яре понравилось — можно было пить и не бояться, что обольешься. Она увлеклась едой, и не замечала, где они едут.

— Слушай, я тут подумал… — произнес вдруг Леонид. — Ты какие дома помнишь? В сколько этажей?

— Обычно у нас один или два, но бывают и три, — ответила Яра, забывшись.

К счастью, Леонид пропустил мимо ушей «у нас» и пояснил свой интерес:

— Тогда предупреждаю, чтобы не испугалась. Сейчас ты увидишь очень высокие дома. Этажей в семнадцать.

— Сколько? — не поверила Яра.

— Есть и выше, но на небоскребы мы сегодня смотреть не будем.

И хорошо, что предупредил. Яра доела блины и бутерброды, допила молоко и уставилась в окно. Вскоре она увидела те самые высокие дома. Да и кроме домов было много интересного: мигающие огни на столбах, необычно одетые люди, вывески. Они ехали по широкому тракту, который Леня назвал «шоссе».

Ярослава притихла, прислушиваясь к гулу дороги, и пыталась осознать, в какой мир попала. Получалось плохо. Ни о чем таком она не слышала и не читала — ни в учебниках, ни в сказках. Ей повезло, что переход открылся в лес, а не на какую-нибудь из этих шумных улиц — тогда она точно сошла бы с ума от страха. В одиночку ей тут не выжить. Придется держаться Леонида, пока не станет ясно, что делать дальше.

То ли от обильного завтрака, то ли от обилия впечатлений Ярославу разморило, и она задремала.

— Вылезай, — разбудил ее Леонид, припарковавшись во дворе многоэтажного дома.

— А ты? — спросонья Ярослава не поняла, куда они приехали.

— И я. Куда же я денусь, если я тут живу? Иди к багажнику, поможешь с вещами.

Яра собиралась возмутиться, но благоразумно передумала. И поможет, ничего у нее не отвалится. Они вылезли из машины практически одновременно.

— Ленечка, здравствуй, сынок!

К ним спешила представительная дама в летах — в брючном костюме и с короткой стрижкой. На поводке она вела собачонку.

— Мама? — удивился Леонид. — Ты уже вернулась?

— Еще вчера, — сообщила дама. — Вышла погулять с Чапой, и вдруг вижу — знакомая машина! А это… кто?

Она подозрительно посмотрела на Яру.

— Мама познакомься, это Ярослава, — спокойно ответил ей Леонид. — Ярослава, это моя мама, Эмма Петровна. Мама, Яра моя невеста, и будет жить с нами.

У Ярославы челюсть отвисла после его слов. Она изумленно посмотрела на Леонида, — тот незаметно подмигнул ей. Перевела взгляд на Эмму Петровну, — и увидела, что та поражена не меньше.

«Будет весело, — поняла Ярослава. — Но бежать все равно некуда».

— Приятно познакомиться, ваше сиятельство, — брякнула она маме Леонида, желая сделать ей приятное, и присела в легком реверансе.

— Сейчас его выход, — прошептала на ухо Майе Любочка. — Ах, как я тебе завидую! Первый раз — самый незабываемый!

Она засмеялась и дружески пихнула Майю локтем в бок. Майя поморщилась, но все же выдавила улыбку. Не ей учить мачеху хорошим манерам, да и поздно уже. Любочке скоро пятьдесят лет, а она до сих пор считает себя юной девочкой. И как батюшка мог на ней жениться? Чем она его зацепила? Неужели кукольным личиком с наклеенными ресницами? Да оно же нарисованное, с него пудра сыплется! И кудряшки у нее не настоящие — мелкие, противные, как у барашка. Даже цвет волос, и тот фальшивый — неестественно белый. Одевается безвкусно, в старомодные платья с рюшами и бантами. Но все бы ничего, если бы была умна, так нет же — глупенькая, недалекая. Одно то, что все до сих пор зовут ее Любочкой, по ее же страстному желанию, никак не делает ей чести. А батюшка ценил женский ум, иначе не дал бы дочерям блестящего образования.