Мила Ваниль - Выйду замуж по любви

— Знаю. Потому тут, потому прошу больше этого не делать. Поверьте, Майя, Ярославу ищут со всей тщательностью.

— Хорошо… Я наберусь терпения, мессир.

— Майя… — Артур досадливо поморщился.

Майя виновато ему улыбнулась. Пожалуй, Артур — единственный, кроме Мельницкого, не вызывал у нее панического страха. Ни того, ни другого она представить не могла в роли своего мужа, потому и не опасалась.

— И все же вы плохо выглядите, — заявил вдруг Артур. — Бледная, измученная, глаза опухли. Вам не нужна помощь? Точно все в порядке?

— Н-нет… — неожиданно призналась Майя. — Не все.

— Может быть, поделитесь? Я еще хотел задать вам несколько вопросов о том сундуке, с вашего чердака. И о вашей матери. И я не завтракал сегодня, а уже время обеда.

Майя смутилась. Она даже чаю не предложила гостю, это невежливо.

— Пообедаем вместе? Я подожду, переоденьтесь. Я знаю одну приличную ресторацию… — предложил он.

— Нет! — тут же возразила Майя, содрогнувшись от мысли, что придется идти в публичное место. — Отобедаем у меня, хорошо?

Не дожидаясь ответа, она вызвала слугу и отдала распоряжение подать обед в столовой. Впрочем, Артур не возражал — молча сидел, поигрывая тростью.

— Извините, я оставлю вас на несколько минут, мне действительно нужно привести себя в порядок, — сказала Майя и ушла переодеваться.

Пока горничная наскоро укладывала волосы, Майя рассматривала себя в зеркале. Неудивительно, что Артур так настойчиво интересовался ее состоянием — краше в гроб кладут. Кожа не просто бледная, а с зеленоватым оттенком, под глазами «мешки» и синяки, губы искусаны в кровь.

За обедом Артур все больше отмалчивался, но ел с аппетитом. Майя с трудом заставила себя проглотить суп. Ее не удивляло, что гость молчит — на такие темы и ей не хотелось говорить в присутствии слуг. А после обеда она пригласила Артура в кабинет мужа. Здесь она тоже не любила бывать — кабинет был связан с той самой комнатой, что и спальня. Но зато здесь можно поговорить без опаски быть услышанными слугами.

К сожалению, на вопросы о родственниках матери Майя не смогла ничего ответить — она никого не знала. И про бабку слышала только из-за сундука, который хранился на чердаке. Возможно, в далеком детстве мать и рассказывала что-то, но она не запомнила. А вот о сундуке пришлось говорить правду. В основном, конечно, о той глупой детской клятве.

— Не думаю, что ваша шалость имела последствия, — успокоил ее Артур. — Это просто несчастливое стечение обстоятельств, не более. Так чем я могу вам помочь?

— Ничем, — вздохнула Майя. — Это мое прошлое, мои призраки, и мне самой с ними сражаться.

— И все же? — настаивал он.

Повинуясь порыву, Майя встала и подошла к двери, ведущей в комнату наказаний. Распахнула ее и отступила в сторону:

— Смотрите, — пригласила она.

Непонятно, отчего она решилась довериться практически незнакомому человеку. Устала бояться? Хотела совета от того, кто не знал ее мужа?

Артур даже не переступил порог комнаты. Обвел ее взглядом, потемнел лицом и повернулся к Майе.

— Муж? — спросил он, поджав губы.

Она кивнула и зябко повела плечами.

— Я боюсь этого дома. Боюсь и ненавижу его. И слуг, которые здесь работают. А еще мне нужно… — Майя запнулась. — Впрочем, эту проблему мне точно решать самостоятельно.

Нет, про условия завещания она ничего не скажет. Достаточно унижений. Теперь Артур знает, отчего она выглядит, как привидение, и с него довольно.

— Вам нужно уехать отсюда, — сказал он. — Совсем, из столицы, на время.

— А как же сестры? — тут же вскинулась Майя.

— Что с ними сделается? — усмехнулся Артур. — Василиса под моим присмотром, Ярославу мы ищем. Если что-то станет известно, я вам сообщу. Поезжайте в Боравер. Там горы, чистый воздух, минеральные источники, лечебные грязи. У меня там есть домик…

— Это неудобно.

— Отчего же? Я его часто сдаю, сейчас он свободен. А в этом доме сделайте ремонт. Слуг увольте, наймите новых.

— Они станут судачить, если я откажу им от места, — пробормотала Майя, снова пряча глаза.

— Шантажировали? — тут же понял Артур. — Оставьте это мне. Поезжайте, отдохните. Обещаю вам, ни один человек, посвященный в вашу тайну, не проронит ни слова.

Этому можно было верить. У любого душа в пятки уйдет, если ему пригрозит архимаг. Майя неожиданно повеселела. Почему бы и нет? Сделать ремонт, уничтожить злосчастную комнату. И кто ей помешает? Пока она имеет право распоряжаться деньгами. А мужа можно и на курорте поискать, там все то же общество, только обстановка иная. Ничто не будет напоминать ей о пережитом ужасе.

Майя приняла предложение Артура, и уехала в Боравер. Кажется, Мельницкому не по душе пришлось ее решение о ремонте и отдыхе, но он не возражал, ободрил все расходы. И поехал вместе с ней. Жил, конечно, в другом доме, но постоянно находился рядом — на прогулках, у источников. И сейчас, в опере, сидел в ложе, чуть позади от нее и Любочки.

Визита мачехи избежать не удалось, но та уже сообщила, что вскоре уезжает, готовиться к свадьбе Анатолия. Шустрый братец, избавившись от сестер, сделал предложение Ольге Тихомировой, и она ответила согласием. Но пока приходилось терпеть присутствие Любочки и ее вечную болтовню. И в оперу Майю она вытащила, обещала нечто необыкновенное, завораживающее.

Нил О’Клауди запел, и Майя замерла. Весь зал замер, внимая. Любочка не преувеличивала, расписывая достоинства певца. Воистину бархатный голос, невероятно чувственный, проникновенный, чистый. Он звучал, как альт, — как будто кто-то водит смычком по струнам. И слова были неважны, ария воспринималась сердцем, душой. Голос обволакивал, ласкал, струился, как ручей. Майя даже вздохнуть боялась, чтобы ничем не нарушить волшебство момента.

Потом грянули овации, зрители неистовствовали. А она сидела тихо-тихо, не замечая, что на глазах застыли слезы.

— Что я говорила! — гордо сообщила ей Любочка.

Майя согласно кивнула, не понимая слов. Спросила только:

— Он еще будет петь?

— Не сегодня. В этой постановке у него один выход.

— Тогда я хочу домой, — она обернулась к Мельницкому. — Петр Михайлович, вы не против?

— Как пожелаешь, душа моя, — тут же отозвался тот.

— Я, пожалуй, останусь, — сказала Любочка.

У дома, в котором жила Майя, Мельницкий вышел из экипажа вместе с ней.

— Хочу с тобой поговорить, душа моя, — пояснил он. — Если ты позволишь, конечно.

— Прошу, проходите, — пригласила его Майя.

Артур Гайволоцкий поскромничал. В Боравере ему принадлежал не домик, а двухэтажный особняк в престижном районе, да еще с садом и цветником. За домом присматривала экономка, но штат слуг был невелик: садовник, кухарка и уборщица. Майя приехала без личной горничной, не захотела брать на отдых никого из прошлой жизни, решив взять на работу местную девушку. Экономка порекомендовала ей свою племянницу, и Майя осталась довольна, даже подумывала предложить девушке постоянное место.