Анна Шнайдер - Тьма императора [litres]

– Где ты был ночью?

Поначалу Арен не понял, почему вдруг возник такой вопрос – он приходил к Виктории далеко не каждый вечер, а два-три раза в неделю, когда оставались силы. В остальные дни спал у себя. И это был порядок, не изменявшийся с момента заключения их брака.

Но Виктория продолжала говорить:

– Когда я укладывала вчера детей спать, Агата сказала, что ты еще должен зайти к Софии, потому что обещал. Ты остался там?

По тому, как загудел эмпатический щит, Арен понял, что Викторию сейчас заливает злостью и раздражением. Ему и самому было несладко.

Защитник, а ведь он сглупил. Надо было сказать Агате и Александру… нет, не надо было вообще разговаривать с Софией о вечернем визите, находясь рядом с наследниками. Но, демоны его раздери, он привык так делать, когда работал с Вирджинией! И в этом же нет ничего особенного. Ну когда он еще может разговаривать с аньян собственных детей, если не вечером, перед сном, после того как все дела уже закончены?

– Вик, не глупи, я прошу тебя. Я говорил с Софией две минуты, а потом отправился к себе.

Жена, поджав губы, отвела взгляд. Арен вздохнул, пытаясь унять собственное раздражение, а заодно придумать, что еще сказать. Так, чтобы не причинить Софии вреда своими словами. Менять ее на другую аньян не хотелось совершенно.

– Послушай… Детям нравится София. И ты сама наверняка понимаешь, что она очень хороший специалист, нам с ней повезло. Я не собираюсь совершать поступки, из-за которых пришлось бы ее увольнять.

Увы – жена услышала в этих рассуждениях что-то свое.

– Это единственная причина, да? А не будь она аньян – ты бы ее…

– Вик! – От злости – его злости – щит зазвенел, почти разрываясь на куски, но в последнюю секунду Арен сдержался. – Перестань! Что за глупые фантазии?!

– Тебе она нравится. Нравится же?! – почти закричала Виктория, поворачиваясь к нему лицом. Сейчас оно совсем не было красивым – алые пятна на щеках, тонкая нить вместо губ и прищуренные раздраженные глаза. – Нравится?!

– Мало ли кто мне нравится. – Арен поднялся и посмотрел на супругу со всей возможной холодностью. – Красивых и хороших девушек вокруг много. Но моя жена – ты. И я ничего не сделал, из-за чего должен перед тобой оправдываться. Перестань придумывать.

Он развернулся и пошел прочь из комнаты Виктории, страшно жалея о том, что вообще заглянул к ней пожелать доброго утра.

Эта утренняя сцена выбила Арена из колеи намного сильнее, чем случившееся накануне вечером. Хотя оба события были неразрывно связаны между собой.

София… До того момента, когда он прикоснулся к ней, Арен чувствовал ее симпатию. Искреннюю, звенящую и очень светлую. Но почему-то ему и в голову не приходило, что это уже не симпатия, а нечто большее.

Хотя императору было не с чем сравнивать. Так уж получилось, что Виктория никогда не испытывала к нему подобных эмоций. Поначалу, до свадьбы, ей было с ним приятно и интересно, иногда еще и весело, а Арена она просто не раздражала. О большем он и не мечтал. Ему вполне доставало того, что он мог разговаривать с Викторией о чем угодно, и она его не боялась. Не скандалила, не требовала каких-то глупостей и положительно относилась к его желанию поскорее обзавестись детьми.

Проблемы начались позже, после свадьбы, когда Виктория забеременела. Вместо спокойной и уравновешенной девушки рядом с Ареном вдруг оказалась нервная и безумно ревнивая особа, с которой стало совершенно невозможно общаться.

– Это гормоны, ваше величество, – разводил руками Тадеуш Родери, личный врач его семьи. – Подождите немного, я думаю, месяца через три ситуация наладится.

Тадеуш оказался прав – через три месяца Виктории полегчало, и она прекратила скандалить по любому поводу. Однако прежней так и не стала. К удивлению Арена, жена вдруг начала проявлять нетерпимость к нетитулованным магам, в том числе к Тадеушу, да и вообще к простым людям. Она словно делила всех на достойных и недостойных своего величия – аристократы были достойны, остальные – нет.

Арен пытался понять, в чем дело, но не преуспел – при малейшей попытке поговорить на тему титулованности Виктория начинала так истерить, что император решил не тратить на это ни силы, ни время.

То же самое касалось и ее патологической ревности – Арен совершенно не понимал, откуда она взялась, ведь он не давал ни малейшего повода. Но Виктория словно не слышала его доводов. Она поджимала губы, отворачивалась, делала вид, что все в порядке, – но, если рядом с императором вдруг оказывалась какая-нибудь симпатичная молодая девушка, ревность в жене вспыхивала молниеносно. Что ж, Арену в целом было безразлично, сколько лет окружающим слугам и какого они пола – поэтому он, чтобы не раздражать супругу, нанимал себе только женщин в возрасте или мужчин.

Он давно привык к ревности Виктории, как привыкают ко всему, что нельзя поменять, как ты ни старайся. Привык к ее нетерпимости по отношению к нетитулованным. Привык к скачкам настроения, которыми Виктория особенно страдала во время беременности.

Арен привык к ее нелюбви. Да и не только к ее. Агата – его погибшая невеста – своего жениха тоже не любила. Ей даже не слишком-то льстило, что он Альго, она просто уступила уговорам отца и матери и согласилась стать женой Арена. А потом и вовсе влюбилась в другого человека.

– Я так жалею, что дала слово выйти за тебя замуж! – говорила она, качая головой, и Арен ощущал – не врет. Было больно, но он надеялся, что сумеет растопить ее сердце.

Кто знает, может, и сумел бы, если бы Агату не убили.

Никогда в жизни Арен не ощущал по отношению к себе таких ярких и пылких чувств, как накануне, когда он коснулся Софии. Девушка вспыхнула ласковым пламенем, на секунду опалившим его сознание, и это оказалось очень приятно. Безумно приятно.

Он легко мог представить себе, как она будет вспыхивать дальше, если он позволит себе больше. И это хотелось не только представлять, а ощущать на самом деле. На самом деле сделать своим этот маленький огонек.

Но Арен слишком хорошо понимал, что будет после. Слезы, сопли и увольнение. Нет уж, София нужна ему в качестве аньян, ее приняли наследники – значит, аньян она и останется.

А влюбленность у нее со временем пройдет, в этом Арен ни капли не сомневался. Пока София видела императора исключительно в выгодном и добром свете, но в дальнейшем, как только она узнает его чуть лучше, поймет: уважать можно, но любить не за что.

Слишком много в нем тьмы.

Погода с утра была прекрасная, и София предложила детям сначала немного погулять, а потом поучиться игре на фортепиано и рисованию.

– Погулять в оранжерее? – спросили наследники хором.

– Нет, я думаю, не стоит, – ответила она мягко. – Ваша мама все-таки работает, она не может отвлекаться каждый день. Давайте сегодня просто погуляем. Покажете мне парк? Он большой, а я совсем ничего не видела.