Анна Бахтиярова - Корона Весны

« Дорогая, Мари. Мы встречались прошлым Летом, хотя почти и не общались. Меня зовут Майя Верга. На днях ко мне приезжала наша общая знакомая из Академии. У нас был очень длинный и не простой разговор. Тот, которому следовало состояться еще десять лет назад. Я понимаю, насколько тебе трудно сделать первый шаг. Однако нам нужно поговорить, дитя. Я постараюсь придумать способ, чтобы тебя прислали с поручением на срединную территорию. Очень жду встречи ».

Мари просидела на смятой постели еще минут двадцать, сжимая в руке письмо, прежде чем окончательно поверила, что оно прислано предполагаемой бабушкой. Эта была еще одна тема, о которой стихийница старалась не думать. Словно в шкатулку сложила информацию и заперла на замок до лучших времен. Не потому что не хотела анализировать. Боялась.

Страхов было два. Какой из них сильнее, Мари и сама не могла точно сказать. Первый заставлял леденеть кровь, при мысли, что убийцей матери окажется отец, кем бы он ни являлся. Жить с таким не пожелаешь даже злейшему врагу. Второй страх причинял невыносимую боль тоскующему по ласке сердцу. Юная стихийница отчаянно нуждалась в заботе кого-то любящего и родного. Но еще сильнее боялась поверить в наличие бабушки. Вдруг ошибка? Не лучше ли терпеть старую, привычную боль, чем получать новые раны?

Мари уснула, не раздевшись и не потушив светильник. Приснился падающий с неба пепел. Кровь на Шаре Стихий. Белая фигура в кошмаре ночи. А потом пошел снег, накрывая серое месиво под ногами, и на душе сразу стало легче. Как и в прошлый раз — пять месяцев назад. Зима — не зло, напомнило подсознание. Надо лишь в это поверить.

Мари поморщилась, глядя на хмурое отражение в зеркале, и сердито тряхнула головой, но должного эффекта не добилась. Черные пряди не взметнулись привычной волной, не запрыгали по худым плечам. Сегодня их зачесали назад и собрали в тугой узел на затылке, стянув кожу до ноющей боли. Руки так и чесались выдернуть длинные шпильки. Но делать это запрещалось категорически. На погребальной Королевской церемонии стихийникам следовало выглядеть строго. Доставляло неприятности и новое белое платье с тугим высоким воротом. Будто обещанный Эльмаром ошейник на шее застегнули.

Чуть-чуть сглаживали раздражение плащ и перчатки по локоть сочного лилового цвета. Как школьная форма в Академии. На скорбное действо подданным почившей Королевы полагалось являться в традиционных Осенних плащах. Всем остальным — в нейтральных. Мари постаралась максимально скрыть белый цвет под лиловым. Но все равно осталась недовольна общим обликом. Слишком уж взрослой она выглядела с новой прической. Незнакомой и холодной. Отсутствие черной гривы спрятало Весну, а глаза цвета стен Зимнего Дворца казались огромными.

И как Мари смела надеяться, что не попадет в Королевскую свиту? Разумеется, Ее мерзкое Величество не стала нарушать традицию и тащила на похороны привычную компанию. И если против Дронана Ситэрра не возражала, то от присутствия Дайры хотелось взвыть. Ее компании хватало на работе. И пусть после Зимних событий Норди больше отмалчивалась, нельзя было предсказать, когда проявится вредительская сущность.

В Зеркальном зале, где собрались представители нескольких привилегированных кланов, настроение Мари испортилось окончательно. Стоило взглянуть на паучиху и семейство Дайры в полном составе. Северина выглядела непривычно мрачной. Двух престарелых Королев часто сравнивали, и кончина одной не могла не напомнить другой, что и она не становится моложе. На бледном от природы лице Рейма красовалось скорбно-пафосное выражение. Рида — все еще очень стройная женщина с белоснежными, как у старшей дочери, волосами недовольно косилась на кудри Дайры, падающие на лоб, но сделать замечание в присутствии чужих не смела. Зато Кира проявляла непробиваемое спокойствие и безразлично смотрела в одну точку, не реагируя на внешние раздражители.

Ждали Инэя. Полгода назад Северина не выдержала бы и отправилась в Осенний Дворец без сына. Но теперь терпела его очередную выходку. Но паучиха не была бы паучихой, если б не нашла, на ком отыграться. Мальчиком для битья стал Дронан Лили. Устав от ожидания, он принялся теребить пряжку на шее, пока плащ не съехал с острых плеч, распластавшись на белоснежном полу неуместным лиловым пятном. Для раздраженной Королевы это послужило сигналом к действию. Брызжа слюной от ярости, она двинулась на парня уродливой скалой. Скрючила старушечьи костлявые пальцы, того гляди шею свернет.

— Простите, Ваше Величество, — пятясь, заверещал Дронан. Не забыл, как Северина грозилась упрятать его родных в подземелье за новую провинность.

— Бездарный мальчишка! — выплюнула Королева и отвесила юному подданному звонкий подзатыльник, растрепавший светлые вихры. — Идиот!

— Я сожалею о своем проступке! — принялся уверять Лили, прижимая руки к вздымающейся от частого дыхания груди. — Клянусь, подобное не повторится!

Мари смотрела на парня со смешанным чувством жалости и отвращения. Стихийница отлично знала подлую паучью натуру Ее Величества, но все равно испытывала острейший стыд за поведение бывшего сокурсника. Она тоже боялась Королевы и исполняла рабские повинности, однако никогда не лебезила столь явно. Невыносимо хотелось отвернуться, но Мари заставила себя досмотреть представление с валяющимся в ногах у Северины Дронаном до конца. Вернее, до момента, когда перед подданными соизволил появиться Повелитель Зимы.

— Решил протереть собою пол, Лили? — насмешливый вопрос Короля застал присутствующих врасплох. Войдя в зал, Инэй не стал приковывать к себе внимание. Выждал несколько секунд, оценивая ситуацию. — Упражняешься в экзекуциях, матушка? — повернулся он к потупившей взгляд Северине. — Понимаю, отсутствие практики увеличивает азарт, и все же советую поумерить пыл. Посмотри, как раскраснелась. Вдруг сердце прихватит. Придется и нашему Дворцу рассылать приглашения на погребальную церемонию.

Бледно-розовый румянец, играющий на щеках Королевы, превратился в красноту, уродливо расползшуюся рваными пятнами. Подкрашенные губы сжались в жесткую линию. Одному небу известно, сколько сил потребовалось Северине, чтобы смолчать и не послать в обидчика лавину снега. Паучиха посмотрела на Инэя лишь, когда он отвернулся, чтобы отчитать Дронана. В голубых глазах мелькнула такая глубокая ненависть, что голову Мари пронзила жуткая мысль. Королева не просто недолюбливала старшего сына. Она его ненавидела. И если б могла — убила бы.

— Напомни-ка мне, Лили, — поинтересовался Король у Дронана, с лица которого схлынули все краски, — какой мой приказ был развешан по всему Дворцу пять месяцев назад? Я подскажу, юноша, — со вздохом добавил Его Величество, ибо подданный отчаянно открывал рот, но от страха не мог произнести и звука. — Я запретил детям Зимы выполнять приказы моей матери. Под страхом изгнания из Замка. Ответь мне, Лили, ты готов переехать на срединную территорию?