Анна Бахтиярова - Похищение с сюрпризом

— Идем же, — Лизетта потянула его за руку, и это мгновенно придало решимости.

И всё же красный свет пугал. Цвет тот же, что и череп на жезле черного принца. А череп — это очень плохо. Один такой в детстве часто преследовал во сне. Не красный, обычный. Но маленькому Гастону и его хватало. Он просыпался в холодном поту. С криками. И боялся вновь закрыть глаза. Неужто, это было предупреждение?

— Черти красные…

Он их ждал. Череп…

Висел прямо в воздухе. Да не человеческий. Точнее, выглядел он, как человеческий, но превосходил по размеру раза в полтора. Едва незваные гости переступили порог, зловещий свет, что исходил от него, усилился, замигал. У волка и лисов шерсть встала дыбом, а Огонёк зашипела что-то под нос, как рассерженный зверек. А потом махнула рукой в сторону двери, будто горсть невидимую бросила. Дверь мигом встала на место, а по ее поверхности прошла зеленая волна. Видно, магия защитная. Чтоб не открыл никто, пока они тут с черепом сражаются.

— Есть идеи? — спросил Габриэль-старший Дину.

А кого спрашивать? Она же чародейка. А тут магия. Но дочь пожала плечами и сделала шаг назад, не представляя, как бороться с напастью. Гастон мысленно выругался и подошел к черепу. Нет, он не собирался сражаться голыми руками и вообще дотрагиваться до магической штуковины. Просто хотел посмотреть, что будет. Как и следовало ожидать, ничего хорошего. Череп вспыхнул пуще прежнего. Гастона обдало жаром, не хуже драконьего пламени. Почудилось, уши загорелись. Не то, что шевелюра.

— Гейб! Ты цел?! — испугался отец. — Ох, Гейб, о чем ты думал?

— Он не думал, он действовал. Как обычно, — съязвила Дина.

— Ты зато много надумала, — не сдержался Гастон.

В самом деле! Он хоть что-то делает! Пусть и идет напролом!

БУМ!

По стене-двери будто молотом ударили, но благодаря магии Огонька она выстояла.

— Попробуем победить медальонами, — Габриэль-старший стащил слившуюся семейную реликвию с шеи и подул на буквы. Мгновение, и вместо одного медальона в ладони оказалось три. — Пусть каждый берет свой. Нет, Гейб, не удачи. Власти, — остановил он сына, потянувшегося к тому, что носил несколько недель. — Он принадлежит Дине.

Последние потомки императорского клана встали вокруг черепа. На равном расстоянии друг от друга. Вытянули, по распоряжению отца, правые руки с зажатыми в кулаках медальонами. Гастон чувствовал себя глупо. Какой от этого стояния толк? Надо что-то делать. Может, заклинание почитать? Ведьмы всегда так работают, когда магию творят.

Отец подумал о том же.

— Андре, — обратился он к лису, лежащему на полу серебристой тряпочкой. — Ты еще помнишь лисью песнь Пенетьери?

— Конечно, господин, — тот героически попытался подняться, но слабые лапы разъехались.

На помощь вновь поспешил Елисей. Поднял старика зубами и подставил бок, мол, обопрись, я не позволю упасть.

— А ты не забыл слова песни, что я заставлял тебя заучивать в детстве? — спросил его Андре.

— Помню. Ты думаешь, песнь поможет?

— Нет. Ее недостаточно.

Ответил вовсе не Андре. А полупрозрачная старуха, что регулярно являлась Лизетте, но Гастону встретилась в истинном обличье лишь однажды — в алманской глуши, во дворе ветшающего замка Винзуров. Ведьма Клотильда стояла перед ними, грозно сведя брови.

— Бравый отряд, ничего не скажешь, — проговорила она ядовито, не обращая внимания на упорные попытки черного принца прорваться внутрь. — Ни плана, ни идей. А еще императорские потомки.

— На себя посмотри, ведьма, — не сдержался Гастон. — Испортила жизнь и невинной девчонке, и родному внуку. Не трать время на ехидство. Коли помочь пришла, помогай. Майло-то твой тут с нами застрял.

Лизетта бросила одобрительный взгляд на мужа. Так ее, старую каргу!

— А самим пораскинуть мозгами не судьба? — не смягчилась Клотильда. — В черепе этом столько магии собрано за десятилетия, что медальоны ваши — не лучше оберегов простеньких, что на ярмарках за бесценок продают. Лисья песнь — вещь полезная, но вспомогательная. Посмотрите на череп и скажите, что символизирует его цвет?

— Кровь! — выпалили в один голос Габриэль-старший и Дина.

— Агрессию! — вскричал Гастон.

— И то, и другое верно. Потому и бороться надо по обоим фронтам. Вы трое — семья, а взаимопонимания никакого. Решите всё между собой здесь и сейчас. Медальоны не смогут сражаться, пока у вас разлад. Еще понадобится жертва. Зверь.

Ба-бах! Стена снова содрогнулась. На этот раз едва устояла.

Ведьма с шумом выдохнула воздух и начертила левой рукой в воздухе незнакомый никому знак с множеством завитушек. По стене пронеслись золотистые искорки, вмиг превратившиеся в броню вроде драконьей.

— Я выиграла вам время. Действуйте.

— Погоди! Что значит жертва-зверь? Один из лисов?! — попытался Габриэль-старший прояснить ситуацию.

— Сами додумайтесь. Уж точно не волк. Смерть Майло вам никак не поможет.

Сказала и исчезла, не потрудившись дать дополнительные подсказки.

Гастон в ужасе посмотрел на отца.

— Нельзя трогать лисов!

— Конечно, нельзя, — согласился тот. — Андре и Елисей связаны с нами. Умрет лис, умрет и хозяин. Это чистое самоубийство.

Гастон скривился. Он вовсе не собственную сохранность имел в виду. Но какой смысл об этом теперь говорить. Хотя… Гастон чуть по лбу себя не хлопнул. Смысл-то как раз есть.

— Я начну, — объявил он, крепче сжимая в кулаке медальон власти. — Борьбу с семейным разладом.

Но слова не шли. Точнее, шли. Не те, что надо. Гастон отчаянно придумывал, как бы сказать помягче всё то, что накипело.

— Вы мне не нравитесь, — наконец, выдал он. Получилось совсем не мягко. Ну и пусть! — Ты водила меня за нос с первой встречи, обернулась матерью, заставила думать о ней невесть что, — упрекнул Гастон сестру. — Могла сразу во всем признаться. Вместе бы решили, как действовать дальше. По-семейному. А ты, — он повернулся к отцу, — слишком легко распоряжаешься чужими судьбами. Будто не люди, а пешки. Прямо сейчас идет сражение простых горожан со стражей. Видно, я не гожусь в правители, коли так рассуждаю. Но ты тоже. Подданные — не пушечное мясо. И всё же… Всё же мы семья. Я очень хочу узнать вас обоих поближе.

Красный свет от черепа слепил глаза, и Гастон не мог точно сказать, как отреагировали на его слова отец с сестрой. Ждал их очереди с волнением.

— Я от тебя тоже не в восторге, Габриэль, — оповестила Дина. — Я так долго искала старшего брата, а нашла слабовольного мальчишку на побегушках у герцогского сыночка-увальня. Потому и не открылась, наблюдала издалека, помогала в дороге. Помнишь нищенку на постоялом дворе? Торговку, что к чародейке Каре отправила? А мужчину, что тебе о лисах рассказывал? Это всё я. С наложенной иллюзией. Я следовала за тобой, брат, и постепенно поняла, что в тебе есть потенциал. Предстоит много работы, но ты способен стать кем-то выдающимся.