Амелия Грэмм - Морфо [litres]

– И чем все закончилось? Она попала в Чертоги?

– Сам посмотри.

Сюжет поменялся, и они оказались на площади Ангелов. Ночь чернилами разлилась по небу. Мать Тайло находилась в корзине воздушного шара, ее глаза горели от предвкушения.

– Еще чуть-чуть – и я увижу моего мальчика!

– Уверен, он обрадуется вашей встрече, – отозвался Тайло.

– Как ты думаешь, он простит меня? – испуганно спросила она.

– Ни минуты не сомневаюсь в этом, – заулыбался он.

– Надеюсь, – вздохнула Палома. – Мы ведь больше никогда не увидимся, правда? Поэтому я хочу сделать тебе маленький подарок на память обо мне. – Она достала серую шапку с острыми ушами. – Эту вещицу я связала для моего сына, но она вышла слишком большой, как раз впору взрослому. Признаться, тогда я впервые взялась за спицы. Получилось не так аккуратно, как хотелось бы, но…

– Она вышла идеальной, – перебил ее Тайло.

– Я рада, что она понравилась тебе. Немного грустно расставаться с ней, ведь это осколочек моей памяти, но мне нужно начать все заново, с чистого листа. Так что бери, теперь она твоя.

– Обещаю, что буду беречь ее, как самую ценную вещь в этом мире. – Тайло взял шапку из рук матери и тут же примерил. – И как я? На кого больше похож: на кота или енота?

– Вылитый кот! – На лице Паломы зажглась улыбка. – Тебе очень идет!

– Если бы уши были чуть длиннее, я бы смахивал на рысь. Форма ушей полностью меняет образ.

– Ведь уши – это самое главное, – в один голос сказали они и так же одновременно рассмеялись.

– Спасибо тебе, Палома. За все. – Тайло опустил голову.

– И тебе спасибо. Если бы не ты, я бы не справилась. Знаешь, я была бы счастлива иметь такого сына. Уверена, что твоя мать гордилась бы тобой. – Палома нежно прикоснулась к щеке Тайло.

Время летело стрелой, неотвратимо приближая момент прощания. Палома от нетерпения подпрыгивала на месте, а Тайло совсем поник и стал напоминать увядший цветок. Он хотел тайком вытереть подступившие слезы, но мраморная статуя ангела наклонилась к нему, осветив лицо фонарем.

– Чего тебе? – рявкнул Тайло на статую. – Не суй свой мраморный нос в чужую печаль.

– Ты плачешь? Не надо, – попросила Палома.

– Нет, глаза слезятся из-за проклятого ветра, – обманул Тайло и так плотно сжал губы, будто хотел, чтобы они срослись.

Воздушный шар оторвался от земли.

– Началось, – взволнованно прошептала Палома. – Пожелай мне удачи! Я иду к моему мальчику!

– Будь счастлива! – крикнул Тайло. Он больше не мог сдерживаться, и слезы заструились по его щекам.

Шар быстро набирал высоту, на всех парах мчась в Небесные Чертоги. Тайло с помощью крылатых кед поднялся в воздух, догоняя его.

– И ты будь счастлив! Знаешь, я всем сердцем полюбила тебя. Ты самый замечательный человек, которого я встречала на своем пути!

– Я тоже полюбил тебя, – в ответ сказал Тайло и тихо-тихо добавил: – мама.

Глаза Паломы остекленели, руки безвольно опустились, а из груди вырвался вздох.

– Прости, что скрывал, – зашептал Тайло, подлетев к ней вплотную. Их лбы соприкоснулись. – Ты спрашивала, простит ли тебя твой сын. Так вот, я никогда и не винил тебя. Ни единого мгновения.

– Почему не сказал? – одними губами спросила Палома. Ее лицо стало мокрым от слез.

– Я еще не скоро покину Чистилище, я ведь психофор, а ты достойна счастья. Самого большого и самого светлого. Ты должна улететь в Небесные Чертоги. Ты их заслужила.

– Нет-нет, я останусь здесь, рядом с тобой! – она всхлипнула и заключила Тайло в крепкие объятия.

– Прости, нельзя, уже никак нельзя, – робко обняв ее в ответ, сказал он. – Поэтому я и молчал, ты бы не ушла. Но сейчас пути назад нет.

– Я люблю тебя. Люблю каждой частичкой своей души. Любила еще до твоего рождения и каждую секунду твоей короткой жизни. – Палома обхватила лицо сына ладонями и поцеловала в лоб.

– Я знаю. Всегда знал и буду помнить об этом до тех пор, пока мы не встретимся вновь. – Тайло с трудом разжал руки матери, поцеловал их и отпустил.

Шар поднялся выше, а он остался на месте.

– Буду с нетерпением ждать тебя, мой милый Тайло! – напоследок прокричала Палома и помахала сыну, улыбнувшись сквозь слезы.

– Я обязательно приду! Жди меня, мама!

Тайло до последнего провожал воздушный шар взглядом, наблюдая, как тот постепенно превращается в маленькую сияющую точку, сливаясь со звездами. Он со вздохом снял шапку и тихо произнес:

– Уши – это самое главное…

– Бал-маскарад? – рассеянно переспросил Флинн, рассматривая улицу в окно своей комнаты.

– Да, состоится сегодня вечером, – повторил Тайло. Он сидел на полу и читал газету. – Тебя пригласили.

– Кто? – удивился Флинн. – Я здесь почти никого не знаю.

– Утром приходила Коллин. – Тайло высунул лицо из-за газеты. – Тебя пригласила Кейти.

У Флинна перехватило дыхание.

– Она хочет поговорить с тобой.

– О чем? – вспомнив, как дышать, спросил Флинн.

– Мне откуда знать? Это ваши личные дела, я в них нос совать не намерен. В прошлый раз, когда попытался, мне его разбили, – насупился Тайло.

– Я не пойду, – ответил Флинн, качая головой. – У меня много дел.

– Знаю я твои дела. Будешь опять сидеть весь вечер в комнате и раскармливать свое чувство вины. Оно с такими темпами разжиреет, – ухмыльнулся Тайло.

– Пойду приму душ. – Флинн решил, что нужно остудить голову, пока мысли в ней не закипели.

– Сегодня же не четверг, – сказал Тайло.

– Воспаление легких мне уже не грозит.

Флинн неторопливо пересек комнату, открыл дверь и оказался в коридоре. Он шел, как пьяный, пошатываясь из стороны в сторону. Как ему объясниться с Кейти? Скажет правду – она возненавидит его, промолчит – сам сгрызет себя до костей. Флинн будто стоял на скале, а вокруг простиралась бездна. Будешь стоять на месте – умрешь от голода и жажды, сделаешь шаг – разобьешься. Сплошная безысходность.

– Эй, глаза разуй! – прогудел кто-то.

Пребывая в глубокой задумчивости, он случайно столкнулся со своим соседом – лысым стариком.

– Дико извиняюсь, – заплетающимся языком произнес Флинн.

Старик что-то проворчал и зашаркал дальше по коридору. Взгляд Флинна упал на газету, которую тот выронил. Он поднял ее, развернул и полистал.

Желтые обтрепанные страницы были пусты. Неужели буквы стерлись от времени? Флинн продолжил листать и на первой полосе все же обнаружил одинокую статью. Со снимка недоуменным взглядом на него смотрел молодой мужчина в шляпе – фотограф застал его врасплох.

«Такого предательства Брадбург еще не знал! Амбициозный предприниматель Гомер Броут воткнул нож в спину своему партнеру по бизнесу и другу детства, вместе с которым когда-то основал компанию «Пиорра», – Виктому Офферту. С помощью махинаций он присвоил себе весь пакет акций и стал единоличным владельцем компании. Обанкротившись, Виктом Офферт очутился на улице, а через два месяца скончался от сердечного приступа, не выдержав предательства лучшего друга».