Лесса Каури - Принцесса из одного места

– Ты освободила меня, дитя! – услышала я низкий рокочущий голос. – В благодарность я дарю тебе благословение на эти земли. Прощай!

Перед внутренним взором, будто алые паруса, разворачивались огромные кожистые крылья, расправлялись на ветру, делали первый взмах, поднимая в воздух оранжевое тулово. Оказавшись над лесом, призрачный дракон сделал прощальный круг и полетел к неровному контуру горных перевалов, приклеенному к горизонту.

Я едва не упала, попав каблуком в трещину в плите. Долго стояла, вытирая слезящиеся глаза, а когда, наконец, обрела способность видеть, заметила, что в разломе что-то белело. Присев на корточки, засунула руку в проем и вытащила… пергаментный свиток. Он был совершенно целый, не изъеденный плесенью и временем, и скорее всего, тут не обошлось без магии, иначе как он мог после стольких лет так хорошо сохраниться? Развернув свиток, я не сразу поняла, что на нем нарисовано, а когда поняла, издала восторженный вопль, совершенно позабыв об осторожности. Пергамент содержал подробную карту Норрофинда, на которой были нарисованы пути, соединяющие его и с Неверией, и с Кармодоном! Часть проходила в подземных тоннелях, лежащих под горами, часть – через перевалы, которые сейчас, летом, были проходимы. Я нашла на карте и этот замок, название которого не смогла прочитать, поскольку не знала письменности норров. Горы были совсем близко от него, а один из перевалов располагался как раз в том направлении. Возможно, именно им собирался воспользоваться Гари, чтобы провести нас в Неверию.

Я с восторгом разглядывала карту и думала о том, что Валентайн сделал мне поистине королевский подарок. Если я подарила ему свободу, пусть и после смерти, то он вернул мою свободу мне!

Убрав свиток в охотничью сумочку, я развернулась и побежала в сторону гор.

Я больше не оглядывалась и не испытывала сожалений. Меня ждала загадочная Неверия!

Дождь невесело стучал в окно королевской гостиной. Огонь в камине грустил – норовил спрятаться под одеялом золы, укладываясь на чернеющие уголья. Общее настроение уныния витало и над креслом, где сидела с вечным вязанием королева-мать, и над столом, за которым Его Высочество Отис Третий читал и перечитывал короткое письмо неверийского правителя.

– Как ты думаешь, мама, – спросил король, поднимая взгляд от письма на вдовствующую королеву, – он всерьез обвиняет нас в убийстве сына или сам не верит в то, что пишет?

– Панч надеется на лучшее, как и мы, – вздохнула Миневра, – но он должен был дать нам понять, что понимает серьезность положения. Мы слишком сильно стремились к совместному будущему с Неверией, поэтому ему сложно поверить в наше коварство. Однако на политической арене никому нельзя доверять, что он и учитывает. О чем еще он пишет?

Отис вздохнул и взялся за письмо.

«Мы с волнением следим за развернутыми вами поисками нашего сына. Список задействованных мер впечатляет, но достаточен ли он для обнаружения особы такого ранга? Мы настаиваем на доступе неверийских специалистов, в том числе магов, к делу о пропаже обоих наследников престолов. Мы не верим, что наши с вами дети мертвы, мы не желаем в это верить! Но без их возвращения дальнейший мир между государствами не просто невозможен – он обернется войной!»

Дочитав, король поднес письмо к одной из свечей, горящих на разлапистом канделябре на столе, и принялся задумчиво следить, как темнеет и сворачивается бумага с гербовыми вензелями.

– Войны не хотелось бы… – заметила вдовствующая королева, накидывая петли на спицу.

– Совсем не хотелось бы, – согласился король и неожиданно стукнул кулаком по столу. – Когда Альви вернется, я выдам ее замуж в ту же секунду, как она ступит на дворцовый порог! И если Стича не будет с ней – ему же хуже, потому что в таком случае она выйдет замуж не за него, а за первого, кто попадется мне под ноги!

Миневра кинула на него внимательный взгляд, пожевала губами и положила вязание на колени.

– Сын мой, а ты не думал, что она решила сбежать, когда случайно узнала о твоем хитроумном плане выдать ее замуж за неверийца? – спросила она. – Может быть, стоило все-таки поговорить с ней, а не пытаться устроить свадьбу без ее ведома?

– Она не должна была ничего заподозрить! – рявкнул Отис. – Мама, я слишком хорошо знаю свою дочь. Поставить ее перед фактом – значит заведомо обречь затею со свадьбой на провал. Надежда была только на случайность, на то, что Стич ей понравится. Ананаксу я дал совершенно четкие указания на этот счет!

– А что, если Стич ей не понравился? – предположила вдовствующая королева.

– Тогда Альвине следовало держаться от него как можно дальше, а не пропадать вместе с ним, – поморщился Его Величество.

– На самом деле меня не волнует причина, по которой пропал принц, – вздохнула королева и снова взялась за вязание. – Меня волнует его обнаружение, ведь войны не хотелось бы!

– Очень не хотелось бы, – печально кивнул король и бросил на поднос остаток письма – догорать.

Найденная тропинка вела в направлении, указанном картой. Воспользовавшись ей, я скоро оказалась в самой гуще леса. Я бежала быстро, как могла, стараясь не споткнуться об узловатые корни деревьев, словно специально торчащие из земли. Кроме того, здесь ледниками в незапамятные времена были раскиданы огромные валуны, которые приходилось обходить, но мне не стоило останавливаться, чтобы передохнуть. Я понимала, что разбойники, проснувшись и обнаружив исчезновение пленницы, отправятся ее искать, правда, в противоположном направлении – в сторону Кармодона. Ведь логично было бы предположить, что в поисках помощи я поспешу именно туда.

Между верхушками деревьев уже проглядывала седая грива утеса, одного из первых на пути к горам, который мне следовало покорить. Как вдруг я услышала звук, невозможный в такой глуши, – восхищенный возглас. Представляя себя смиссой, бесшумной и ловкой, я прокралась в ту сторону. Не в силах противостоять собственному любопытству, тихонько раздвинула ветви густого кустарника, закрывающие обзор… И ощутила такую бурю эмоций, что едва не лишилась чувств, поскольку с вершины одного из валунов любовался лесными пейзажами никто иной как Онтарио Ананакс! Я разглядывала его, позабыв об всем. Не думая о том, что, возможно, вижу его в последний раз, любовалась горделивой осанкой, разворотом плеч, упрямой линией подбородка… Онтарио пришел за мной! Он понял тайное послание, он здесь, потому что мы думаем одинаково, и он – так же, как и я, – восхищен этими забытыми землями, этой суровой и величественной природой! Как я не понимала раньше – наши души поют в унисон? Почему я сопротивлялась этому, когда все так просто?