Анастасия Никитина - И.о. Бабы-яги

— Нет, — опустил голову Иван-дурак. — Быстро удирает, червяк.

— А ты ему это погромче покричи, — буркнула я. — Может, он наконец тебя заметит и съест…

— Чего? — вытаращился Иван.

— И трусость свою от злости съест, — поспешно поправилась я.

— А… — расплылся в понимающей улыбке парень. — Спасибо за науку, попробую.

— Попробуй, попробуй, — кивнула я, сообразив, что сарказма дурень не уловил и вполне способен докричаться до курсирующего где-то трехголового дракона. Грех на душу брать не хотелось, и я, загнав подальше соблазнительную перспективу больше никогда не услышать нахальное: «Гостя принимай!», продолжила: — Главное, место выбери попросторнее.

— А это зачем?

— А чтобы удирать было куда.

— Змею?

— Тебе, обалдуй.

— Я удирать не буду! Со мной твёрдая рука, острый глаз и храбрость безмерная! А ещё… Ещё… — Он полез в затылок, явно силясь что-то вспомнить. Пятерня в нужном месте, как всегда, подхлестнула мыслительный процесс, и дурак радостно выдал: — А ещё великий Лопатрур, Погибель бессмертных!

— Кто?! — настал мой черед таращиться.

— Лопата моя верная, тобой даденая. Я её вечной славой покрыл, когда Кощея одолел. И ещё покрою. И буду покрывать, пока тверда моя плоть… Эй? Бабка? Ты чего ржёшь как лошадь?

— Да нет, нет… — сквозь хохот выдавила из себя я. — Это я восторгаюсь. Ты продолжай, ик, продолжай. Кого ты там ещё покрыл?

— Ты поостерегись, бабка, — покачал головой дурак. — Кощей вот один в один так же икал. А потом взял да помер.

Историю с лопатой я в исполнении Васьки уже слыхала, и потому в истерике сползла по калиточному столбу в траву.

— Бабка! — всерьёз забеспокоился Иван. — Ты помирать-то погоди! Я ж тебе ещё грамотку не отдал. А обещал! Негоже богатырю слово свое ломать!

— Как… Какую грамотку, — проблеяла я, пытаясь успокоиться.

— Дык это… Как его… Брат по оружию, вот! — хлопнул себя по лбу дурак.

— А… Брат… — Я не глядя сунула писульку в карман. — С братом мы потом разберемся.

— Ты, бабка, не откладывай, — посоветовал Иван. — Богатырю подсобить — святое дело. А то старость, она такая, р-раз, и забыл чего. А коли ты всё забывать будешь, как нам, богатырям, покрывать…

Из-за избушки донесся какой-то грохот. Я оглянулась, но высокая трава и яблони мешали рассмотреть, что там ещё случилось.

— Да уж не забуду, касатик, — перебила я, выталкивая незваного гостя за калитку. — Не забуду. И подсоблю… И покрою… Матом…

Последнее я говорила, уже захлопнув калитку и поспешно шаркая к избушке. К счастью, ничего страшного не случилось. Просто, пользуясь тем, что дурак меня отвлек, Ядвига попыталась попасть в избу, а той эта идея не понравилась. В результате старуха, сидя в большом жестяном корыте, прокатилась до самого сада, проложив в траве широкую просеку.

Убедившись, что никто из чешуйных богатырей это безобразие не видел, я сплюнула и пошла вправлять мозги вяло шевелившейся бабке.

— Что, гены покоя не дают? На семейный спорт потянуло? — поинтересовалась я, дождавшись, пока она утвердится в сравнительно вертикальном положении. — Как успехи? Покаталась, повалялась?

— Язвишь? — скривилась Ядвига.

— Ну что ты, — отзеркалила ее гримасу я. — Совершенно искренне беспокоюсь. А то мало ли какая ещё наследственность предков в тебе дремлет. Вон в нашем мире вообще говорили, что люди от обезьян произошли. А ну как на дерево полезешь? А возраст уже преклонный, косточки хрупкие.

— Что это? Неужели забота о бабушке? — ухмыльнулась старуха. — Не ожидала.

— И правильно делала. Это забота обо мне любимой. Мы ещё обучение не закончили. А про пышные похороны одной любопытной бабки вообще речи не шло.

— А ты больше времени учебе уделяй, — огрызнулась Ядвига. — А то я при всем желании слова сдержать не смогу — помру от старости, прежде чем ты хоть чему-то научишься.

— Тогда не теряй времени даром, — я кивнула на стол под яблоней.

Бабка, покряхтывая и держась за поясницу, поплелась туда.

Остаток дня я металась между столом под яблоней и огородом. Урожай созрел и плавно перебрался в мой безразмерный погреб, богатыри снова вскопали грядки, и надо было срочно засаживать освободившуюся площадь, пока гусе-лебединое удобрение ещё действовало. Вот только Ильи у меня больше не было, и я вдруг выяснила, что посадка огорода — тот ещё квест.

О совместимости растений я имела весьма смутное понятие. Зато где-то на задворках памяти бултыхалась неизвестно когда подцепленная информация, что одно и то же растение на одном и том же месте два раза подряд не выращивают. Тупо полюбовавшись на кучу семян, большинство из которых даже опознать не могла, я махнула на агротехнику рукой: «И так сойдёт!».

В результате огород был разделен на несколько неравных частей. Самую большую я отвела под картошку: чешуйные витязи лопали её крайне охотно. А остальное приказала засадить квадратно-гнездовым способом: все, что хотя бы отдаленно напоминало тыквенные семечки, — направо, мелочь, которую и рассмотреть-то можно было только через лупу — налево. А всё, что осталось — рядками по краям.

Ядвига неудовольствия по поводу моих постоянных отлучек не выказывала, но поглядывала насмешливо. Впрочем, я сомневалась, что она смыслит в огородном деле больше меня, а потому относилась к этим взглядам философски.

Обедали мы под той же яблоней. Но к ужину бабка и её намёки на мою излишнюю любовь к богатырям, котам и прочим дуракам настолько мне опротивели, что я, прихватив тарелку, убралась в избушку. Ну а кому не надоело бы, что, рассказывая о волшебных лекарственных травах, Ядвига с гадкой улыбочкой не уставала упоминать, как при помощи того же сена отправить на вечное поселение в будочку у частокола, а то и в мир иной слишком назойливых гостей и прожорливых витязей. Причём красочному описанию последствий она уделяла самое пристальное внимание. Впрочем, излишняя брезгливость не была главной причиной этого маневра. Куда больше меня беспокоила необходимость покинуть поляну и оставить «любимую учительницу» без присмотра.

Сегодняшнее громовое фиаско Ядвиги и её поездка в корыте через весь двор показали мне, она не успокоилась и будет дальше пытаться добраться до яблока. А может, и ещё до чего другого вроде книг Яги. И позволить ей это мне очень не хотелось. Дожевывая многоярусный бутерброд, я наскоро просмотрела толстый том о травах и убедилась, что ведьма и половины не знала об их свойствах и возможностях. Именно не знала, а не скрыла от меня, потому что кое-какие из этих «свойств» она бы точно не отказалась посмаковать, чтобы потрепать мне нервы.

— Васька! — вполголоса позвала я. — Вылезай, дело есть.

— Вспомнила обо мне, сиротинушке, — проворчал кот, свесив толстую морду с балки. — И, как всегда, «дело есть», «дело есть»… Вот есть — это дело, а твое «дело есть» — не дело.