Алена Медведева - Облачко

Но я слишком ослеплена собственными ощущениями, напором и невероятно откровенными прикосновениями мужчины.

«Вода пылает!» – на миг чудится мне, но новый поцелуй сметает сомнения, вынуждая забыть обо всем.

Даже об укрывшей нас тени, что вдруг распадается надвое, словно два крыла. Они взмывают вверх?.. Или меня вскидывают сильные руки Та-иля?

Вода пенится и бурлит, обдавая потоком брызг. Дух захватывает от невообразимого ощущения полета и… не менее стремительного падения. А еще от возмутительно откровенной ласки. Я вдруг ловлю себя на ощущении новой волны жара, что вызвана пальцами супруга. Они во мне! Где-то там, где тесно-тесно прижаты друг к другу наши тела.

И это упоительное трение… Меня словно качает на волнах, убаюкивая и умиротворяя. Прохлада воды смягчает резкое жжение внутри. Я замираю, решаюсь бросить взгляд на лицо Та-иля и открываю глаза…

Я чувствую его – плечи, грудь, сжимаю его торс ногами, но вижу… не его!

Странное, покрытое чешуей горло и усыпанная зубами пасть! Обрывая мой зародившийся визг, из нее вырывается столб огня, подсвечивая все вокруг и… зажигая воду!

Сердце замирает! Я забываю дышать и… снова взмываю, это странная тень вновь превращается в крылья.

Вверх!

Вверх!

Вверх!

И резкое падение в пропасть… Огонь исчезает, а тело вновь мягко и нежно принимает в свои глубины вода. А я принимаю мучительно медленное и – внезапно осознаю это – такое желанное встречное движение супруга. И замираю от чувства единения и наполненности, от чего-то незнакомого и одновременно такого необходимого.

Поднимаю глаза, страшась снова увидеть чешуйчатого монстра, но натыкаюсь на взгляд черных как ночь глаз Та-иля. В них так ярко заметны отблески пылающего вокруг огня. Огня, который не обжигает, только превращает стремительный и бурный поток в обжигающую чувственными прикосновениями лаву. И мгновенно освежает влагой настоящих брызг.

Голова кружится от восторга. И я уже сама тянусь навстречу мужским губам. Мы целуемся, даже когда гигантские крылья возносят нас выше. Или это опять руки Та-иля?..

И так снова и снова, до полного изнеможения. До переполняющего душу восторга, до беспамятства.

В какой-то момент я настолько погружаюсь в это единение со стихией, с сущностью супруга, с его телом, что сама взрываюсь фейерверком брызг. Сгораю в огне невыносимо приятных ощущений! Кажется, что умираю, в последнем усилии уронив голову на плечо Та-иля.

Мир вокруг исчезает, растворившись в голубой, вечно подвижной глади. И я каким-то уголком сознания понимаю, что меня снова баюкают на руках, прежде чем устремиться к суше и опустить на ноги.

Испытывая неимоверное смущение (не пристало благородной светлой стоять совершенно обнаженной посреди леса) и одновременно невыразимое облегчение (семейный союз состоялся, и все в итоге оказалось невыразимо лучше любых, самых смелых моих чаяний) шагнула за супругом к берегу. Вода отступала плавной волной, лаская наши ноги и приглашая вернуться. И я не сомневалась – мы вернемся. И не раз!

Возле берега мой темный задержался, обернувшись и бросив на меня пристальный взгляд. Эмоции, пылавшие в его глазах, очевидное предвкушение и обещание, таившиеся там, заставили меня затрепетать и стыдливо опустить взгляд на прозрачную гладь воды. Она легчайшим касанием обегала наши ступни, напоминая мне о взаимных ласках и нежности мужских рук.

– Лиара, – голос супруга был слегка насмешлив, но одновременно и благодушен, – подойди ближе.

Как любая замужняя женщина нашего мира я не могла ослушаться. Но стремительно шагнуть к нему заставило не столько почтение к супругу, сколько добровольное желание оказаться в его объятиях. Удовольствие и чувство искреннего восхищения толкнули вперед, позволив рукам Та-иля прижать меня к его телу, обхватывая за талию. Коснувшись ладонью подбородка, он приподнял мое лицо. На бесконечно длинный миг наши глаза встретились. В темной глубине его взгляда я увидела яркое отражение света своих глаз. И, приподнявшись на носочки, потянулась навстречу движению его губ, встречая поцелуй. Упиваясь им!

Голову кружило от счастья: есть ли большая радость для новобрачной, чем обнаружить в незнакомце, ставшем мужем, чуткого и внимательного к твоим потребностям мужчину? Страстного мужчину! Мужчину, которому ты нравишься…

Мы целовались бесконечно долго, забыв обо всем, радуясь возможности ощущать друг друга так близко. Целовались, пока могли дышать. Рука Та-иля зарылась в мои несносные волосы, вновь вырвавшиеся из плена сдерживавшей их ленты и ореолом солнечных бликов рассыпавшиеся вокруг головы.

– Облачко, – шепнул супруг, – светлое и теплое. И теперь только мое.

Тронутая прозвучавшим в его словах восхищением, обняла мужские плечи, прижавшись к его груди щекой. Взгляд скользнул по кромке зеленого леса, впитывая упоительный покой и уединенность окружавшего нас места. Легкий ветерок волной пронесся по высокой прибрежной траве и… поднял в воздух множество белоснежных лепестков цветов.

«Желание! – вспомнила я детскую примету, принятую у светлых, и загадала: – Пусть это ощущение легкости и искренней радости не покинет нас».

Стоило мне устремиться к оставленной на берегу одежде, как Та-иль поманил к себе.

– Супруге темного полагается носить другие платья. Когда ты Дома (он вновь тоном подчеркнул, что имеет в виду именно это место), всегда одевай их, – и протянул тот, прихваченный с собой, сверток.

С любопытством развернув голубоватую ткань, изумилось – платье было коротким! По меркам светлых, это было не платье, а что-то близкое к сорочке. Продев голову в ворот, а руки в рукава «замужнего» платья темных и вовсе растерялась. Подол не только оставлял открытыми мои колени, но и имел широкие разрезы по бокам; вместо привычных мне по одеждам светлых длинных рукавов в этом платье были бретельки шириной с мою ладонь, а половинки лифа и вовсе скреплялись одной-единственной лентой! Потрясенно оглядев себя, развернулась к озеру. Войдя неглубоко в воду и замерев, принялась рассматривать непривычный облик в отражающей поверхности.

Платье удивительно подходило к рассыпавшимся вокруг головы упругим кудрями, придавая мне вид… женственный и довольный. Цвет его перекликался с моими глазами, оживляя черты и создавая впечатление хрупкости и невинности. «Воздушность» легчайшей материи привлекала внимание к фигуре, интригуя и провоцируя.

Я выглядела прекрасной, желанной и… любимой.

– Ты создана для нашей одежды, твое место здесь! Это судьба… – неслышно подступив сзади, Та-иль пристроил в мои волосы голубой цветок. Но я всего мгновение полюбовалась этим украшением – сильные руки обхватили, поднимая меня из воды. И опустили на покрывало, что мы оставили на траве, отправившись купаться. Супруг так и остался стоять за спиной. Его руки стремительно скользнули в прорези подола, собирая в складки ткань и поглаживая мое тело. Голова, коснувшись поверхностью маски плеча, склонилась к груди. Губами Та-иль потянул край ленты, скреплявшей лиф платья. Белоснежный бант дрогнул и развязался, а следом и верх платья, прощальной лаской скользнув по плечам, сполз к талии. – Я не смогу налюбоваться на эту красоту и за вечность.