Надежда Волгина - Любовь в наказание

— Больно? — участливо спросил Антип, отводя мою руку и разглядывая клеймо. — Оно опять разгорелось красным, — прикоснулся он к клейму пальцем, а по моему телу пробежала дрожь, и вовсе не от боли. — Могу заговорить его. У меня по этой части большой опыт, — как-то очень по-доброму улыбнулся Антип, глядя мне в глаза.

— Знахарь-недоучка, — беззлобно прошептала я, когда он обхватил мою голову руками, а губы его практически коснулись клейма.

Он говорил так тихо, что слов я не разбирала. Да и не этим я интересовалась в данный момент, а тем, что губы Антипа периодически прикасаются к моему лбу, и мне это чертовски приятно. Так приятно, что каждый раз, как это случается, я замираю от восторга. А его руки! Почему они так жгут кожу головы даже через волосы, которые у меня очень густые. И почему я не могу избавиться от всепоглощающего желания поцеловать его?!

— Кажется, прошло, — высвободилась я из его рук и все-таки немного отодвинулась

— Что должно произойти, чтобы грех твой считался полностью искупленным? — спросил меня в лоб Антип.

— Я должна спасти тебя от вечного блуждания.

— А еще? Ведь это не все, я знаю.

— Откуда? — повернулась я к нему и ощутила новую волну жара. Да что же со мной происходит?!

— Есть у меня одна способность, о которой не знает никто, — после секундного раздумья проговорил он. — Даже мать не знала…

— И что же это за способность? — вопрос невольно прозвучал иронически.

— Я очень хорошо чувствую настроение людей, — не обратил внимания на иронию Антип.

— Эмпат? — удивилась я. Среди колдунов, особенно черных, такие считались редкостью.

— Не знаю, как это зовется. Да и не суть… Я чувствую, что есть кое-что, о чем ты даже сама стараешься не думать. И это из области сердца, — прикоснулся он ко мне чуть повыше левой груди, чем окончательно вывел из душевного равновесия. И теперь мне какое-то время требовалось, чтобы совладать с эмоциями, которые буквально пустились в пляс. — Так что же это?

— Коварству ведьм не учить, — задумчиво отозвалась я, когда смогла заговорить спокойно. — Они бьют неожиданно и больно…

Я подумала, а почему бы, собственно, мне не рассказать ему правду? Через несколько дней мы расстанемся, к чему бы ни привела меня миссия спасения. Больше я никогда его не увижу, даже в образе духа. Так почему бы ему не стать моим исповедником?

— Я ведьма. Кажется, только родилась и уже знала о своем предназначении. Мать меня научила всему, что умеет сама, кроме одной вещи, которой невозможно научить. Я не умею любить, — выпалила я, пока снова не передумала, и бросила быстрый взгляд на Антипа. — Точно не знаю, но возможно, умей я это делать, не прокляла бы бывшего парня только за то, что тот оскорбил меня. Ведь любовь… это то единственное хорошее, что только и может теплиться в сердце ведьмы. У меня же этого нет. Можно сказать, я совершенное зло, — невесело усмехнулась я. На Антипа мне уже смотреть не хотелось. Боялась прочитать в его глазах жалость. А жалеть ведьму не позволено никому! — Вот и решили ведьмы наказать меня любовью, — совсем тихо добавила.

— А разве можно ею наказать? — голос Антипа прозвучал удивленно, но кажется не жалостливо. И на том спасибо.

— Получается, что можно. Хотя… сама я считаю эту затею бессмысленной. «Искать тебе отныне любовь и не видеть ее ни в ком!» — вспомнила я слова старшей ведьмы. — Вот так вот, дружочек, — посмотрела я на Антипа и улыбнулась через силу. Плачу я так редко, что уже и забыла, когда делала это в последний раз. А сейчас мне больше всего хотелось именно заплакать. И чтобы Антип прижал меня к себе, как делал это с Лидой. Успокаивал, гладил по волосам…

Отвернулась, когда поняла, что слезы все-таки наполнили глаза. Прикусила губу так сильно, что почувствовала привкус крови во рту. Я не должна плакать! Не должна. Только не при нем!

А он молчал. И даже не смотрел на меня. Немного обидно становилось, что моя история, кажется, его не торкнула даже капелюшечку. Но с другой стороны, кто я такая, чтобы он мне сочувствовал. Нет никто, совершенно посторонний ему человек. У него и самого проблем выше крыши. К тому же, он еще и эмпат, а это само по себе проблема о-го-го какая. В общем, выговорилась и ладно. Все же, немного, да полегчало.

— Наверное, пора спать, — сказала я и встала с камня.

— Я провожу тебя, — тут же отозвался Антип, хоть мне и показалось сначала, что он меня не расслышал даже.

— Не надо. Сама дойду.

— Я провожу, — повторил он и первый направился по тропинке к дому, огибая его и выходя на дорогу к дому Клавдии.

На протяжении всего пути мы молчали. Да и о чем можно было говорить. Я и так сказала сегодня гораздо больше, чем планировала. Возле входа в сарай, до которого Антип проводил меня до самой двери, он придержал меня за руку. А потом тихо так проговорил:

— Даже в самой злой ведьме, какой была моя мать, есть что-то хорошее. И это хорошее всегда очень сильно. Моя мать любила меня, я это знаю точно. Она любила человека, которого я не могу назвать отцом, потому что даже не знаю, кто это. И в твоем сердце есть место для любви. Нужно только впустить ее туда. Спокойной ночи, Тамара, — улыбнулся он, и мне почему-то показалось, что Антип меня сейчас поцелует.

Но ничего не произошло. Он выпрямился и ушел, не произнеся больше ни слова. Я же продолжала смотреть ему вслед, пока не поняла, что ночь уже давно перестала быть теплой, что прохлада все-таки спустилась на землю.

Я боялась, что не усну, когда зарывалась в сено и прижималась к теплому боку подруги. В голове было столько мыслей. Мне надо было о стольком подумать и принять правильное решение. А потом в тишине ночи отчетливо прозвучал голос Антипа: «Утро вечера мудренее», и я моментально уснула. А когда проснулась, солнце уже стояло высоко, и со двора доносился звонкий голос Лиды, напевающей какую-то песенку.

Я твердо решила спасти Антипа. Вот прям словно проснулась другим человеком. Склонить на сторону зла его не получится, да и я сама уже этого не хотела. У каждого из нас, ведьмаков, свое место в этой жизни. Антипу, видать, суждено всю жизнь бороться со злом, что сидит внутри него. И он сам выбрал свой путь. Но и позволить, чтобы шайка ненормальных и озлобленных односельчан порешили его ночью, покарали незаслуженно, я тоже не могла. Не могла и все тут. О природе подобного решения старалась не задумываться. Себе привыкла доверять.

Лида меня не просто поддержала в решении, а едва не задушила в объятьях от радости.

— Тома, ты чудо! — бросилась она мне на шею и принялась тискать по-всякому. — Я знала, что ты все решишь правильно. У нас получится. Антип, он такой… такой хороший и добрый. Нельзя бросать его в беде.

— Ну все, уймись! — мягко, но настойчиво сняла я с себя ее руки и отодвинула от себя подальше. Не привыкла я, знаете ли, к подобным нежностям. — Спасем мы его. Но для этого придется потрудиться.