Ульяна Гринь - Три жениха для попаданки

— Не буду тянуть! И толкаться не буду!

— Ещё не хватало, — пробурчала я, снимая своё платье. Эська прищурилась:

— Ты где откопала такую старину?

— В сундуке.

Я улеглась, положив кошку рядышком и поглаживая её по спине, спросила:

— А что?

— Королева сегодня много молилась, — сообщила девочка.

— Ага, она сказала, что будет вопрошать Богиню, с какого перепуга та меня сюда заслала, — пробормотала, прикрыв глаза. — А искры сказали мне, что Фарусса может получить немножко магии, чтобы зачать…

— Что ты сказала?

— Зачать ребёнка, — пояснила я, качаясь на волнах подползающего сна.

— Нет! Ты сказала про искры! Ты читала священную книгу Вседержителя?

— Даже в руках не держала, — открестилась я от местной библии.

— Тогда… Как ты могла говорить с магией?

— Искры — это магия?

Я внезапно проснулась и помотала головой, приподнявшись. Эська смотрела на меня со страхом. Нет, не так. Со священным и восторженным ужасом! Что опять?

— Искры, которые висят в воздухе в алтаре, в часовне, вокруг статуй… Это что, магия? Эта самая, которая мать Богини?

Девочка только кивнула, потом спросила сдавленно:

— Какие они? Это правда, что они прекрасны настолько, что наши глаза слепнут при виде их?

— Ну, я же не ослепла, — неуверенно ответила, вспоминая все те случаи, когда мне приходилось разговаривать с искрами. — Они… светятся всеми цветами радуги. Их много, как будто крошечные светлячки парят в воздухе, летают, собираются в стайки…

Жалко, что у меня нет телефона, я бы сфотографировала.

— Святые жрицы, — восхищённо протянула Эська. — Именно так и написано в книге! И ты их видела!

— А что, обычно их не видно?

— Никто не способен созерцать чистую священную магию! Никто!

— Даже король?

— Даже король.

Я снова откинулась на подушку.

И что мне теперь делать с этим знанием?

Ксюха, неприятно, но походу ты — избранная, детка.

Глава 16. Делай добро и бросайся в воду сама

Первое утро в этом мире, когда я смогла нормально выспаться.

Счастье неимоверное!

В комнате царил полумрак — свечи погасли, окно никто не открыл. Я потянулась, стараясь размять все-все мышцы в теле, и подвинулась, чтобы не потревожить Кисуню. Кошка всё же приоткрыла глаза, тоже потянулась, не высовываясь из-под одеяла, и повернулась на другой бочок. Но следить за мной не перестала. Мало ли, может, я тут есть собралась…

Решительно отдёрнув гобелен от окна, впустила свет в комнату. Пыль заплясала в солнечных лучах, а я улыбнулась. Новый день, новые дела… Всё будет хорошо. Я просто уверена в этом.

Утренние забавы этого чудного мира начались с умывания ледяной водой, которую притащила снизу Эська. Она, похоже, и не собиралась возвращаться к королеве, потому что сначала помогла мне обтереться пахнущей травами салфеткой, а потом помогла одеться и побежала за завтраком. После чая с булочкой дел не осталось, потому что Эська принялась играть с котёнком, а я, помаявшись, села вышивать. Красное нечто на пяльцах постепенно превращалось в контур собаки. Почему собаки? Потому что ни на что другое это даже отдалённо не смахивало.

Ну не умею я гладью вышивать!

А потом, когда солнце уже потихонечку приближалось к зениту, в дверь постучали. И так… Громко.

Эська вскинула голову и удивлённо сказала:

— Я открою.

В комнату ворвалась деловая женщина в необъятном платье с миллионом рюшечек и складочек, в чепце на круто завитых кудряшках цвета спелой морковки, с кокетливым саквояжем в руке и ворохом рулонов ткани — в другой. Остановившись посреди комнаты, дама окинула меня весьма профессиональным взглядом и протянула хорошо поставленным альтом:

— Да-а-а, очень экономная клиентка! Давай-ка выберем ткань.

Она разложила образцы на покрывале, бухнула саквояж на столик и обернулась:

— Что сидим, милочка? Кого-то ждём? Ткань выбирать я буду?

— За-ч-чем ткань? — очнулась я.

— Как зачем?! Зачем обычно ткань используют? Чтобы в гонг долбить? Нет, милочка! Чтобы платье шить!

— Свадебное?

Мне почему-то икнулось. Неужто маги-хренаги решили позволить мне выйти замуж? Но дама отмахнулась от моего вопроса, как от ненужной мелочи:

— Там разберёмся. Основа одна, а что пошить — узнаем позже. Ну, вставай уже, милочка! Смотри, что ли! Атлас? Бязь? Флокса?

— Да мне всё равно вообще-то…

Эська тут же оказалась рядом и пихнула меня в бок. Дама смотрела оскорблённым взглядом, словно моё безразличие к выбору ткани было в этом мире смертным грехом. А девчонка зашипела на ухо:

— С ума сошла! Это же королевская портниха!

— И что?

— А то! С ней даже королева так не разговаривает!

Я фыркнула, но встала, нехотя подошла к кровати. Ткнула пальцем в полотно с лёгким рельефным рисунком:

— Вот.

— Превосходный выбор. Кипенно-белая флокса, отлично. Теперь разоблачайся, будем мерки снимать!

В её устах это звучало, как приказ, не терпящий ни возражения, ни промедления. Поэтому я послушно принялась расстёгивать платье. Эська помогла, и через минуту я уже стояла перед портнихой в одной рубашке, чувствуя, что мне необходимо срочно-пресрочно принять душ.

Меня измерили везде. Ну вот вообще везде, чтоб вы поняли, кроме, наверное, длины межножного расстояния в самой высокой его точке. Я с неудовольствием узнала, что нестандартная, что лекала придётся изготовлять специально, что расстояние между подмышек у меня двадцать сантиметров, а талия такая узкая, что корсет ни к чему: «только материал переводить!»

Конечно!

Тут же одни пышки и булочки!

Моя тонкая талия, моя гордость… Обидели, да. Назло всем не потолстею. Вот выпустят меня из тюрьмы — начну опять фитнесом заниматься. А то заплыву жиром и стану… как они.

Тщательно записав все цифры в изящный крохотный блокнотик, казавшийся в её толстых пальцах игрушечным, портниха забрала ткань, саквояж и удалилась, пообещав вернуться завтра. А я повернулась к Эське и спросила:

— И что теперь? До завтра будем сидеть тут и скучать?

— Почему скучать, — она пожала плечами. — Молиться можно, можно вышивать. А можно петь, хочешь споём?

— Я не знаю ваших песен. А ты не знаешь мои…

В груди затомило. В сердце проснулась тоска по родному городу, по дому, по маме… А ещё заскреблось что-то, ранее не испытанное. Как будто ярость и злоба. Как будто захотелось всех убить. Разорвать на клочки. Р-р-разор-р-рвать!

Ой!

Одна часть меня несказанно удивилась.

Вторая часть — меньшая — заставила пнуть пяльцы.

Первая часть — заскрежетать сжатыми зубами.

Вторая — вцепиться в стойку балдахина так, что пальцам стало больно.

Я глубоко вдохнула, задержала дыхание, пытаясь лихорадочно понять, что же со мной происходит. Где моя душа? Где мой аватар? Где искры? Помогите, что ли, кто-нибудь?