Ульяна Гринь - Три жениха для попаданки

— Умеешь? — подозрительно спросила Мелла, и я, поколебавшись, помотала головой. Женщина тяжко вздохнула, выражая этим всю свою скорбь от молодого поколения, которое нифига не умеет, но взяла воткнутый в ромбушку коротенький, чуть изогнутый ножик и принялась резво соскабливать тонкую кожицу. Запахло сладким и нежно-пряным. Кожура полетела прямо на пол, а Мелла бросила очищенный клубень в чан с водой. Вручила мне нож:

— Работай. О, погоди, у тебя даже передника нет? Сейчас найду тебе старенький, потом сама купишь.

— Мне и жалование дадут? — удивилась я. Это что, не испытание? Тогда я попала. Хотя, чего я волнуюсь-то? Ведь хотела же свалить в лес от этих смотрин! А тут лучше, чем в лесу. Тепло, при еде, опять же денежки заработаю…

— Дадут, как только пользу начнёшь приносить, — проворчала Мелла, швыряя мне заляпанный фартук. Расправив его, я заметила потёртости и дырки. До меня его хорошенько заносили, ага. Надо бы достать нитки и иголку, зашить. Потом. Сначала ромбушки.

Первый десяток я очистила легко. На втором пальцы начали уставать. На половине корзины я мысленно взвыла. Но надо было держать лицо перед кухонной челядью, которая работала споро и ловко. Некоторые ещё и хихикали, глядя на меня. Ничего! Ещё посмотрим, кто кого. На такой большой кухне нет ни одной машинки, всё руками, всё! Конечно, рук-то много, и заменить можно легко. Картофелечистку бы сюда… Я бы эту корзину в десять минут освободила от кожуры. Но, к сожалению, электричество тут не изобрели. И я не изобрету. А вот ручную шкуркочистку — вполне. Надеюсь, тут знают принцип работы шестерёнок и зубчатой передачи?

Когда я бросила в воду последнюю очищенную ромбушку, пальцы уже были деревянными. Мелла пришлёпала ко мне, поцокала языком и покачала головой, помешав рукой клубни, фыркнула:

— Вот тут и тут плохо очистила! А ну доделай! Для королевского дворца готовим, не для крестьянской избы!

— Да разварится и видно не будет, — пробормотала я, но Мелла вдруг отвесила мне лёгкий подзатыльник и сказала, игнорируя мой вскрик:

— А ну! Поживей! Кто тебя только учил?

— Когда папа Карло, а когда никто, — бросила я с вызовом, глядя ей в глаза. Мелла нахмурилась, вздохнула:

— Эх, девка, жалко мне тебя… Пока обтешешься, шишек заработаешь. Глаза опусти-ка да дочисть. Уж пора супец ставить, а у нас конь не валялся!

А потом наклонилась ко мне и прошипела на ухо:

— Ты мне других не баламуть! Будешь слушаться — высоко подымешься, а если заерепенишься — быстро вылетишь отсюда, и путь тебе один! В заведение!

Страшно, аж жуть… Да отправьте меня уже в это заведение! Хоть посмотрю на него! Но в одном она права — ерепениться пока вредно. Надо нос пониже, а спинку попрямее сделать. Не унижаться, но и не выступать. Поэтому я послушно выловила несколько ромбушек и сняла последние кусочки кожуры. Мелла подхватила чан и кивнула:

— Теперь поди помоги нарезать фирань к супцу.

Фирань… Знать бы, как она выглядит. Я поднялась, уперлась ладонями в спину и попыталась прогнуться назад, чтобы размяться. Пальцы дёрнуло током. Ух болят!

Сжала кулаки несколько раз, приговаривая:

— Мы писали, мы писали, наши пальчики устали.

А потом направилась к единственному столу, где девушка с кудряшками из-под чепца сосредоточенно строгала длинные зелёные стебли. На порей похоже. Фирань, блин! Говорили бы, как нормальные люди, — порей и точка.

— Привет, — сказала я девушке. — Помочь?

— Ты не спрашивай, ты нож бери, — хихикнула она, подвигая мне часть стеблей. — Я Арика, а ты?

— Ксения.

— Тэ, что за имя такое? Откуда ты?

Я взяла нож и, подглядев, как она делает, принялась резать фирань прямо на столешнице, уже носившей следы лезвия. Ответила между делом:

— Издалека. А ты давно тут?

— Так три года уж! Четырнадцать мне было годков, когда меня отец продал дворцу.

— Ты тоже собственность короны? — фыркнула я, но Арика серьёзно ответила:

— Я принадлежу господину главному королевскому кухарю. Ты тоже?

Я пожала плечами. Арика додумала за меня и озвучила:

— Не, ты же собственность короны! Значит, как Мелла. Вам лучше!

— Чем же это лучше? — заинтересовалась я. Все эти подробности начали меня увлекать по-настоящему. Арика наморщила лоб и сказала:

— Ну, взять хотя бы жалование. Из моего часть идёт короне, а часть господину главному кухарю. А вот если тебе платить будут, вычитать следует только часть короне.

— О как…

Интересно, сколько по деньгам получится? Надо будет потом спросить, какую сумму Арике дают на руки. Потом.

А пока надо смотреть, что делаю, потому что нож легонько скользнул по пальцу, оцарапав. Я сунула палец в рот и осмотрела лезвие. Хорошо, что не наточен, а то отсекла бы к фигам. Кстати, почему тут не точат ножи? Я поискала взглядом брусок или мусат, но ничего не нашла. Решительно отобрав нож у Арики, принялась привычно водить лезвием по тупой стороне. Папа так всегда делал на даче, на рыбалке.

— Что это ты… — удивилась девушка, а я попробовала нож на кончике пальца и улыбнулась. Затем принялась править второй. Вернула его Арике и уже без усилия порезала оставшийся пучок фирани.

— Ловко, — оценила мои старания девушка. — Обычно нам точит ножи кузнец, но он раз в неделю на кухни приходит.

— Бруски поставить на кухню, и можно править себе до кузнеца, — я ссыпала нарезанную зелень в миску и взяла следующий пучок. — А сколько всего кухонь?

— Ну, вот тут у нас людская кухня, — охотно начала рассказывать Арика. — Ох, и правда хорошо режет ножик! Мы готовим на всю прислугу. Дальше кухня для придворных дам и господ, а дальше уж и королевская, но туда мы с тобой никогда не попадём. Там только кухари работают с кухарятами! А, ещё есть пирожечная, кофейная, винные погреба…

— Кофейная? Ох, жизнь отдам за кофе! — мечтательно протянула я, машинально пробуя фирань на вкус. Почти порей, только ещё мягче. А кофе… Я старалась о нём не думать. И вообще, я есть хочу. Блин, какая я голодная!

— Ты что?! — испугалась Арика. — Ты и вправду жизнь оставишь! Кофе только для королевской семьи и самых приближённых людей!

Я только фыркнула. От королевской семьи не убудет. Я не я буду, если не сварю себе чашечку кофе… Потихонечку!

— Готово, сороки? — Мелла подошла со спины, заглянула в миски и удовлетворённо хмыкнула: — Хорошо, мелко, быстро. Арика, вы с Гзеней отдохните чуток, после ужина вам котлы мыть.

— Я ж мыла третьего дня! — напомнила Арика. — Разве ж моя очередь?

— А кто сегодня спалил пулярку? Целую жирную пулярку, дотла! И кто умолял на коленях не рассказывать господину главному кухарю? — Мелла упёрла руки в боки, и её глаза стали больше и выпуклее от праведного возмущения. — Вот и мой котлы теперь неделю, не стони! Гзеня тебе поможет, она новенькая, пусть привыкает!