Карина Демина - Леди, которая любила готовить

Он сложил руки за спину, наклонился, будто разглядывая собственные туфли.

— И эта зараза множится, несмотря на все наши усилия…

Демьян все же справился со слабостью.

— Пару месяцев тому мы провели большую чистку, что весьма не по вкусу пришлось некоторым господам, которые известны своей, если позволено будет выразиться, широтой взглядов и тесными связями с заграницей. К сожалению, фигуры вовсе не того толка, которые нам позволено трогать без веских на то причин, а доказательств… доказательств причастности оных к делам недобрым нет.

Никонов ковырнул носочком пол. И обратил взгляд свой на Демьяна.

— Нам удалось изрядно ослабить эту их, так называемую, Боевую организацию, и мы, говоря по правде, понадеялись, что в весьма скором времени и вовсе избавимся от этой проблемы. Однако же…

— Не вышло?

— Не вышло, — Никонов обошел палату, которая была невелика. Остановился у белесой стены, единственным украшением которой была пара лубочных икон. — Не просто не вышло, но, боюсь, все куда сложнее…

Он повел шеей в одну сторону, а после в другую, будто стал вдруг тесен воротник кителя.

— Серпа мы знаем. Проходил по паре дел. Уж пять лет, как погибшим числился, что удивительно, да… а вот спутники его из новых, но с опытом. А значит, взяли мы не всех, но, полагаю, лишь тех, кого нам кинули, словно кость собакам.

И вот теперь Демьян ощутил в словах статского советника гнев.

Дернулись крылья хрящеватого носа. Полыхнули на впалых щеках пятна румянца. И нижняя губа выпятилась, будто бы снедала Никонова глубочайшая обида. И обиду эту он не скоро позабудет.

— Ничего… всех найдем… воздадим по заслугам, — неожиданно бодро произнес он и, повернувшись к Демьяну, продолжил. — Полагаю, что взрыв, случись он там, где планировалось, стал бы своего рода заявлением, что Боевая организация жива и в полной силе пребывает, да… это многих бы воодушевило. А уж известия о новом оружии…

Он развел руками и громко хлопнул.

— Извините. Порой накатывает. Так вот… о чем это я? Ах да… полагаю, ваши весьма смелые действия не только спасли множество жизней, но и отвесили пощечину всей этой, прости Господи, швали.

Демьян нахмурился.

А Никонов, сунув руку в китель, вытащил сложенный вчетверо листок, который и протянул.

— Прочесть сможете? — поинтересовался он весьма вежливо.

— Это…

Демьян прочел.

Дважды.

В первый раз — шевеля губами, проговаривая каждый слог, потому как бледные буквы, почти сливавшиеся с темным бумажным фоном, скакали и расплывались, а общий смысл ускользал.

— Ваш смертный приговор, — подсказал Никонов, наблюдая за Демьяном превнимательно. — Боюсь, не без нашего участия. Пришлось несколько подтолкнуть. Это было несложно. Пара хвалебных статей в газетах. Представление к ордену за ликвидацию ячейки этих, с позволения сказать, народных освободителей…

Орден, значит.

— И вот уже…

…приговор впечатления не произвел.

Странно.

Демьян ведь слышал о подобных бумаженциях, отправленных по почте, порой с нарочными или курьерами, спрятанных в букетах ли цветов, в коробках ли с сигарами. Слышал о том, что находили их в местах самых неожиданных, и уже потому самим фактом своего появления вызывавших страх. Ведь, коль не удалось уберечь Его императорское Величество, что говорить о простых людях? Вот только Демьян страха не ощутил. Напротив, в душе появилось этакое предвкушение.

— Вижу, в вас не ошибся.

— Значит, я…

— Нет, дорогой мой Демьян Еремеевич, вы у нас, конечно, личность прегероического толку, но вот для активных действий ныне негодная.

Это было… пожалуй, обидно.

Никонов вскинул руки.

— Не хмурьтесь, Демьян Еремеевич, не хмурьтесь. Вам о здоровье думать надобно. О том, чтобы восстановиться поскорее, на службу вернуться… к слову, как вы отнесетесь к переезду? Пусть не Петербург, но вот Москва… большой город, шумный и бестолковый во многом. Порядку там не хватает… и люди, способные оный навести, нужны… и вновь хмуритесь? Не желаете? Да, да, помнится, вам уже случилось в Москве бывать, а после перевели, не знаю уж, кому вы там не угодили, но ныне ситуация иная. И чинить вам препон никто не станет. Так что… время подумать у вас будет. А пока… будущий герой, которого, возможно, наградит сам император лично, как это водится с героями, завтра отправится поправлять здоровье в закрытом пансионе близ Петербурга, куда он был доставлен особым распоряжением статского советника Никонова. Впрочем, это уже не так и важно.

Никонов прищурился, а от улыбки его у Демьяна холодок по спине побежал.

— Естественно, время от времени в газетах будут печатать новости. Скажем, о том, что выздоровление идет своим чередом… о подготовке к торжеству… о присвоении очередного чина. Или не очередного? Возможно, что и подвинуть выше получится.

— Вы их дразните.

— Не без того. Я хочу, чтобы для них ваше устранение стало первостатейной задачей, — он потер руки. — И полагаю, добиться того будет не так, чтобы сложно. А уж там мы постараемся организовать удобный случай. И мои люди не оплошают.

В этих словах почудился укор, который Никонов угадал.

— Это не упрек вам. Ваши люди и так сделали больше, нежели в силах человеческих. И поверьте, Его императорское Величество умеет награждать за службу. Никто не будет забыт. Но… дело, да… наше с вами. Сегодня вас отпустят. Целитель ваш, конечно, не сказать, чтобы рад, но и особых возражений не имеет. Физически вы восстановились если не полностью, то почти. А с прочим, по собственному его признанию, он помочь вам не способен.

Сегодня?

Не то, чтобы Демьян возражал. Напротив, он устал от госпиталя, от палаты этой, от окна и собственной немощности, однако ведь Никонов пришел вовсе не для этого душевного рассказа. И статский советник не обманул.

— Мои люди сопроводят вас до квартиры. И организуют охрану, что весьма естественно в нашей ситуации…

— Что от меня нужно?

— Немного крови и согласие на обряд замены, — Никонов смотрел прямо и серьезно. — Поверьте, человек, который займет ваше место, в достаточной мере опытен, чтобы здраво оценивать риски. И силен. И ему случалось прежде работать в… подобных непростых ситуациях.

Замена?

Ритуал, пусть и не относящийся к запрещенным, но сложный и опасный для обеих сторон, а потому используется крайне редко. В особых, так сказать, случаях. И выходит, что случай особый?

Особее некуда.

— Я понимаю ваши опасения, но… все будет происходить в Петербурге, отчасти потому, что там у вас знакомых нет, верно? Вы начинали там службу, но это было давно…

…и никто не заметит, сколь вдруг переменился Демьян Еремеевич, ведь, если можно передать внешность свою и голос, и ауру другому человеку, то с повадками куда как сложнее.