Ирина Смирнова - Троллья поганка

Бородатые прониклись и все вписали, что им было велено.

А поганка так это красиво с камня спрыгнула, о мою руку оперлась и скомандовала:

— Пойдем усмирять мать-прародительницу!

Ка-арис:

Пока мы шествовали по туннелям к пещере, где спали драконица и создательница мира, у меня ноги тряслись от страха. Я вся тряслась! Я очень пыталась сохранять уверенный вид, но именно потому, что мне было страшно до озноба, я ухватилась за Синдра, а не за Тха-ариса.

Я сжимала руку своего чудовища и про себя просила у отца прощения, молилась всем известным мне богам и старалась не оглядываться назад, на идущих следом эльфов. И марширующих за ними гномов. И… не думать о дроу, которые тоже где-то поблизости. И не ругаться мысленно, что я не успела улететь отсюда вовремя… И…

— Прошу вас, ваше величество! — Один из гномов обогнал меня, чтобы показать гораздо более высокий и широкий проход в ту самую пещеру. Мы его не заметили, потому что он был в самой дальней стене и завален огромным камнем.

Синдр легко откатил эту странную дверь в сторону, и мы вошли в спальню двух самых древних существ этого мира.

Мать-прародительница еще не проснулась, но я поняла, что именно беспокоит гномов: она уже не лежала неподвижно, а шевелила то хвостом, то лапами. То перекладывала голову. Сейчас я бы не рискнула подойти к ней и погладить.

Сообразительные вампиры очень ненавязчиво вытолкали гномов прочь, потому что мне надо было упасть на Синдра, выдохнуть и подумать.

Что я могу сделать? Пробуждение драконицы неизбежно. Можно лишь его ускорить, но я не уверена, что это правильное решение. Сидеть здесь и ждать, пока она проснется? Тоже не очень здравая мысль, учитывая тот факт, что до коронации Ра-аброна осталось двое суток.

«Когда в небо взмоет бескрылый дракон,

Мир затрещит по швам,

И тёмная синь станет ближе к Звезде,

Разогнав людей по горам.

Рукав Аза-аэйлин Звезду обогнёт,

Чтоб море пронзить, как стрела.

Но в подземелье у гномов живёт

Та, что весь мир создала.

Из раны у моря польется вода

И смоет леса и зверей.

А магам останется только смотреть

И становиться слабей».

Тариен зачитывал нам текст, написанный на найденном им свитке. Я вслушивалась в слова и отказывалась их понимать. Просто отказывалась! Потому что… Вот только всеобщего потопа нам сейчас всем и не хватало!

Ка-арис:

И тут мать-прародительница открыла глаза и уставилась на нас. В первые секунды ее взгляд был мутновато-сонным, но постепенно он становился все более осмысленным. Мы все застыли кто где стоял, даже не делая попыток пошевелиться, сбежать или хотя бы сбиться в одно место. Просто стояли и смотрели, выжидая, что будет дальше.

Но… Я наивно верила, что знаю свое чудовище, только даже я не ожидала от него такого! Синдр, единственный из нас всех, уверенно подошел к драконице, при этом словно мимоходом отодвинув меня поближе к Алрану и Урлену, и уселся очень правильно, так, чтобы мать-прародительница могла видеть только его.

Но потом… У Тха-ариса не то что глаз дернулся, у него нервный тик начался! А я не знала, как правильно поступить. Молчать и не влезать, позволив Синдру действовать дальше так, как считает нужным? Или подбежать и… успеть прикрыть его собой, чтобы великая драконица почуяла свою и не стала бы нас всех убивать?

— Слушай, ты прости, что мы тебя разбудили, ладно? Мы не со зла. Просто от гномов спрятались, а тут ты спишь. Мы вроде не шумели сильно. А хочешь, я тебе колыбельную спою и ты снова уснешь?

Когда-то, в начале нашего знакомства, я представляла, как Синдр своим баском поет героические баллады. Сейчас мне представилась возможность послушать, как звучат в его исполнении колыбельные:

«Спи, юный орк, завтра новый денек,

С отцом на охоту пойдешь, юный орк.

Поймаешь оленя и кабана,

Научишься шкуру снимать на раз-два.

Будешь леших пугать громким рыком своим,

Спи, юный орк, завтра всех победим!»

Не знаю, как драконице, а мне очень понравилось, хотя я, конечно, сильно предвзята. Но, судя по глухому покашливанию Эслентейна, он тоже оценил пение моего чудовища. А вот Тха-арис как стоял с недовольным лицом, зло сверкая глазами, так и продолжал мрачно сверлить Синдра взглядом. Нет, я прекрасно его понимала, для нас двоих мать-прародительница была легендой, почти божеством, той, от которой мы все произошли. И тут какой-то дикарь нахально плюхается на пол, обращается к ней на «ты» и еще… еще поет колыбельную!..

— У тебя доброе и храброе сердце. Я рада, что орки до сих пор живы.

Уф! Ледяные грани!.. Она заговорила!

Синдр:

Как я под себя не отложил, когда эта чешуйчатая громадина на меня дыхнула изморозью, а потом загромыхала. Заговорила. Да чтоб меня трясинницы на дно утащили! На общем заговорила!

— Я рада, что орки до сих пор живы.

А как я-то рад… Прям вот вспучило от счастья и живот прихватило. Но сижу, улыбаюсь, даже чахле рукой помахал, чтобы видела — у меня все в порядке. Эта зверюга с треть пещеры размером была прамамой всех драконов, как я понял. Так что осталось найти прапапу, выпить с ним настойки, договориться, как мужик с мужиком, и все. Поганка моя честь по чести, можно даже с выкупом, как у некоторых рас принято. Шкура там или скальп гнома… Правда, со скальпами нескладуха какая-то, прямо уж не знаю, с какого гнома его снимать!

— Но вы похитили свиток с пророчеством. Верните его туда, откуда взяли!

Тут Тариен вроде даже смутился немного. А бумагу, с которой он нам вслух страшилки читал, свернул и в стеклянный ящик положил, к какой-то полуголой бабе. Типа я не я, баба не моя, ничего не брал, вам всем примерещилось.

Штопка на темного то ли с восхищением, то ли с осуждением покосилась. Драконица удовлетворенно фыркнула и хвостом махнула:

— Уходите!

Но когда мы всей радостной толпой уже рванули прочь, громадина снова громыхнула на всю пещеру:

— Только откуда среди вас взялся эльф? Мне казалось, что я их всех вывезла из этого мира.

— Я не смог оставить без присмотра могилы предков, — вроде бы негромко пробухтел Эслен.

Но драконица его услышала и засмеялась. Ну то есть я через пару секунд понял, что этот грохот, от которого камни сверху падают, это смех. А вначале подпрыгнул даже от неожиданности.

— Раз я проснулась, значит, уже скоро в небо взмоет бескрылый дракон. Даже интересно, что бы это значило… Но скоро тут никаких могил не останется.

Тут уж я опять не выдержал:

— Да что вы все заладили с этим драконом бескрылым! Ну полетала чахла на другом драконе — и что теперь? Миру конец?! Думаете, он такой хрупкий? Столько лет уже живем, и ничего!

— То есть бескрылый дракон уже нашелся? — заинтересовалась прамамаша и уставилась на чахлу. Потом хмыкнула. Перевела взгляд на меня. И опять засмеялась.