Нина Линдт - Дитя Ноктурны

В какой-то момент Настя открыла глаза и увидела, что парит в пространстве, сотканном из разноцветных туманностей и света тысяч разных галактик и звезд. Она дышала в этом пространстве, ощущала свою невесомость и чувствовала его присутствие, присутствие Самаэля повсюду, словно он был всем, обнимая ее тело светом и тьмой.

Она не видела, как золотой свет вспышкой разошелся от их переплетенных тел, вырвался за пределы комнаты, дома, города, залил на мгновение весь мир, исцеляя все вокруг.

Она перестала быть телом, оно рассыпалось гигантским фейерверком, растворилось в блаженной волне небытия, накрывшей ее сознание. На миг она даже подумала, что умерла. И, возвращаясь на землю, в его объятия, к более спокойным, тихим ласкам, которые после бури казались мягкими, как волны умиротворенного моря, она поняла, что из кокона прежней Насти вышла Анастасия. Та, кого он звал все время.

Повернувшись к нему, она задумчиво перебирала его кудри, упавшие на лоб. Он смотрел на нее с нежностью, золотой свет его глаз проникал ей в душу.

«Я прощаю тебя за то, что ты вечен, — подумала она, с любовью созерцая его. — Что однажды ты увидишь меня старой и непривлекательной, может, полоумной. Прощаю, что ты жил, когда меня не было, и будешь, когда я исчезну навсегда с лица земли».

Он улыбнулся своей невероятно соблазнительной улыбкой, подмигнул ей, крепко обнял, целовал долго, нежно, а когда она спрятала свои слезы счастья у него на груди, он тихо прошептал:

— Я прощаю тебя за то, что ты делаешь меня слабым.

И может, тому, кто смотрел на эту историю со стороны, заранее зная, чем и когда все закончится, и хотелось бы оставить этих двоих в небытие, безвременье, вечности, но земная женщина рождается, чтобы сиять кратковременно, менять мир вокруг себя, сгорать и осыпаться пеплом, оставляя в душе демона разверстую рану. Он будет жить и после нее. Но это будет другая жизнь. Жизнь без нее.

И Пепе поставил турку на специальный поднос с песком. Кофе будет крепким, горячим, сладким. Теперь он впустит демона. Ведь он войдет, обнимая Настю, и их счастье станет сильнее, потому что нет благословения выше, чем выпить этот кофе, сделанный его руками.

Настя не узнает никогда. Демон будет знать. Солнца в его глазах станет больше, чем тьмы. Ведь, в конце концов, он его любимец, что бы ни происходило.

Вода зашипела, когда дно турки легло на раскаленный песок. Пепе насыпал в турку кофе и улыбнулся, услышав смех и быстрый поцелуй входящей пары.

Он поставил перед ними чашки, но они, казалось, не видели никого вокруг, кроме друг друга. И говорить им не надо было, они общались глазами.

Пепе поставил еще одну турку на раскаленный песок. Она рядом. Звякнула дверь, пропуская Старую Мать. Она бросила взгляд на девушку и демона, усмехнулась и села перед барной стойкой. Пепе поставил перед старухой чашку.

— Как ты любишь, крепкий, с настойкой на травах.

— Не забыл…

— Нет. — Присел по другую сторону от барной стойки, и они долго рассматривали друг друга, впервые за много тысяч лет.

— Думаешь, у них получится лучше, чем у нас? — кивнула она на влюбленных.

— Должно получиться. Ведь мы старались, каждый по отдельности и вместе. Они научились любить, терять, находить и верить. Жертвовать собой. Прощать. Это главное. Только любовь, пережившая все это, способна изменить мир.

— То, чего не смогли сделать мы. — Она помолчала, мешая кофе. — Ты же знаешь, как я хотела, чтобы он умер. Хотела, чтобы ты заплатил… Но она без него не смогла. Что ж. Ты победил. Тогда пусть их правление будет долгим и светлым. Только когда боги любят, возможен мир и благоденствие всего живого.

— Так и будет.

— Не жалко отдавать ему все? — подслеповато прищурилась она.

— Тому, кого любишь всем сердцем, отдаешь с радостью. Разве не так? — Он ждал ее решения, ведь над судьбой Насти был невластен.

Старая Ведьма ухмыльнулась, и оба старика чокнулись чашками кофе с видом заговорщиков.

— Как думаешь, у нас получится быть вместе? Хотя бы недолго? — Настя жадно всматривалась зелеными, блестящими от счастья глазами в его лицо. Одно дело ночь любви с демоном, а другое — жизнь, проведенная вместе. Отдать ему время — самое ценное, что есть у человека. Самаэль улыбнулся. Как объяснить, что ради нее он готов все бросить, даже умереть еще раз, если потребуется? Готов стать Богом, лишь бы быть с ней.

Он взял ее руки в свои и поцеловал каждую сначала сверху, потом перевернул.

И заметив, что на ее ладонях исчезают линии судьбы, он почувствовал, как радость разливается в душе. С острым, почти болезненным ликованием смотрел, как на голове Насти появляется венец и распускаются на нем яркие бордовые пионы, нежные белые розы, вырастают и желтеют колоски пшеницы. Так вот к кому он шел все это время. Вот что задумали старые хитрецы! От счастья его глаза вспыхнули золотом, и Тьма навеки покинула его сердце.

— Поживем — увидим, — усмехнулся он и поцеловал ладонь своей нареченной.

Мир вступал в новую эру. И это была эра любви.