Лия Арден - Достойный высший суд

Следом за ней к нам торопятся Даян, Рушан и Самия. Аниса нет во дворце. Я быстро отмечаю, что с ними всё хорошо и опускаю взгляд в пол, левой рукой сжимая ворсинки ковра в кулак. Это не та сила, которую они видели в детстве. Не те тени, что, скорее, случайно громили кухню, помогая достать сладкую пастилу. Легион ломает кости и засасывает в пучины песка, пожирая как чужих, так и своих. Меня ужасает мысль, что я сама вскормила их своей силой, злостью и страхом, что жили во мне все эти годы.

Самия тянется рукой к моему больному плечу, но я аккуратно отстраняюсь. Боюсь неприязни во взгляде подруги или, наоборот, её заботы, а может, новой волны боли от прикосновения.

Я чувствую себя разбитой, словно давно надломленная часть в итоге сломалась и я не уверена, как именно её починить.

Я моментально чувствую тьму, стоит ей появиться во дворце. Она волной разносится во все стороны, проходит мимо, а занавески бросает вперёд, чуть не срывая с петель. Толкает меня в спину, словно сильный ветер, и я едва удерживаюсь на ногах.

Оборачиваюсь, шарю по коридору взглядом, пытаясь понять, откуда идёт сила. Во дворце становится темнее, а в груди что-то до боли сдавливает сердце. Я срываюсь и наполовину вслепую бегу по коридору вслед за этим чувством, оно влечёт меня, как натянутая нить. Бегу слишком быстро, не успеваю притормозить и на следующем повороте сильно врезаюсь плечом в стену. Обычно я сдержаннее, но после возвращения Ойро боюсь, что всё это лишь сон, что не может спустя столько лет произойти что-то настолько хорошее. В конце коридора замечаю Айлу, она тоже меня видит и показывает рукой на следующий поворот, а после, не дожидаясь, скрывается за ним. Я подбегаю к стоящим там же Рушану и Самии, но за Айлой они не следуют.

– В чём дело? – спрашиваю я.

– Ойро пытается сдержать демонов. Мы пока не знаем, пришли они сами или она их притянула, – Рушан насторожённо кивает в сторону моей невесты. – Они уже мчались к ней. Если бы Ойро их не сдержала, то я бы не успел её оттащить.

Медленно тьма расползается по углам и исчезает, вновь возвращая нам дневной свет. Я слегка сжимаю предплечья Самии, оглядываю её в поисках ран или синяков, но ничего не нахожу. Девушка качает головой и выдавливает слабую улыбку, чтобы я не переживал.

– Ты в порядке?

– Да. Но это что-то другое, Даян. Эти демоны… было не похоже, что они настроены дружелюбно. Настолько безумные никогда не появлялись в пределах нашего дома.

– Я слышал, как Ойро кричала от боли, – тихо добавляет Рушан, направляясь к моим сёстрам.

Мы выходим вслед за другом, моё дыхание сбивается при виде Ойро, сидящей на полу. Половина её лица залита кровью, а правая рука неестественно длиннее другой, лежит безвольно рядом. Она едва поднимает на нас глаза и вновь смотрит в пол. Я присаживаюсь рядом и, приподнимая за подбородок, поворачиваю лицо Ойро к свету, осматриваю, насколько всё серьёзно. К счастью, рана на лбу вся затянулась. Нужно только смыть кровь с лица. Однако её горячая кожа выдаёт начинающуюся лихорадку.

– Почему рука не заживает? – Я отодвигаю сестру от стены, стараясь осторожно осмотреть, не причиняя боли.

Она отмахивается, словно это не важно. Мне не нравится, что она так делает, но ничего не говорю.

– Наверное, нужно, чтобы… кто-нибудь вправил плечо… – Ойро облизывает сухие губы и с трудом выдавливает слова.

Я аккуратно поднимаю её с пола. Сестра просто безвольно припадает к моей груди и не сопротивляется. Мы заходим в ближайшую комнату, где я сажаю её на мягкий диван.

– Рушан, позови Бенешу, – прошу я.

– Не нужно, – тихо противится Ойро, заставляя нас всех с недоумением замереть.

– Что значит «не нужно»? – переспрашиваю я.

– Я… оно само…

– Оно само не заживёт, – строго отрезаю я, не понимая её глупого упрямства. – Самия, помоги ты, пожалуйста.

Отхожу немного назад, давая возможность подруге помочь. Ойро смотрит на неё странно, невидящим взглядом. Самия слабо улыбается, но сестра не отвечает и никак не реагирует.

– Я постараюсь сделать всё как можно быстрее. Этим оболтусам я уже пару раз вправляла плечо, хотя если хочешь, это может сделать Рушан, – она отвлекает сестру и пальцами почти невесомо касается плеча, проверяя сустав, – но он тот ещё профессионал.

Самия продолжает беззаботно болтать, однако взгляд, которым она меня окидывает, абсолютно серьёзный. Я догадываюсь, что она замечает мою тревогу и нервозность, поэтому кивает Рушану. Я и Айла сейчас плохие помощники, мы слишком нервничаем. Айла сжимает губы в тонкую линию, но не отворачивается и наблюдает, как Рушан обнимает Ойро сзади, фиксируя, чтобы она не дёргалась. Самия вначале настойчиво тянет руку вниз, немного назад и вверх, возвращая её на место. Я дёргаюсь, когда на лице моей сестрёнки появляется болезненная гримаса, она стискивает зубы, но наружу всё равно вырывается её болезненный стон и начинают течь слёзы.

– Не шевели этой рукой хотя бы пять минут, – наставляет Самия, укладывая больную руку Ойро на колени. – Если твой Дар работает, то всё пройдёт достаточно быстро. Но если нет, то нужна будет повязка.

– Спасибо. Теперь… станет лучше. – Голос Ойро дрожит, пока Рушан помогает ей поудобнее откинуться на диване. – Извините. Мне жаль, что я… не смогла сдержать их.

– Что случилось, Ойро? – Я с благодарностью кладу ладонь на плечо подходящей ко мне невесте и немного расслабляюсь, не отрывая взгляд от сестры.

Та какое-то время молчит, глядя на меня, словно размышляет, стоит ли говорить. Её взгляд непривычно пуст. Однако я видел такой и раньше, несколько раз в детстве. Брови Ойро сдвигаются к переносице, когда она всё-таки принимает решение.

– Ты. Ничего не рассказал.

Она выделяет именно меня, и я знаю, что как старший брат разочаровал её больше всех. Эта ноша для меня болезненна, но я стараюсь не выдавать себя. Мы многого ей не сказали.

– Вы все. Ничего не сказали, – теперь она медленно обводит присутствующих взглядом.

В нём нет злости, только обида. Прошло всего несколько дней, а я уже успел подпортить наши отношения своей осторожностью.

– Вы показали мне красивую обёртку, – горько усмехается Ойро. – Шутки, любовь, истории из прошлого. Что насчёт остального? Я показала вам всё! – неожиданно срывается она, но тут же пристыженно замолкает, а продолжает ещё тише, чем начала: – Меня всегда отрезали от мира и народа. Я всегда была отдельно от всех, даже от вас, хоть вы и пытались это компенсировать. Но теперь… когда я наконец могу стать полноценной частью семьи… вы снова отрезали меня. Спрятали правду за дорогими тканями и мишурой. За эти дни вы не доверили мне ничего стоящего, ничего, что вас действительно волнует.