Анна Мичи - Академия Трех Сил

— Тогда… — я снова отвела взгляд, потому что глядеть ему в лицо и просить об этом было выше моих сил, — надень снова сережку…

Он помолчал, потом спросил с насмешливыми нотками в голосе:

— Уверена? Снова снять не попросишь?

Я замотала головой, не поднимая глаз.

— А сама?

Ох. Румянец пополз вверх по шее. Вот почему Хен мастер задавать всякие неудобные вопросы?

— Я тоже… — ответила, чувствуя, как горят щеки.

Он рассмеялся:

— Делай как хочешь. Если тебе комфортнее ходить без нее…

Я снова замотала головой, так сильно, что от усердия волосы хлестнули по ушам.

— Все равно братья уже знают. Можно не таиться.

Хен усмехнулся. Встал, подал мне руку.

— Пойдем-ка по домам.

Я выпрямилась, ощущая себя маленькой рядом с ним. Стало одиноко: только что сидели в обнимку, фактически нос к носу, а теперь опять приходится задирать голову, чтобы посмотреть Хену в лицо. Но его рука, крепко сжимающая мою, немного компенсировала потерю. Тепло его ладони смущало, будоражило и одновременно давало странное ощущение защищенности.

Мы так и дошли до общежитий — рука об руку. По пути болтали о всяких пустяках: о лекциях, тренировках, о том, чем целительские отличаются от наших, боевых.

Хен довел меня до дверей нашего общежития и нагнулся обнять на прощание. Лицо его снова оказалось совсем близко, расфокусированный синий взгляд мазнул по губам, и мне стало душно и жарко, а сердце заколотилось быстро-быстро. Но Хен только поцеловал меня в щеку и сразу ушел.

Некоторое время я стояла внизу, в темноте, сразу за входной дверью, и трогала горящие щеки. Хагос, что-то я слишком бурно реагирую на него. Вот если бы Карин вздумал меня поцеловать, пусть даже в щеку, я бы засандалила ему прямо в пятачок. А когда это делает Хен — совершенно невинно, по-братски, — у меня замирает сердце, внутри словно расцветает пламенный цветок, кидает то в жар, то в холод.

Хен сказал, что ни с кем не встречается… и снова будет носить свадебную сережку. Теперь любая сразу увидит, что нет смысла подступаться к нему, — он уже занят. Ну и пусть только формально, об этом никто не знает.

Пытаясь сдержать глупую улыбку, помчалась наверх. Было еще рано, но меня ужасно тянуло в сон. Быстро перекусив, помылась и рухнула на кровать.

И тут раздалось легкое постукивание по стеклу.

Приподняв затуманенную голову, я обнаружила снаружи белую ласку. Заставила себя подняться, открыть окно, снова упала на постель — и моментально заснула, едва успев почувствовать, как ласка устраивается под боком.

Проснувшись, зверька я не обнаружила, чему не удивилась. Потянулось привычное утро, разве что погода оказалась не совсем обычной: холодный туман так и норовил превратиться в дождь. В Академию Трех Сил пришла осень.

В зале тоже царила холодрыга. Как обычно по утрам, он был пуст и не освещен, но после пробежки под легкой моросью показался даже уютным. По-собачьи передернувшись от холода, я несколько раз провела ладонями по рукам, успокаивая высыпавшие мурашки. Привычно вытащила свой резиновый коврик, села и начала разминаться.

И тут от дверей послышалось:

— Привет.

Подняв голову, без особого удивления обнаружила у входа Карина. Он стряхнул капли с зонта, пристроил его в углу и, аккуратно сняв обувь, прошел внутрь.

— Не возражаешь, если я тоже позанимаюсь?

Ответ, по всей видимости, предполагался положительный, но я промолчала. Отведя взгляд, стала заниматься дальше, словно и не прерывалась.

Карин достал второй коврик, бросил рядом с моим. Но вместо того чтобы приступить к разминке, помолчал немного, наблюдая за мной, а потом сказал:

— Это не я. Не я рассказал твоим про тебя.

Та-ак. Постаралась не выдать своих чувств. Потянулась, доставая руками носочки, некоторое время молчала. Наконец поинтересовалась:

— А кто?

— Не знаю. — Он сел на пол, тоже стал разминаться. Потом остановился и посмотрел на меня с вызовом: — Какая мне выгода?

Я пожала плечами. Тут он был прав, выгоды я не видела. Разве что поржать, глядя, как братья меня уволакивают.

— Может, думал, они заставят меня уйти с факультета? — буркнула чисто из чувства противоречия.

— Почему они должны были? Ты что, против их желания сюда пошла? Они не знали, что ты здесь учишься? — Карин нахмурил черные брови.

Отвечать на все эти вопросы не хотелось, и я вернулась к упражнениям. Карин не настаивал, и некоторое время мы занимались молча. Потом, когда я, закончив с растяжкой, встала и убрала коврик на место, он сел и отрывисто спросил, глядя на меня снизу:

— Ты здесь под прикрытием? У тебя какое-то задание?

От такого вопроса я обалдела. Какое еще задание? И что за «прикрытие» он имеет в виду в данном случае?

— Что? — переспросила, глупо уставившись на Карина. — Нет. Я просто… Мама отдала меня учиться на стихийника… — Вздохнула, увидев непонимание на его лице.

Похоже, придется рассказывать с самого начала.

Повествование заняло не так много времени. Наверное, потому, что я сокращала его как могла. Упомянула материнский ультиматум, сказала, что с самого детства видела себя только боевиком и закончила расплывчатым:

— Вот я и перешла в другой род, чтобы располагать собой. Поэтому и учусь как Тайсен. Потому что я и есть теперь Тайсен.

Карин, кажется, и думать забыл о тренировке. Притих на полу, только зеленые глаза поблескивали, выдавая любопытство. Но тут среагировал:

— Постой… Перешла в другой род? Это как? Разве можно просто так взять и перейти?

— Можно, конечно, — пожала я плечами.

Карин смотрел на меня с непониманием, и тогда я подошла ближе и опустилась на колени. Карин немного отстранился, словно ожидал, что сейчас двину ему в челюсть. Но я только отвела волосы, приоткрывая ухо. Сережку вернула на место утром, так что она красовалась на мочке маленьким серебряным шариком.

— Обалдеть… — наконец отозвался Карин после долгого молчания. — Ты замужем?

Я кивнула. Потом добавила, вспомнив о вчерашней ссоре с братьями и о том, как Вейс назвал меня порченой:

— Но у нас чисто формальный брак. Мы даже живем в разных общежитиях.

Почему-то мысль, что теперь и сокурсники станут считать, что мы с Хеном спим вместе, вгоняла меня в мучительное неудобство. Наверное, если бы мы были мужем и женой на самом деле, не только на словах, я бы ничего не подумала: что может быть естественнее, если по-настоящему любишь человека, если называешь его своим супругом? Но так как между нами близости не было, Даже думать об этом казалось неловко.

Но Карин уцепился совсем за другое.

— В общежитиях?! — повторил он потрясенно. — Твой муж что, тоже здесь учится?!

Ох. Я замялась, отводя взгляд. Для меня эта мысль была уже привычной, а для Карина, по всей видимости, оказалась шокирующей. Он не ожидал, что мой абстрактный муж вполне себе существует — и, главное, существует настолько близко.