Оливия Штерн - Избранная и беглец

Когда звезды за окном обрели свой обычный вид, Оллин расстегнул ремни и выбрался из своего кресла, затем щелчком освободил от ремней и Айрис.

— Вставай.

— З-зачем?

— Все еще боишься меня?

Она кивнула. Конечно, побаивалась. Но не столько Оллина, сколько полной неизвестности. Все окружающее пугало ее.

— Я же сказал, что не сделаю тебе ничего плохого. Ну а то, что увез — так получилось, обратно не переиграешь. И не думай, что мне все это легко дается. Рядом с тобой мне плохо так, словно кто-то внутри скальпелем ковыряется. Без анестезии.

Айрис послушно встала на ноги.

Больно ему, видите ли. Ей тоже больно. Ну так, может, разойтись в разные стороны?

И сама себе ответила: ты дура, Айрис Ленне, как есть дура. Куда ты пойдешь? Тебя пометили скверной Проклятые, от тебя все отказались. Куда? Вот куда идти? Только и остается, что мчаться неведомо куда вместе с этим мужчиной. Мечтать о том, что когда-нибудь, если сильно повезет, она сможет взять на руки своего мальчика, заглянуть в его светлые глазенки и сказать о своей любви. От осознания собственной беспомощности, никчемности, а заодно и несправедливости судьбы резнуло болью.

Оллин внезапно поморщился, как будто это острое ощущение задело и его. Отошел от нее вглубь повозки, туда, где стоял диван, затем полез куда-то в шкаф — если это можно было назвать шкафом — и некоторое время шелестел чем-то. Приказал коротко:

— Стол.

Айрис только и смогла, что глупо хлопать глазами при виде поднявшегося из совершенно гладкого пола столика. Оллин разложил яркие свертки, поманил ее к себе.

— Есть хочешь?

Хотела ли она? Еще как. За всеми событиями, перевернувшими ее жизнь с ног на голову, Айрис и забыла, когда ела в последний раз. Наверное, у патера Сколта, когда они пили чай и он рассказывал ей об избранных, о Двуедином, о Проклятых. Странный тогда разговор вышел, Айрис мало что поняла, но запомнила: Проклятые — не просто так рядом с людьми. А чей это замысел — никто и не знает.

— Хочу, — призналась она, сглотнув слюну, — очень…

— Ну, тогда садись. Тебе интересно будет пересмотреть все это. Я, когда дорвался, все обертки перещупал как ненормальный. Я-то раньше такого в руках не держал.

— А ты? Ты будешь?

Оллин поморщился.

— Пожалуй, обойдусь водой. Гиперпрыжок — та еще гадость.

Айрис послушно опустилась на диван, привычным жестом поправила подол, а потом вспомнила, что нет у нее юбки. Она затянута в эластичный плотный материал и выглядит все равно что голая, только ниже талии ткань сильно плотнее и расшита тонкими пластинами, словно чешуей, и такая же чешуя на груди и плечах.

Осторожно взяла первый попавшийся сверток, уставилась на чудные символы, которые — чудеса прямо! — вдруг оказались вполне читаемыми. Да что с ней сделали Проклятые? Что нужно было с ней сделать, чтобы непонятные закорючки обрели смысл?

— Креветка копченая, — медленно прочла она и подняла глаза на Оллина, — что это?

— В морях обитает. — Его глаза улыбались, глядя на Айрис. — Ты попробуй, должно быть вкусно.

И она попробовала. Действительно было очень необычно, но вкусно. Потом развернула сверток с названием «Арминтус тертый», там оказалась мягкая паста с сильным ароматом яблок. Айрис огляделась в поисках ложки, но таковой не было, поэтому она смело ковырнула лакомство пальцем, облизала… и тут же поймала потемневший взгляд Оллина.

— Что?

— Ничего.

Он торопливо отвернулся, а затем и вовсе отошел, молча сел в свое кресло и принялся что-то настукивать по мерцающим огонькам. Потом прямо перед ним, в воздухе, развернулось тускло светящееся окно, наполненное символами, и Оллин принялся руками их двигать, как будто искал что-то.

Айрис доела «тертое яблоко», запила водой, огляделась в поисках…

— Туалет вон там, — подсказал ей со своего места Оллин.

Айрис уединилась в белоснежной кабинке, расстегнула одежду. Потом застегнула. Умылась, поплескав в лицо холодной чистой водой. А когда вернулась, Оллин уже развернулся в кресле лицом к ней.

— Я нашел, кто такой Делайн, — произнес он тихо. — Понимаю, что тебе это вряд ли интересно, но мне нужно сказать кому-то. Я так устал держать все в себе. Правда устал. Аси нельзя было говорить, он, скорее всего, доносил о моих поступках и реакциях тому, кто все это затеял.

Айрис через силу улыбнулась. Конечно же ей было безразлично, кто такой этот Делайн. Но Оллин хотел поделиться с ней чем-то для него важным, и это было ново и странно. Рато никогда ни о чем не говорил с женой. Да и о чем с ней вообще можно говорить? Предназначение женщины в ином.

— Григор Делайн — император планеты Рамелия в составе Федерации, — Оллин плавно потянул на себя светящуюся панель, размещая ее между собой и Айрис, — несколько условных дней назад погиб. У него остался сын, Артемис Делайн, который станет следующим императором. Вот, смотри…

И Айрис увидела, как прямо в воздухе появилось лицо — копия Оллина. Только стрижка была другой, гладко зачесанные назад волосы блестели, и на висках они не были выбриты.

Снова нахлынуло непонимание. И страх. Ощущение чего-то неправильного во всем этом.

— Но это же ты, — сказала она и удивилась тому, как хрипло и безжизненно прозвучал голос.

— Все верно. — Оллин кивнул сквозь изображение собственного лица. — Только я — это я. А тот, кого ты видишь, — это Артемис Делайн. Интересно, правда?

Айрис помолчала. Ей, конечно, было не слишком интересно. Все мысли крутились вокруг Микаэла. Но сейчас был тот самый случай, когда следовало просто выслушать и согласиться.

Оллин натянуто улыбнулся, буквально пожирая ее взглядом до мурашек.

— Я еще кое-что накопал. Кажется, теперь понятно, почему меня так повело от тебя.

Айрис как будто тряхнуло, и губы вмиг сделались сухими, как прошлогодние листья.

— И… что же это? — прошептала она.

— Плохие новости, Айрис. Иногда бывает так, что модификант встречает свою пару. Вот отсюда все и пляшет… Мой аватар почуял в тебе свою единственно возможную самку. Так-то.

Она мало что поняла из сказанного. Было совершенно неясно, при чем тут аватар, или модификант, о какой паре идет речь. Впрочем, слова «единственно возможная самка» до нее дошли. Надо быть совершенной дурой, чтоб не понять: она теперь — его. Не отпустит, пока не наиграется.

Айрис вздохнула. А что тут сделаешь? Бежать некуда. Оставалось только надеяться, что Оллин не будет с ней груб и бить не станет. А так-то все можно пережить.

Мир, в который они попали, оказался мрачным, пустынным и как будто выжатым досуха. Вместо жирной плодородной земли здесь повсюду был песок и местами красноватая почва, на которой росли жалкие заросли колючего кустарника с мелкими серыми листьями и какие-то растения с толстыми сочными стеблями, усаженными шипами. На горизонте виднелись рыжие клыки скал. Огромный шар солнца медленно прятался за скалы, отчего длинные тени ложились на почву, ползли, почти ластясь к ногам. Пахло раскаленными за день камнями, а на удивление прохладный ветер носил пыль, закручиваясь внизу маленькими вихрями.