Оливия Штерн - Избранная и беглец

— Та самая? — переспросила она. Ей внезапно стало очень неприятно. Неужели Оллин кому-то рассказывал о ней? О том, как нашел? О том, что вытаскивал из озера?

— Та самая, — повторил Виран и протянул ей руку, предлагая… обменяться рукопожатиями? — Та самая, с кем я буду работать ближайшие часы. Я нейроаналитик и корабельный врач в одном лице.

Все еще глядя на протянутую руку, Айрис несмело пожала ее. Там, где она жила раньше, замужняя женщина не должна была касаться других мужчин вот так, запросто. Но теперь… все осталось в прошлом, отрезанное казнью и черной бездной, полной звезд.

— Идемте со мной, — тепло сказал Виран, — у меня здесь хорошо оборудованный кабинет. Господин Делайн, конечно, оборудовал его для господина Делайна-младшего, но с ним мы все выяснили. У него непокрытых областей оказалось всего ничего. Даже странно, что он всего этого достиг самообразованием. А вот с вами, Айрис, предстоит долгая работа.

Он говорил и говорил, мягко увлекая ее за собой, и Айрис сама не заметила, как уже шагала рядом с этим вкрадчиво-мягким мужчиной, который аккуратно, без лишних вольностей поддерживал ее под локоть и говорил, говорил, говорил… В этом потоке слов было немало таких, значения которых Айрис не понимала даже отдаленно.

— Мы все это исправим, — наконец бодро заключил Виран Тал. — Именно для этого я здесь, на корабле. И вы здесь, в моем кабинете.

Открылась очередная белая дверь, и Айрис замерла на пороге, не решаясь шагнуть внутрь. О-о-о, что там было, в этой просторной, совершенно белой комнате! Нагромождение коробок с перемигивающимися огоньками, черные прямоугольники, по которым, мешаясь, бежали изображения, несколько разложенных на столе шлемов из прозрачного материала, оплетенных паутиной тонких шнуров… И тут Айрис ощутила явственный укол страха. Ей показалось, что, шагни она в эту белую комнату — и все изменится еще больше, чем уже изменилось. Сама она потеряет себя и станет совершенно другой, не Айрис.

— Проходите, — вежливо сказал Виран, — здесь нет ровным счетом ничего опасного. Ну разве что голова будет болеть потом, но я дам вам препарат, и все пройдет изумительно.

И тут она не удержалась. Сморгнула внезапно набежавшие слезы и посмотрела прямо в лицо мужчине.

— Но вы… но я же… вы не отберете у меня память? Я не забуду своего ребенка?

Виран нахмурился, сжал губы.

— С чего вы взяли, что я сотру вам память? У меня предписание не сужать области покрытия, а расширять их. Я даю слово, что вам абсолютно нечего бояться. И мне вообще непонятно, почему вы завели речь о том… о чем завели.

В самом деле, почему именно это так ее обеспокоило?

Айрис обреченно вздохнула. Что-то подобное обещали ей Проклятые. То, что она забудет своего малыша и никогда не будет тосковать…

— Проклятые обещали сделать это со мной, — жалобно сказала она, чувствуя себя неловко.

— Впервые о таких слышу.

— Они… еще они назвали себя Поддержкой.

— Вам довелось повстречать Поддержку? — Виран дернул бровью. — Ну и ладно. В любом случае здесь, на «Сердце галактики», их нет. Ни одного.

— А вы знаете, кто это?

— Достоверно это не известно никому. Ну же, не будем терять время.

И мягко подтолкнул ее в спину.

Айрис еще раз огляделась и вдруг с удивлением поняла, что ей остро не хватает Оллина. Странно, но… за ним можно было спрятаться. Он мог бы подержать за руку, и тогда, наверное, не было бы так страшно.

— Присаживайтесь и располагайтесь удобнее. — В кабинете Виран чувствовал себя хозяином. Указал Айрис на одно из кресел, рядом с которым на тумбе лежал прозрачный шлем.

Она послушно села, откинулась на спинку и поймала себя на том, что ей хочется закрыть глаза и подремать. Уж очень удобно было.

— Сейчас мы проведем небольшое тестирование. — Виран тем временем что-то проделывал с неведомыми ящиками с огоньками. — По его результатам будем знать, чего именно вам не хватает и какие области современного знания, соответствующего нормам Федерации, у вас не покрыты. На панели, которая находится на стене, вы сейчас будете наблюдать различные предметы, символы, слова, фразы… вы же читать умеете? — Айрис кивнула. — И будете называть их. А если не знаете — значит, будете мне об этом говорить. Ну что, начнем?

Айрис еще раз кивнула и через силу улыбнулась. Было видно, что Виран старается быть вежливым и обходительным. И, наверное, следовало делать все то, что он говорил.

Потом долго, очень долго Айрис пришлось краснеть от непонятного стыда, говорить «не знаю», а нейроаналитик невозмутимо что-то отмечал у себя на белой табличке. Под конец она почти расплакалась, поймала совершенно искренний удивленный взгляд.

— Что такое? Вы устали?

— Нет… и да… Двуединый, я ничего, вообще ничего не знаю!

— А я не знаю, кто такой Двуединый. У нас принято говорить о Лакшми, когда происходит что-то хорошее, и упоминать ларха, когда творится что-то плохое. Но это из глубины веков. Никто из нас не принимает эту парочку всерьез.

— Как же так можно, они — боги…

— Богов придумывают люди, как правило, а в Федерации боги так и вообще другие, — заметил Виран. — Ну а то, что вы ничего не знаете, — так я зачем! Ну что, продолжим?

Он отложил свою белую табличку, взял в руки один из прозрачных шлемов и протянул Айрис.

— Значит, так. Сейчас мы наденем эту штуку, вы закроете глаза и вслух будете считать до десяти… вы умеете считать?

— Умею, — внезапно осипшим голосом ответила Айрис.

— Не бойтесь. — Прозрачный шлем тяжело опустился ей на голову, и сразу стало душно. — Закрывайте глаза. Клянусь, ничего плохого с вами не приключится. Считайте, — и он принялся чем-то перещелкивать на поверхности загадочных коробов, — давайте же, один, два…

На счет «пять» Айрис почувствовала сонливость. Впрочем, она не была неприятной, такое чувство, что погружаешься в мягчайший гусиный пух. Почему-то бездонный пух. Глаза сами собой закрывались.

— Все хорошо, — прозвучал откуда-то издалека голос Вирана, — все хорошо, Айрис-с-с-с…

Восемь. Губы почти не слушаются ее. Тело становится безвольным, словно одеревеневшим.

Девять. Язык с силой прижимается к нёбу, горло стискивает невидимый обруч. Айрис пытается бороться с внезапно накатившей паникой. Что с ней? Она больше не может шевельнуться. Перед глазами — все те же белые короба, застывшие, как будто выстроившиеся в несколько рядов. Стена из белых коробов, поблескивающих бусинами цветных огней. Все размазывается перед взглядом, расплывается блестками.

Десять. В виски ввинчиваются раскаленные добела иглы, и Айрис понимает, что несется куда-то сквозь ослепительный свет. Туда, где жидкое пламя, раскаленный металл. Такой же белый, как все в этой страшной комнате…