Оливия Штерн - Избранная и беглец

Задыхаясь от быстрого бега, Айрис выскочила на веранду. Оттуда винтовая лестница вела в сад, и кажется, где-то стукнула дверь.

Хватаясь за перила и глядя под ноги, она спустилась вниз. Да, определенно, Оллин тут побывал, вон кровью мазнул по двери. Айрис выскочила в прохладную вечернюю темень, до рези в глазах вглядываясь в переплетение черных ветвей. Кажется, что-то мелькнуло…

— Оллин! — позвала она и шагнула в мокрую от росы траву.

И в этот миг перед глазами вспыхнуло, а на голову обрушилось небо. Айрис рухнула в кромешный мрак.

Темно. Голова раскалывается. Душно. Очень душно. Вонючая тряпка во рту. Мешок на голове… Снова все повторяется? Мешок. Ледяное озеро.

Заходясь в немом вопле, Айрис выгнулась дугой. Запястья пронзила едкая боль. Руки связаны за спиной. И сама она лежит на чем-то жестком. И лодыжки тоже связаны, ступней она почти не чувствует.

— Не дергайся, — прозвучало сверху, — будешь хорошей девочкой, вернем тебя целой и невредимой.

Айрис затихла. Мысли закрутились пестрой каруселью. Ее похитили. Но кто? Зачем? Люди Делайна? Но они бы не стали возвращать, просто убили бы — и все. А тут, надо же, какие благородные.

— Заодно и посмотрим, насколько этот сукин сын Артемис к тебе привязан… — Слова прозвучали скорее задумчиво, чем угрожающе.

Похитили. Хотят шантажировать Оллина?

Детали головоломки щелкнули, все встало на место. Прав был Лайон, ох как прав. Она — слабое место императора. А он только что законодательно обязал возвращать имущество модификантам, которых до недавнего времени за людей не держали. Ну и теперь ее похитили, чтобы Оллин вернул все на свои места. Только откуда такая уверенность, что он пойдет на уступки?

И, словно подслушав ее мысли, все тот же незнакомый голос заговорил:

— Слышишь… Мы против тебя ничего не имеем. Но, понимаешь ли, Делайн неправильно себя ведет. Пытались его уговорить, но он и слушать не хочет. А к дядюшке теперь и вовсе не подступиться, он всех шлет к племяннику. Так что, понимаешь ли, если Артемис будет несговорчив, придется посылать ему твои пальчики, по одному.

Айрис было нечем дышать. Перед глазами мельтешило серое полотнище, предвестник скорого обморока. Если бы она могла говорить, попросила бы снять мешок. Она будет хорошо себя вести и не попытается бежать. Только бы глотнуть свежего воздуха.

И тут раскаленной иглой в мозг ввинтилась мысль: Мика! Они ведь ее убьют здесь, а ее малыш так и останется на далеком Эрфесте. Глаза защипало. Сознание билось в панике, тело превратилось в ловушку, из которой никак не выбраться.

Как быть? Как освободиться?

Она вспомнила, как беззвучно и мгновенно сгорели те люди, которые хотели забрать ее на Джейфалисе. То было как наваждение. Айрис и сама не понимала, как у нее вышло их сжечь. Готова ли она повторить?

О да, да!

Все что угодно, лишь бы вернуться живой, снова увидеть своего сыночка. Очнуться от происходящего, как от кошмарного сна.

Айрис изо всех сил заработала челюстями, раздирая губы, выталкивая изо рта кляп. Сердце билось как сумасшедшее. Если она задохнется, если потеряет сознание, то уже никогда не выберется. Так и умрет с мешком на голове. Наконец выплюнув тряпку, она простонала:

— Пожалуйста… мне нечем дышать. Снимите мешок, я… я ничего никому не расскажу.

— Э нет, милая. — Человек, который говорил с ней, был спокоен и почти доброжелателен. — Это в наши планы не входит. Но облегчить твое положение, пожалуй, можно.

«Облегчить? О-о-о, пожалуйста!»

Она хватала ртом воздух, но его было так мало, легкие горели, перед глазами пыхали цветные круги. И она совсем не чувствовала ног, затекли. И запястья…

Ничего. Сейчас она отдышится, соберется, а потом попытается снова выплеснуть из себя то страшное, что спасло ее на Джейфалисе, и наплевать, что будет с похитителями. Сами виноваты.

И Айрис замерла в ожидании, что сейчас с головы стянут мешок. Но вместо этого ощутила, как к локтевому сгибу прикоснулось что-то холодное. Укол.

— Вот так, девочка. Поспи. Просто спи, так будет легче…

— Нет! Не-э-э-эт!!!

Вопль стыл на губах, а сил оставалось все меньше и меньше, и ее словно затягивало в мутный теплый кисель сна. А там — уродливые видения: то Лайон Делайн с несоразмерно большой, распухшей головой, которая похожа на спелую тыкву, то Рато Ревельшон, тело которого распадается на части, мясо отваливается от костей, оплывая, как сало над огнем. И Айрис кричит, вопит от ужаса, лишь бы не видеть всего этого, но ничего не может поделать. Остается только смотреть.

В какой-то момент багровая пелена застлала рассудок. Во рту оставался солоноватый вкус собственной крови.

«Я ее убью», — понимание пришло неожиданно-остро. В самом деле, убьет ведь, вот так, глядя в светлые глаза, затуманенные слезами. Свернет шею. Задушит. А потом возьмет аэромобиль, взлетит повыше и сам шагнет в пустоту.

Гася бьющийся в груди рык, он метнулся прочь из комнаты, подальше от той, что была предназначена ему вселенной. Да что, ларх ее дери, не так? Что ей нужно? На колени стать? Ребенка привезти? Но объяснял ведь, что нужно собрать людей, которым сможет доверять… Не понимает и не хочет понять. И каждый раз о-ох как больно. Похоже, им обоим больно. Может, и в самом деле прекратить всю эту комедию, отправить ее подальше, на Эрфест? Пусть забирает сына, пусть живет там с охраной… но чтоб не видеть, не чувствовать ее рядом, не вдыхать сладкий цветочный аромат ее тела. А ведь казалось, что тогда, на красных скалах, она стала чуть ближе… А потом в беседке с розами. Казалось, ей понравилась бабочка, которую он так старательно выбирал. Хотелось, чтобы крылышки напоминали ее цвет волос, и нашел-таки. Светлый, очень светлый перламутр… И все впустую. Все!

Оллин остановился только тогда, когда понял, что забрел на самый край сада. Дальше — высокая стена, за стеной — обрыв. Он подошел к стене, уперся головой в прохладный камень и постарался успокоиться. Подышал полной грудью. Сбитые костяшки саднило, но ссадины быстро затягивались. Это все ерунда, гораздо серьезней то, что он чувствовал глубоко внутри.

Он не знал, что делать.

Сорвался, вот. Последние дни были весьма напряженными. Мегабайты документации, заверение цифровой подписью, разбирательства с наместниками, попытки говорить с модификантами, которые разбежались кто куда. Ну не отлавливать же их, как зверей? И он так торопился к Айрис, так надеялся, что с ней будет спокойно и тепло. Ну и получил.

Он пощупал языком прокушенную губу. Она конечно же затягивалась, но ему было противно и больно, и совершенно безнадежно. Он чувствовал себя как мотылек, бьющийся о стекло фонаря.