Екатерина Верхова - Иллюзия отбора [СИ]

— Выйти из строя, студент Шеклис, — командует преподаватель. — Пятьдесят приседаний.

— За что? — вырывается у меня, и я слишком поздно понимаю, что лучше бы промолчать.

— И сто отжиманий, — тут же поправляется мужчина со шрамом. — Пятьдесят за неумение сориентироваться на местности и пятьдесят за тупые вопросы.

Молчу. Пытаюсь прорваться вперед. Понимаю, что лучше не спорить. Но как сделать столько отжиманий?.. Парни даже не думают подвинуться, чтобы меня пропустить, потому приходится протискиваться.

Вновь сцепляю зубы. Я выдержу, я смогу, я обязана. Но Кайда прикончу.

— Сто тридцать, — новый окрик. — За медлительность.

Взрыв хохота.

Мне хочется послать этого тупого солдафона ко всем чертям, но я молчу. Чувствую на себе взгляды: насмешливые, внимательные и даже сочувствующие.

Крепко сжимаю зубы и встаю перед ними.

— И чего ты смотришь, студент Шеклис? — брови преподавателя насмешливо приподнимаются. — Приступай.

Пятьсят приседаний не так уж и сложно. Я справляюсь с этим с легкостью, почти не обращая внимания ни на смешки, ни на взгляды. Но стоит мне встать на руки, как они начинают трястись. Магия иллюзии не развивает мускулатуру, только придает оболочке нужный вид.

У меня получается сделать одно отжимание, даже снова выпрямить руки. Но на следующем подходе я понимаю, что подняться обратно не получится. И позорно бухаюсь на мокрую землю.

— Прискорбно, студент Шеклис, — преподаватель цокает языком. — Очень-очень прискорбно. Встань в строй.

Послушно встаю, смотря только себе под ноги. В носу защипало — ну и позор! — но я стараюсь сдержать эмоции. Негоже парню лить сопли из-за такой ерунды. Ведь так? Да и вообще, Зерг переводится с древнейшего языка как гордый. Надо соответствовать фамилии!

Гляжу на ряды студентов и замечаю, что для меня освободилось местечко. В первом ряду. И это сейчас, когда я хотела бы оказаться от посторонних взглядов как можно дальше! Лучше бы с самого начала так сделали.

— Я даже не подозревал, что все настолько плохо, — преподаватель так подчеркивает слово настолько, что к щекам приливает румянец, скрываемый магией иллюзии. — И если таких уникумов как Шеклис, который и один раз нормально отжаться не в состоянии, много, то я разделю вас на две группы. Сильные и отстающие. И… сильные будут тренировать отстающих. Лично у меня нет никакого желания тратить на это время.

Невзирая на ехидный тон, я мысленно перевожу дух. Уж лучше надо мной «поиздеваются» одногруппники, чем этот мужчина.

— Сейчас приступим к пробежке. Для разминки пять кругов вокруг академии, — продолжает он. Пять кругов?! Для разминки?! Интересно, а сколько тогда «всерьез»?

— Простите, пожалуйста, а как вас зовут? — робко спрашивает один из тех, кто стоит в первом ряду. Светленький паренек в очках. Судя по худощавому телосложению, он тоже не особо готов к подобным тренировкам.

— Можете называть меня профессором Вардом, — сухо бросает мужчина. — А теперь вперед. Тот, кто прибежит последним назначается на вечернюю отработку на кухне.

Стоит ли говорить, что в тот же миг все побежали? Стоит ли лишний раз подчеркивать, что мне не удается никого обогнать? Стоит ли говорить, что за этот день мне так и не удается найти кончик ниточки, способной привести меня к следу брата?

Я с трудом ковыляю к комнате. Мышцы налились тяжестью, и я могу только представлять, как тяжело будет завтра. В ушах звенит, дышу так, словно в легкие налили расплавленного свинца.

Все, что мне хочется, принять горячую ванну. Или лучше холодную?

Я никогда не занималась тяжелыми физическими нагрузками, потому понятия не имела, что делать, когда чувствуешь себя так, будто твое тело пропустили через раскаленное сито, перед этим хорошенько провозив по стиральной доске.

— Ты только глянь, кто это у нас, — меня пихают в бок.

— Ооо, точно! Как он там представлялся? Младший сын барона Шеклис? — подпирают с другой.

И я мысленно закатываю глаза. Вот только их тут сейчас не хватало!

— И вам доброе утро, — мрачно отвечаю я.

— Ооо, ты только глянь. Ландик научился хорошим манерам, — заявляет один из близнецов (ума не приложу, кто из них кто).

Братья Баркель хохочут. Понятия не имею, что их так насмешило, но стараюсь не давать повода для их агрессии.

— Алер, познакомься, — хмыкает Левый, чуть отвернувшись. — Это сам младший сын барона Шеклис!

Я вздрагиваю. Чувствую, как лоб покрывается испариной. Мне страшно. Своего жениха я видела только издали, и то, когда тот еще им не являлся.

— Да, Гильям, познакомься, — вторит ему второй.

О, Великий Канис! За что ты меня наградил такими идиотами?! Может, они еще и фразы друг друга дополняют?

— Остановись, когда с тобой сам лорд Алер знакомится, — Правый хватает меня за руку. Я тихо ойкаю, из-за чего Левый награждает меня ехидным взглядом.

Меня буквально силой разворачивают к Гильяму.

— Шеклис? — он катает имя на языке и чуть приподнимает густые, но четко очерченные брови. Я замираю. Впервые могу рассмотреть поближе человека, с которым, по желанию батюшки, мне предстоит провести всю жизнь. — Не припоминаю этого рода.

Высокий, широкоплечий, со светлыми, собранными низкий тугой хвост волосами — этот мужчина, безусловно, умеет произвести впечатление на девушек. Но не на меня. Я же просто чувствую страх, ведь если жених каким-то образом выяснит, что под личиной младшего сына выдуманного барона Шеклис скрывается его невеста, обязательно даст знать отцу. А этого никак нельзя допустить. Совершенно. По многим причинам.

— Видимо, ну очень обедневший барон, — хмыкает один из братьев Баркель.

— Представься полным именем, — Гильям шагает вперед и приподнимает руку.

Я завороженно смотрю на его пальцы, а потом испуганно шарахаюсь в сторону. Натыкаюсь на мерзко смеющихся близнецов. С его руки свисает змея. Тонкое тело и крупная треугольная голова, тело покрытое чуть поблескивающей красной чешуей, а глаза сверкают агатами. Слышу тихое шипение, напоминающее шуршание травы.

Вининумис… Самая опасная змея в мире. Яд, при проникновении под кожу, вызывает моментальную смерть. Но… как?! Как ему позволили протащить эту тварь в академию?!

Я знала, что род Алеров держит крупный серпентарий, является едва ли не монополистами на рынке зелий, лекарств и… ядов. Все самые выдающиеся целители и лекари шли работать именно на них. Но и подумать не могла, что у моего жениха есть ручная смерть.

— Катрин, успокойся, — Гильям Алер гладит змею по голове. Та, если бы могла мурчать, то точно бы это сделала. Но вместо этого просто льнет к его пальцам, как самое безобидное создание. Но он обращается уже ко мне: — Так мне повторить вопрос?