Любовь Огненная - Неправильная Золушка [СИ]

Я надеюсь, что вам понравились выделенные вам покои. Но даже если нет, вы всегда можете переделать их под свой вкус.

Кроме этого письма вам должны были передать красный бархатный мешочек с вашим жалованием на этот месяц в качестве фрейлины Оливии и еще один, синий, если вы согласитесь стать моей фавориткой. Выбор за вами, моя прелесть. Вам оказана невероятная честь, и я тешу себя надеждой, что вы сделаете правильный выбор. Несомненно, вы должны оценить мое великодушие, ведь право выбора дается далеко не каждому.

Брошка в виде туфельки вам не нужна, но цветок… Издавна этот ядовитый цветок является священным для моего рода. Он олицетворяет красоту и женское коварство. Немало прелестниц пленили сердца моих предков, и я не стал исключением. Эта брошка по праву принадлежит вам, и я желаю, чтобы она была на вас завтра, когда вы будете присутствовать на коронации и моей свадьбе.

Делайте свой выбор, моя прелесть. Остальное прикажите отправить мне через служителя. Я хочу увидеть на подносе одинокую туфельку.

Нежно целую ваши пальчики. Д.»

Я чуть не выронила листок, но, стиснув зубы, перечитала послание еще раз, чтобы точно быть уверенной в каждом слове. Мне предлагали немыслимое: стать фавориткой императора, который только завтра взойдёт на престол. Стать фавориткой императора, который завтра женится. Стать фавориткой императора, а значит, отдать ему на растерзание свою честь, свою гордость, свою жизнь.

Нет, я не была наивной. Прекрасно знала, чем занимается фаворитка. В ее прямые обязанности входит всячески развлекать монарха: сопровождать его на обедах, быть с ним в любое время дня и ночи, но самое главное — по первому требованию ложиться с ним в постель. И не только в постель.

Рабыней, продажной женщиной с улицы желтых огней, признанной официально и на весь свет, — вот кем мне предлагали стать. Чтобы чуть позже выйти замуж за того, кого мне подберет император. Да я ведь даже не подданная Шагдараха! Не подданная империи!

— Ваша Светлость, что с вами? Вам плохо? — обратилась ко мне служанка, с опаской поглядывая на смеющуюся меня.

— Мне? — вопросила я, остро ощущая подступающую истерику. — Я в порядке. Не обращайте внимания.

Но чего было не отнять у будущего императора, так это благородства. Я много разного слышала о нем. Чаще всего о наследном принце Шагдараха рассказывали страшные вещи. Говорили, что он не знает, что такое честь, достоинство, благородство, но все оказалось лучше, а потому я хоть немного, но воспряла духом, собираясь вежливо отказаться от такой сомнительной чести.

Если мне нельзя совсем уехать из дворца, то хотя бы разрешено выбрать между фавориткой и фрейлиной. И я по-настоящему была благодарна за это, потому что губить свою судьбу не желала ни за какие богатства и привилегии.

— Мне нужны листок и перо, — обратилась я к служанке, что так и стояла рядом. — И поставь уже на столик этот поднос.

Не меньше десяти минут я пыталась корректно сформулировать свой отказ, не забывая поблагодарить и за возможность выбрать, и за оказанную честь, и за выделенные мне покои, которые мне придется сменить в самое ближайшее время. Понимала, что будущий император уверен в моем согласии — только полная дура откажется от открывшихся перед ней возможностей, но эта унизительная ответственность точно не для меня.

— Отдай одному из служителей, что стоит в коридоре, — передала я поднос с запечатанным конвертом без подписи, брошью в виде цветка и синим бархатным мешочком. — И… Как твое имя?

— Гела, Ваша Светлость, — поклонилась девушка, а я только обратила внимание на ее темные волосы, убранные в пучок, и строгое черное платье, что полностью скрывало ее тело.

На этих размышлениях и зависла, не заметив, как она вернулась обратно.

— Приготовить вам ванну? — спросила она.

Я уже хотела было ответить, что в этом нет необходимости, потому что мне должны выделить совсем другую комнату и вот там…

Не успела. В дверь постучали, и я кивнула, чтобы девушка открыла. Новое письмо на подносе привело меня в замешательство, но еще большее удивление вызвали вернувшиеся мешочек и брошка.

В отличие от предыдущего послания, почерк был размашистым и каким-то нервным, будто писал совсем другой человек.

«Отказ не принимается. Я давал вам возможность сделать этот выбор самостоятельно, но вы не воспользовались ей. Выбора у вас больше нет.

Вы — моя фаворитка, и это приказ».

Подписи не было, как не было и ни капли уважения, понимания и благородства. Ощутив такое явное облегчение, я вновь испытала бурю эмоций, что слились в одну-единственную — пока еще злость, но совсем скоро отчетливую ненависть. Он не имел никакого права мне приказывать, а я…

Я не обязана подчиняться. Все это зашло слишком далеко. Ни о какой помощи, ни о каком сотрудничестве в таком ключе не может быть и речи.

Я больше не подбирала слов. Больше не думала над тем, что пишу. Лишь несколько предложений:

«Вы не мой император. Вы не имеете права мне приказывать. Я сейчас же покину дворец. Благодарю за оказанную честь».

Служанка вышла, а я тут же схватила свои сумки и попыталась призвать Темный дар, но тщетно… Сила отзывалась, однако переместиться я не могла, хоть и пробовала в разные места, не только на центральную площадь Шагдараха.

— Вот Тьма! — воскликнула я, бросая сумки. Скорее всего, все перемещения по империи тоже перекрыли во избежание появления здесь шпионов из Реверонга. Придется идти длинным путем.

Реалистично смотрела на происходящее, а потому схватила только одну сумку, в которой лежало все самое ценное. С двумя мне далеко пешком не уйти.

— Вы куда? — удивленно спросила девушка, едва я столкнулась с ней в коридоре.

— Скоро вернусь! — отмахнулась я от нее.

Я бежала по коридору, лестницам и холлу. Служители, как и гвардейцы, провожали меня взглядами, но не выронили ни слова. Выход был так близко — всего лишь в нескольких шагах, когда я услышала тяжелые шаги. Казалось, что человек идет неспешно, но слишком твердо, слишком нервно, слишком нетерпеливо.

— Не рекомендую вам делать то, что вы задумали, леди, — услышала я ледяное за своей спиной. — Мне показалось, что вы любите свою семью.

Я не оборачивалась. Так и замерла, не сделав последний шаг. Он знал, куда бить. Он осознанно делал больно.

— Сейчас ваша мачеха вместе с двумя моими людьми пересекает Веонское море. Им ничего не стоит утопить ее по моему приказу. А ваши братья… Вы любите ваших братьев, леди? В военной академии с ними может произойти все, что угодно. Там очень высокая смертность среди воспитанников, — размышлял он как будто между прочим, но следующие фразы произнес с такой злостью, что я неконтролируемо вздрогнула: — Вернитесь в свои покои и не заставляйте меня демонстрировать свою власть. Гарантирую, вам это не понравится.