Мария Архангельская - Полёт феникса [СИ]

Я снова кивала, благодарила и даже чувствовала некоторую неловкость, ведь начальник был так мил. Но всё же я взяла себя в руки и принялась расспрашивать, в каких условиях живут рабочие, задействованные на стройке, столько там наёмных, а сколько — из местных крестьян, согнанных на отработки, сколько денег отпускается им на еду и прочие нужды, как проводятся закупки, и всё прочее в этом духе. Начальник явно удивился, но отвечал спокойно и без запинок. Я посматривала на свою даму, взятую мной из гаремного Отдела делопроизводства, а та невозмутимо и привычно делала пометки на разложенном перед ней листе бумаги. Потом эти записи передадут прихваченному нами с собой и оставленному в ближнем городке державному наблюдателю из Цензората. Пусть проверит.

Полностью искоренить злоупотребления невозможно, но можно хотя бы ввести их в какие-то рамки.

Вся поездка заняла пять дней — два туда, два обратно, да сутки там. В Таюнь я вернулась уже к вечеру, перед самым закрытием ворот. Дети уже спали, и я несколько удивилась, что Тайрен не пришёл ко мне и не зовёт к себе — обычно ночи после разлук у нас выходили довольно бурными. Впрочем, ответ посланного осведомиться о самочувствии императора евнуха всё прояснил:

— Его величество ждал вас завтра утром, и сегодня у него было пиршество с близкими друзьями. Его величество уже ушёл почивать.

— А-а, — кивнула я. — В таком случае, я поприветствую его завтра.

Но получилось всё равно сегодня. Должно быть, Тайрен не успел уснуть, а может, проснулся, и о моём приезде ему всё-таки доложили. Когда служанки уже закончили меня раздевать, дежурный евнух внезапно прокричал: "Прибыл его величество!", и в комнату, отодвинув слугу, ввалился Тайрен. На ногах он держался явно с некоторым трудом, и в одежде у него был беспорядок — собственно, поверх нижней рубахи был накинут только один верхний халат, к тому же распахнутый. Дверь захлопнулась, его сопровождающие остались снаружи.

— Я тебя не ждала, — я поднялась из-за туалетного столика. — Туи, Лан, помогите его величеству.

— У-уйдите, — Тайрен отпихнул попытавшихся подхватить его под руки служанок. — Что такое, я не могу повидать любимую жену? А?

— Можешь-можешь, — вздохнула я. — Я смотрю, вечер удался.

Не то, чтобы я никогда не видела мужа пьяным — выпить он был не дурак. Но всё же обычно знал меру.

— А то ж! — Тайрен выпрямился и тут же снова пошатнулся, однако помощи служанок так и не принял. — Ты бы слышала, какие стихи Лоун с-сочиняет!

И он с чувством продекламировал:

— Лучше бы он твой заказ выполнил, — проворчала я, взмахом руки отсылая служанок и сама помогая супругу добраться до постели. Никогда бы раньше не подумала, что буду указывать поэту, что ему писать. Всегда возмущалась, читая в биографиях литераторов, как власти пытались диктовать им темы для творчества, ведь очевидно же, что муза — птица вольная и по указке не поёт. Но когда сама становишься властью, на многое начинаешь смотреть иначе. Если можешь сочинить стих заданной тематики на поэтический конкурс, сможешь сочинить и о воинском подвиге. Потрать уж капельку своего таланта, ведь на благое дело!

— Он выполняет, — обиделся за друга Тайрен, всей тяжестью наваливаясь на меня. — Вот… Как там… "Любуюсь я лунным сиянием волн, только нет генерала Се… Ведь и я бы мог стихи прочитать, да меня не услышит он…" И там ещё… Ик! Почему тебя не было так долго, а? Я по тебе скучаю, а тебя нет…

— Сам-то, — беззлобно усмехнулась я, доведя его наконец до кровати, куда он и свалился как куль. — Разъезжаешь по всей стране и дальше, я тебя месяцами не вижу.

— Я не нарочно. Эх… "О если б небеса, мой друг, не возлюбили бы вино — скажи: созвездье Винных Звёзд могло ли быть вознесено?.."

Тайрен пробормотал что-то ещё, уже неразборчиво, а потом сгрёб меня в охапку и навалился сверху. Губы у него были нетерпеливые и обдавали винным запахом. Судя по всему, они пили не изысканное сливовое или виноградное вино, а простецкое рисовое.

Когда перед самым днём Зимнего солнцестояния Гань Лу подтвердил, что я опять беременна, я искренне понадеялась, что зачатие произошло не в ту ночь. Не хватало ещё родить "виноградную" (точнее, "рисовую") детку.

В остальном же всё было прекрасно. Поход на юг был назначен на начало весны, но до тех пор мы успеем отпраздновать Новый год и полюбоваться зацветающими сливами. Поскольку срок был ещё маленький и чувствовала я себя прекрасно, не считая лёгкой рассеянности, ничто не помешало мне принять участие в торжественной процессии на день Зимнего солнцестояния, когда статуи богов выносят из храмов и обходят с ними весь город, отпугивая зло. Накануне Тайрен принёс большую жертву, с дымом отправив на Небо собственноручно добытого кабана, трёх домашних животных и несколько мешков с зерном. "Милость Неба снизошла на нас!" — провозглашали придворные, и я всегда мысленно добавляла за них: "наконец-то".

Хотя, конечно, не следует говорить "гоп". У Неба много подлянок в запасе, цыплят считают по осени, а правление надо бы хвалить после его окончания. Но чем тогда заняться придворным льстецам? Да и императорам всё же приятнее слушать похвалу себе ещё при жизни.

— Пока я буду воевать, проследишь, чтобы работа над Кодексом была закончена? — попросил меня Тайрен. — Такими темпами к моему отъезду они точно не успеют.

— Тайрен, я плохо разбираюсь в законах.

— А тебе и не надо разбираться, просто следи, чтобы они не отлынивали от работы. У тебя это неплохо получается, — Тайрен подмигнул. — А когда я вернусь, так сразу и утвердим. Думаю, после моей победы сановники вспомнят, благодаря кому они ещё живы, и больше таких проволочек не будет.

Мысли о поражении Тайрен не допускал, и я, хотя и морщилась мысленно от его самоуверенности, но не спешила его разубеждать. В некоторой степени эта самоуверенность была даже заразительна. В одном он был прав — южанам и правда нужно было преподать урок, а то как бы они не решили, что мы беззащитны и от нас можно продолжать отщипывать область за областью. Ходили при южном дворе такие разговоры, по донесениям лазутчиков. К счастью, как у нас были беспокойные степняки, так и у Южной империи хватало забот с юго-западными соседями, да и чуть менее беспокойным, но вечно нищим горцам было всё равно, кого грабить. Но рано или поздно южане наведут порядок на своих границах, и тогда их взор неизбежно обратиться на нас, ослабленных войнами и неурожаями.