Мария Архангельская - Полёт феникса [СИ]

Проявить человеколюбие и поделиться зерном с голодающими — это одно. А отказаться от завоевательных амбиций — совсем другое, тем более что у них есть железное оправдание: немилость Неба свидетельствует о том, что его Сын не оправдывает возложенных на него ожиданий, а значит, лишается права руководить государством.

— О чём задумалась? — спросил Тайрен.

— О будущем. А ты?

— Да вот, размышляю, брать с собой Великого защитника, или оставить здесь.

— А он вынесет тяготы похода? Всё-таки твой дядя уже не молоденький. Он ведь ровесник твоего отца?

— На несколько лет старше, но крепок телом и духом. И его военный опыт не помешал бы. Гун Вэнь искушён в стратегии. Но, с другой стороны, — Тайрен вздохнул, — если тут случится новое восстание или вторжение, он пригодится тебе. Решено, возьму с собой другого дядю.

— Давно ли семья Эльм возлюбила военную стезю? — рассмеялась я.

— Они возлюбили мою милость, — усмехнулся Тайрен. — Если ван Лэй хорошо покажет себя — сделаю его служителем Привратного надзора.

Я, не сдержавшись, приподняла брови. Меня до сих пор удивляла вот эта взаимозаменяемость чиновников, когда, казалось бы, не существовало никакой специализации: один и тот же человек мог послужить в каком-нибудь Управлении малых припасов, ведя учёт внешней торговли или ткацких мастерских, потом продолжить карьеру, распоряжаясь звездочётами на Террасе ведающих небом, сходить на войну, послужить начальником округа и закончить службу Великим воспитателем наследника престола. Правда, справедливости ради, военные по большей части всё же стояли особняком, редко занимая гражданские должности, да и гражданских отряжали в действующую армию не каждый день. Но всё равно в таких извивах служебного пути не было ничего из ряда вон выходящего.

Но я не стала акцентировать на этом внимание, а только спросила:

— А он выдержит?

— Должен. Он куда моложе Вэня. Но я всё равно думаю посадить его на снабжение. А на поле боя пусть отдувается Эльм Хонг, коль скоро я ему пожаловал чин общеначальствующего пристава.

— Правильно, и пусть даст подзатыльник младшему, если тот снова вздумает рассуждать насчёт хорошего железа и гвоздей, — развеселилась я.

Зима катилась своим чередом, по здешнему обыкновению чередуя снег и дождь. После одного особенно обильного снегопада я показала детям, как лепить снеговиков, а игру в снежки они освоили сами. Новый год на этот раз пришёлся на начало февраля, он же месяц начала весны, и Шэйрен впервые принял участие в праздничных обрядах, поклонился брату-императору как главе семьи и получил от него подарок, после чего мальчика усадили за общий стол в пиршественной зале. До конца праздника он, правда, не досидел, и я, увидев, что ребёнок клюёт носом, приказала увести его спать.

— А не пора ли назначить Ючжитара наследником престола? — сказала я Тайрену незадолго перед праздниками.

— Мал ещё. Неужели ты хочешь уже сейчас переселить его в Восточный дворец?

— Нет, конечно. Но у тебя скоро будет ещё двое детей, и один или оба могут родиться мальчиками. Разве не лучше будет с самого начала установить твёрдый порядок наследования, так, чтобы никто не мог придраться и не питал несбыточных иллюзий и надежд?

— Ючжитар и так старший и сын императрицы, — напомнил Тайрен. — Кто посмеет оспаривать его первенство?

— Ой, Тайрен, желающие всегда найдутся. Плохо, когда братья соперничают между собой. Трон — всегда искушение, но если каждый растёт с мыслью "он может достаться мне", искушение сугубо и трегубо.

Тайрен с сомнением покачал головой, но в конце концов, после нескольких настойчивых просьб сдался и пообещал подписать указ сразу после новогодних каникул, но до начала войны. Слово своё он сдержал. Важный евнух принёс шёлковый свиток во дворец Полдень, прямо в детскую, и Ючжитар, по моей подсказке, как положено, встал на колени и принял указ о назначении его наследным принцем, хотя было видно, что торжественностью момента наследник не проникся и досадует на прерванную игру.

Зима неумолимо катилась к своему концу, уступая место весне — я так и не привыкла считать началом весны Новый год, продолжала пересчитывать даты на земной календарь. Но и по местному, и по земному календарю время двигалось неумолимо. Дни становились всё длиннее, выравниваясь с ночью, и ветки цветущей сливы в фарфоровом кувшине на моём туалетном столике сменились ветками абрикоса, когда последние приготовления наконец были закончены и императорская армия выступила в поход.

— Я вернусь с победой, — сказал Тайрен. Он уже был облачён в доспехи, и немного странно было видеть знакомое лицо в обрамлении нащёчников шлема. Крашеный конский хвост падал с навершия ему на спину и мазнул по плечу, когда он присел на корточки, чтобы обнять Ючжитара.

— Ты привезёшь мне подарков? — немедленно спросило чадо. Вот ведь вымогатель маленький.

— Обязательно. Настоящих военных трофеев. Хочешь?

— Хочу!

— Батюшке надо ехать, — сказала я. — Мы обязательно помашем ему с ворот. Поднимемся наверх и помашем.

— Правда? — Ючжитар тут же переключился на меня. — На самый-самый верх?

— Почти. Так высоко, как только можно. Давай, беги. Лин, отведи принцев и принцессу к паланкинам.

— Что-то случилось? — спросил Тайрен, когда дверь закрылась. — Ты так поспешно их выставила…

— Ничего. Просто…

Просто если не выставить Ючжитара, мне может так и не представиться возможности в последний раз обнять мужа перед долгой разлукой. Но я не стала этого объяснять, а просто всхлипнула и обхватила его руками.

— О, — протянул Тайрен, ласково гладя меня по спине, — вот только не надо грибы растить. Я ведь не навсегда уезжаю. И буду тебе писать чаще, чем в прошлый раз. Тут не будет пустыни, гонцы проедут. Обещаешь не плакать?

— Обещаю, — я выдавила улыбку и вытерла глаза рукавом. Когда я поднимусь на ворота, провожая войско, все увидят, что императрица спокойна, исполнена уверенности и в будущее глядит с оптимизмом и надеждой.

Про новый Кодекс продолжали ходить пугающие слухи — пугающие местную аристократию, разумеется. Честно говоря, я бы даже не особо и возражала, окажись они частично правдой. Послушать сплетников, так новые законы выходили мечтой легистов — полное и абсолютное равенство всех перед законом, отмена всех и всяческих привилегий, даваемых происхождением и рангом. А также крайняя свирепость наказаний, но этот пункт, похоже, беспокоил государственных мужей куда меньше предыдущего. Видит Небо, я бы с превеликим удовольствием устранила бы различие между верхушкой и "подлым людом", хотя бы на уровне Кодекса, но этого шага не понял бы даже Тайрен. Тем не менее слухи оказались настолько упорными, что у меня возникло подозрение, не распускает ли их кто-то намеренно. Своими подозрениями я поделилась с Гюэ Кеем, который на этот раз не поехал с Тайреном на войну, а остался в столице. Кей пообещал попытаться разобраться, но дело оказалось не таким уж лёгким. Концы сплетен вообще сложно отследить, а уж если их повторяют не простолюдины, а сами аристократы… Это сплетников на базаре можно тряхануть, а когда почтенный министр третьего ранга на вечеринке со столь же высокопоставленными друзьями и сослуживцами задумчиво произносит: "А вы знаете, я слышал…", то пойди, выясни — вброс это, или он честно пересказывает слова кого-то другого.